Фиктивный брак с чудовищем - Алина Савельева
— Я должна признаться… — быстро залепетала я. — Я никогда прежде… у меня…
— Я знаю, милая. Не волнуйся. Я буду очень нежен, — перебил меня Истомин, и его хищный блеск в глазах вспыхнул с новой силой, будто моя неопытность не только его не отталкивает, а возбуждает его еще больше.
Его слова не могли не всколыхнуть во мне огромную теплую волну. Мой нежный зверь даже сейчас, когда уже с трудом контролирует себя, думает прежде всего обо мне, а не о своих потребностях.
Наверное, нужно было еще уточнить, какой статус отношений у нас теперь. Но эта мысль сразу потерялась, как только Марк прикрыл свои сияющие безумием глаза, оставив лишь маленькие щелочки, и наклонился к моему лицу. Близость его тела, его запах и предвкушение чего-то волшебного, запретного, сводили меня с ума.
— Я хочу тебя, моя Маруся. Хочу, чтобы ты стала моей, — сказал Истомин, прежде чем снова меня поцеловать.
Мне нечего было возразить, ведь я сама хотела того же. Глупо скрывать от самой себя, что я влюбилась в это Чудовище. Даже его хриплый голос вызывает во мне необъяснимый и неконтролируемый трепет. От близости его тела, от мужского запаха кружится голова. От его прикосновений и поцелуев сбивается дыхание, по телу мечутся искры и сердце колотится как умалишенное.
Не разрывая поцелуя, Марк протискивает между нами руку, касается моей груди, потирая большим пальцем напряженный сосок. Меня словно молнией прошивает от этого прикосновения, и из моего рта непроизвольно вылетает что-то, похожее на полустон-полукрик.
— Такая чувствительная, — хрипло бормочет довольное Чудовище, продолжая исследовать мое тело, оглаживая и сжимая грудь, пробегаясь кончиками пальцев по ребрам до самого низа живота и останавливаясь в каких-то миллиметрах от того места, где все уже горит от нетерпения.
Меня ведет, будто тот единственный бокал с крепким алкоголем затуманил мой мозг настолько, что я уже не могу вырваться из этого состояния опьянения.
Схожу с ума от того, что его чувственные губы соприкасаются с моими, будто играют, дразнят. В голове шумит от переизбытка острых ощущений, которые я хочу запомнить до мелочей, но они ускользают, теряются в своей массе, потому что разум уже не участвует в происходящем.
Марк осыпал поцелуями мою шею, ключицы, спускаясь все ниже и ниже, пока его рот не занял место неугомонных рук на моей груди, а руки не переместились ниже, поглаживая мои бедра.
С каждой секундой количество и интенсивность поцелуев и ласк возрастали в геометрической прогрессии, и мне казалось, я уже лечу в бездну. Срываюсь с последней грани, бросаясь в эту пучину нереального наслаждения. Мой мозг ни на секунду не просветлел, даже когда длинные пальцы Чудовища скользнули к моей промежности. Скорее наоборот, по затылку прошелся электрический разряд, рассыпаясь по плечам, спине и устремляясь вниз в ту секунду, когда жесткие подушечки пальцев коснулись самого сокровенного.
Марк бормочет что-то ласковое своим чудовищно сексуальным хрипом, а я уже не в состоянии ни вслушиваться, ни отвечать. В ответ я лишь мычу что-то нечленораздельное, вздрагиваю от каждого соприкосновения наших тел и извиваюсь в жадных порывах урвать как можно больше этих сумасшедших ощущений. А их становилось слишком много. Намного больше, чем я способна была вынести. И в тот момент, когда я уже была готова умолять Чудовище прекратить эти сладостные пытки и освободить мое тело от этого пожара, он раздвинул мои бедра шире, устраиваясь между ними и шурша фольгой презерватива.
Не сводя глаз с моего лица, Марк медленно продвинулся вперед. Первый толчок вызвал короткую режущую боль, дыхание перехватило и мир как будто взорвался, поплыл в черных пятнах. И даже не знаю, от чего больше — от разрыва девстевнной плевы или от того, что этот гигант слишком тесно наполнил меня изнутри.
Марк замер, касаясь пальцами моего виска и ласково сдвигая спутавшиеся волосы. Прижавшись лбом к моему лбу, Истомин заботливо поинтересовался:
— Я не делаю тебе больно?
Тронута, конечно, таким вниманием, но боль во мне как резко появилась, так же резко угасла, оставив едва заметный след. А вот острое желание, скрутившее все мои внутренности, пульсирующее и требующее разрядки, никуда не делось.
Секундная задержка моего ответа вынудила Марка немного отстраниться, чтобы заглянуть в глаза. Это почти неуловимое движение напугало меня так, что я буквально впилась ногтями в его плечи, удерживая.
— Я же сказала, что не буду тебя останавливать, — напомнила я.
— Ты должна меня остановить, если тебе будет плохо, — бормотал Истомин, но в самом Чудовище контроля оставалось на донышке.
Он так жадно оглаживал мое тело, возобновляя осторожные движения бедрами, толкаясь в меня все глубже.
— Мне будет гораздо лучше, если ты перестанешь болтать, — чувствуя, что короткий проблеск разума снова угасает в тумане нарастающих ощущений, ответила я, крепче сжимая его талию ногами.
Понятия не имею, как мои ноги там очутились, но это было уже и неважно. Марк то ли хмыкнул, то ли рыкнул утробно и наконец-то отпустил себя, напоследок выдав мне приказ в своем репертуаре:
— Расслабься, Маруся.
Жар его тела, горячее, тяжелое и рваное дыхание, ускоряющийся темп и бесконечно жадно целующие меня губы перечеркнули в моем сознании абсолютно все. Я утратила и чувство времени и места. Я утонула в этом вихре фантастических ощущений, потерялась, растаяла и растворилась в этих сильных жарких объятьях моего персонального Чудовища.
Довольно быстро мое тело содрогнулось, получая свой первый в жизни оргазм. Яркий, мощный, освобождающий настолько, что хотелось кричать от бешеного количества эндорфина, окситоцина, дофамина и прочих взрывающихся в голове виновников неземного удовольствия.
В моем ускользающем сознании отпечатался лишь короткий миг, когда Истомин сделал последний жесткий толчок, глядя мне в глаза. Его сверкающие очи словно молниями разразились, прежде чем он махнул ресницами, закрывая глаза, тихо простонал сквозь плотно сжатые челюсти.
Упав рядом со мной на кровать, Чудовище не забыло подгрести меня к своему боку. То, что он не хочет меня выгонять, отпускать сразу после того, как получил
