Авиатор: назад в СССР 9 - Михаил Дорин
Вроде парень повеселел.
Пока я сходил, умылся и надел чистую футболку, Борян продолжал сидеть в комнате. Выйдя из умывальника, обнаружил, как мой знакомый читает надпись на баночке с моей лечебной мазью.
— Это то самое средство, которое ты каждый день просишь Швабрина тебе втирать? — спросил Боря. — Масан… Мос… — попытался он прочитать название мази.
— «Матасанос», вообще-то. А что оно тебя так заинтересовало? — поинтересовался я, взяв у Чурикова баночку с этикеткой на испанском языке.
— Если кто узнает, что ты мухлюешь с этим Ма…
— Оу, ты где за мной нечестную игру заметил? — перебил я Боряна. — Спина у меня не болит, но для профилактики я мажусь этим средством.
— Опасно, Сергей, — чуть ли не шёпотом, произнёс Чуриков.
— Никакой опасности. Я здоров. Сейчас как раз иду получить заключение от хирурга.
— Раз так, держу кулаки, чтоб у тебя всё получилось, — улыбнулся Боря, тряся своими руками.
Поблагодарил я за поддержку Чурикова и вышел из палаты. По коридору уже шёл радостный Швабрин, размахивая папкой с документами.
— Родин, а я всё прошёл! Вот сходил к одному из врачей на… повторный осмотр, — улыбнулся Фёдорович, тряся медицинской книжкой.
— Вань, ну ты уже не молодой, — посмеялся я и показал ему на щёку.
Швабрин быстро понял, что следы повторного осмотра остались у него на лице. Облизнув палец, он быстро стёр все улики.
— И я так по всему госпиталю шёл? — спросил Фёдорович.
— На этой ярко-красной помаде не написано имя, так что анонимность твоего доктора гарантирована, — улыбнулся я и пошёл в сторону выхода.
— Серый, главное не дрейфь. Ты здоров и у тебя всё хорошо. И тогда никакая Белла Георгиевна тебя не завалит, — сказал мне Иван.
— Спасибо. Всё так и будет, — кивнул я.
Перед входом в кабинет врача небольшое волнение, всё же присутствовало. В определённой степени, сейчас решается моя дальнейшая судьба.
В очереди со мной сидел сурового вида военный, недовольно пыхтевший от столь долгого ожидания.
— Малец, дай я первый зайду. Мне поставить у неё печать и всё, — спросил он у меня.
— Если только печать, — ответил я.
— Да я уже прошёл медкомиссию. С этой командировкой все нервы уже себе надорвал. А ещё там непонятно сколько быть, — сказал подполковник.
Я успел прочитать на его медицинской книжке звание. А также краем глаза посмотреть на бланк с кучей каких-то прививок.
— «За речку» готовитесь? На какую базу?- спросил я.
— Не знаю ещё. Может, и не туда вовсе, — отмахнулся от меня подполковник и заскочил в кабинет Беллы Георгиевны, из которого вышел один из пациентов.
Не прошло и пары минут, как я вошёл во владение этой женщины. Внутри ничего за год не поменялось — ширма слева от входа, большой стол и запах дорогого зарубежного парфюма. Вряд ли такая шикарная женщина будет использовать наши советские духи.
— Сергей Родин, рада вас видеть, — улыбнулась мне Белла Георгиевна, вышедшая из-за ширмы.
Не могу ответить ей тем же. Однако надо признать, что она продолжает выглядеть очень привлекательно в свои не самые молодые годы.
Хирург медленно провела аккуратными руками по своим ягодицам, приглаживая белый халат, а затем сложила руки на груди.
— Добрый день, Белла Георгиевна, — поздоровался я.
Памятуя о том, что в прошлый раз мне было сразу указано раздеваться, я не стал дожидаться команды и снял с себя футболку.
— Запомнили мои требования, — улыбнулась хирург, говоря своим страстным голосом.
— Так будет быстрее, — сказал я, снимая дальше свои спортивные штаны.
— У нас с вами всё только начинается. Вы же не юнец, который торопится при виде девушки, — с придыханием сказал Белла Георгиевна, и нагнулась за резиновыми перчатками в ящик стола.
Опять на ней кружевные чулки. Издевается надо мной тётя! Как раз в этот самый момент я остался в одних трусах.
— Поворачивайтесь спиной, нагибайтесь и снимайте трусы, — сказала Белла Георгиевна и я подчинился.
С самого «весёлого» решила начать! Закончив с осмотром, госпожа Хрекова дала мне указание одеваться.
— Пока неплохо. По урологии нет жалоб? — спросила хирург.
— Нет. Всё… работает очень даже хорошо, — улыбнулся я.
— Я это заметила, Сергей. Всегда в готовом состоянии, — указала она шариковой ручкой ниже моего пояса. — А что у нас со спиной?
— Всё хорошо. Не болит…
— Да, да. Это я уже слышала. Тогда почему используете «Матасанос»? — спросила Белла Георгиевна.
Вот как она догадалась, какой я мазью пользуюсь⁈ Она почти не пахнет и впитывается моментально, следов не оставляет.
— Для профилактики. Катапультировался же не так давно, — ответил я. — Не запрещено вроде?
— Нет, конечно, — замахала она своими руками. — Но наводит меня на мысль, что вы испытываете дискомфорт. Так ли это?
— Нет. У меня ничего не болит, — ответил я.
— И даже не врёте? — загадочно посмотрела на меня Белла Георгиевна и медленно встала из-за стола. — Удивительно. Я должна вам верить? — медленно подошла она ко мне, аккуратно ступая на каблуках по деревянному полу.
— Да, — спокойно ответил я.
— Смотрю я на вас, и вы мне моего мужа напоминаете. Ох, как он хотел летать на истребителях! Но спина у него была не ахти. Тоже мазала его «Матасаносом», чтоб не болела, — сказал Белла Георгиевна, и облокотилась на стол своей пятой точкой.
— И как?
— Да никак, — задрала хирург нос вверх. — Списала его, и мы первый раз развелись.
Мне показалось, что Белла этим своим поступком очень гордится. Только пока не пойму, к чему она всё это клонит.
— Белла Георгиевна, вы меня уже посмотрели. Может, напишете заключение? — спросил я.
— С удовольствием, — хлопнула она в ладоши и пошла на своё место.
Похоже, всё прошло очень даже хорошо.
— Рентген ваш я посмотрела. Ничего там критичного нет, — сказала хирург, присаживаясь на стул.
Вообще хорошо! Комиссия пройдена! Осталось дождаться заключения Центральной ВЛК и всё — едем сдавать теорию и практику в Циолковск.
Белла Георгиевна начала что-то расписывать в истории болезни. А я уже представлял себе, как буду летать над густыми лесами Подмосковья.
— Пожалуйста. Желаю удачи, — сказала Белла и отдала мне историю болезни. — Книжку потом распишу. Позже заберёте.
— Спасибо, Белла Георгиевна. Разрешите идти?
— Конечно, дорогой мой! — радостно воскликнула хирург, и я быстро пошёл к двери. — Вы только направление забыли, Сергей.
Ёптить! Какое ещё направление⁈ Остановившись перед дверью, я медленно повернулся к Белле Георгиевне.
— Сергей, да вы и про основное нагрузочное испытание забыли. Как же так? — скрестила она перед собой пальцы со светло-розовым маникюром. — Вам центрифугу ещё пройти надо.
Да чтоб я провалился! Какая ещё центрифуга? Её же обычно космонавты проходили?
— Разве нам нужно проходить центрифугу? — спросил я.
— А как же⁈ — удивилась Белла Георгиевна. — Вы — экспериментальный набор в испытатели. На вас решили опробовать новую программу прохождения ВЛК. Решено включить и центрифугу.
В будущем это испытание проходили на ВЛК все лётчики, кто на истребителях летает. Не думал, что это начнётся вот так рано.
— Хорошо. А потом вы мне подпишите заключение? — спросил я.
— В этот же день. Правда, после повторного осмотра, — улыбнулась Белла. — Как раз и я удостоверюсь, что у вас ничего не болит.
Что такое центрифуга? Это очередной, но самый эпичный «аттракцион» на ВЛК. Он определяет способность лётчика, спокойно или не очень, переносить перегрузки.
Утром следующего дня, в компании ещё трёх человек, мы проследовали к отдельному зданию, где и находилась центрифуга. На входе нас встретила невысокого роста бабуля, чей суровый взгляд к приятной процедуре не располагал.
— Мальчики, вы мои. Зовут меня Галина Николаевна, и я вам вот что скажу — сюда вам лучше было бы не приходить, — покачала она головой.
Начало положено. В глазах одного парня уже читалось — да пошло оно всё!
— Это была шутка. Занимаюсь я этим делом уже больше двадцати лет. Юрка Гагарин при мне в космос летал. Такой же пришёл сюда. Всё улыбался, — с некоторой ностальгией в голосе произнесла Галина Николаевна. — У меня подход следующий — все выполняют мои команды. Только в этом случае вам гарантировано продолжение ваших полётов на истребителях.
— А если не пройду? Спишут? — занервничал один из моих коллег.
— Лично спишу. Приду на комиссию и своей рукой вычеркну, — сказала врач. — Ты о хорошем думай, а то стоишь тут при мне и штаны раньше времени намочил. Чего смотришь, лупоглазик ты мой?
Бабуля очень боевая попалась.
