Журнал «Вокруг Света» - Вокруг Света 1993 №05
Мать сделала несколько жестов правой передней лапой и постучала когтями по земле. Он ответил тем же и согласился с ней. Она подчеркнула коротким пронзительным тявканьем то, что перед этим выразила движением. Объяснила ему, что единственная причина, подтолкнувшая ее принять эту роль на себя, состояла в том, чтобы держать под контролем старшего сына. Он одобрил ее. Затем они еще долго терлись мордами, закрыв глаза, слив воедино дыхание и нежно лаская друг друга языками. Теперь это был единственный способ выразить взаимные чувства. Впервые они не могли разделить все. И им не дано было знать, как долго это продлится. Может быть, позднее они еще и совокупятся, но все равно никогда уже это не будет происходить так, как бывало раньше.
Надо было решаться: сейчас или никогда. Она резко повернулась к нему спиной и ушла. Полная печали, она вернулась к детям. Они сгрудились в тени деревьев, от их застывших темных силуэтов исходил запах страха. Они только-только начинали постигать ужасающую новую реальность. Отец отныне был не достоин их доверия, а как проявит себя в этой ситуации их мать, было пока неясно.
Она подошла к ним со спокойствием, которого далеко не испытывала. Все трое встали перед ней, и она потерлась с ними мордами. Всего несколько часов тому назад она стояла вот так же, но вместе с ними, перед своим братом.
Мать изложила им свой план на предстоящую ночь. Тот не отличался оригинальностью: вернуться к дому женщины и ждать первой благоприятной возможности. Ничего лучшего в голову ей не приходило. Да и пресловутые хитроумные идеи ее братца привели к бесполезной гибели одного из членов стаи. А пока что ее дети наилучшим образом воспримут такую незамысловатую и прямолинейную схему боевых действий.
Она знала, что времени у них было мало. Они не могли бесконечно долго оставаться в центре города. А табу в отношении их существования следовало сохранить непременно. Они обязаны были добиться успеха, иначе она будет ответственна за все те несчастья, которые обрушатся на них; им надлежало выполнить намеченное любой ценой!
С какой чудовищной задачей предстояло столкнуться ее семейству! Если бы только... но прошлое ушло навсегда. «И необходимо примиряться с неудачами»,— подумала она, хотя сердце исходило воплем, требуя обратного. Ни в коем случае нельзя было потерпеть поражение.
Сэм Гарнер смотрел, как оба инспектора и их друг, словно зайцы, удирали к высотному зданию. Они вихрем проскочили мимо швейцара и исчезли. Для этого времени года послеобеденные часы были теплее обычного, и газетчики, не заботясь о лужах, шлепали по наполовину растаявшему снегу.
— Невероятно! А ты бы сумел сделать лучше?
— Чем шлепать-то по лужам?
Гарнер зажмурился. Филдс, понятно, отличный парень, но интеллектом явно не блещет.
— Я все время думаю, над чем они все-таки возятся?
— Да они просто выстрелили в собаку у музея.
— А собака ли это была? Ты уверен?
— Похожа на немецкую овчарку. И дьявольски прыткая, хотя в нее и всадили не менее двух пуль.
— А я ничего не заметил.
— Ну что еще тебе сказать? Она действительно промелькнула, как призрак.
Гарнер вписался в поток движения. Он хотел изучить заснеженную лужайку перед музеем. Если там на самом деле кого-то подстрелили, то должны остаться следы крови.
Поэтому они вернулись к месту недавней схватки.
— Захвати фотоаппарат!
Они помогли друг другу перелезть через ограду, отделявшую аллею от лужайки. И действительно, сразу же обнаружили следы. Подтаявший снег слегка их подпортил, но тем не менее отчетливо прослеживались отпечатки лап. В одном из уголков лужайки алели пятна крови. Чуть подальше, ближе к улице, они заметили совсем небольшое темное пятно. Они пошли вдоль стены, хотя фотограф, недовольный этим, отчаянно ругался. Сэм Гарнер начал рыскать вдоль стены Сентрал Парка, пока не наткнулся на то, что искал, — длинную окровавленную полосу на ее вершине.
— Сюда,— закричал он Филдсу, который выбивал снег из ботинок.
— У меня замерзли ноги,— захныкал тот.
— Давай-давай! Помоги мне взобраться на эту проклятую стену!
Филдс был рад, что все ограничилось лишь просьбой подсобить. Сэм забрался наверх и спрыгнул на другую сторону.
Обстановка мгновенно изменилась. Зимой в Сентрал Парке было так же спокойно, как и в пустыне, особенно в этой его части, расположенной в стороне от аллей и поросшей опушенным сейчас снегом кустарником. Гарнер оглянулся. Фотограф за ним не последовал. «Ну и ладно, — подумал он, — один распутаю это дело. Тем хуже для съемок». Он не стал продвигаться сквозь кустарники. Там было слишком холодно и влажно, а он не был подобающим образом одет. Репортер обогнул заросли и вновь вышел на след. Теперь отпечатков лап стало намного больше, и были они по меньшей мере трех видов. Оставившие их твари прошли здесь совсем недавно. Неужели речь идет о стае одичавших собак, гоняющихся за двумя копами, столь несдержанными в применении оружия? Хорошенькую же обещало это историю!
Пройдя по следу еще несколько метров, он остановился. Прямо перед ним на снегу растеклась большая лужа крови, и от нее тянулись к еще более густому кустарнику отпечатки, не заметить которые было просто невозможно. Проклиная все на свете, Гарнер подлез под нависшие ветви; каждый раз, когда он задевал их, комки снега падали ему за шиворот. Несмотря на это, он, согнувшись в три погибели, продолжал пробираться вперед, глубоко увязая в снегу. Наконец он выбрался на поляну: ветви вокруг поломаны, раскисший снег нещадно вытоптан, повсюду брызги крови. «Боже мой!» — только и смог вымолвить журналист. На земле валялись наполовину смерзшиеся куски мяса и свалявшиеся пучки шерсти. Зрелище было отталкивающим. Гарнер внезапно почувствовал свое полное одиночество, его охватил страх. Он пошарил взглядом в ближайших кустах. Что это? Вроде бы мелькнула тень? Сгустилось гнетущее беспокойство. Даже воздух, казалось, был пропитан каким-то зловещим преступлением. Здесь совсем недавно правило бал насилие, все кругом смердело. Его затошнило от этой мерзости. Пахло плесенью... чем-то напоминающим ему запах самки вперемешку со зловонными испарениями от крови. «Господи, да что ж это такое?» — пробормотал он. И Гарнер вернулся в мыслях к двум инспекторам, к странным событиям, свидетелем которых он оказался полчаса тому назад. «Что все-таки могло произойти?»
Он неспешно, осторожно отступил из зарослей. У него зуб на зуб не попадал, хотя он весь истекал потом. Репортера охватило всепоглощающее желание немедленно, что было мочи, бежать отсюда. Он вынудил себя идти как можно медленнее. Уже послышался приглушенный гул движения транспорта в западной части парка, совсем неподалеку от него. Но он чувствовал себя заброшенным куда-то за тысячи километров от всякой цивилизации — настолько все вокруг казалось ему диким и нечеловеческим, и последнее слово очень точно характеризовало обстановку. Чувствовалось присутствие чего-то чудовищного и всемогущего. Его охватил ужас, и на какое-то время он испугался, что запаникует. Журналист ускорил шаг, хотя на бег еще не переходил.
— Эй, Сэм,— позвал его далекий голос.— Сэм!
Гарнер слышал его, но был настолько напуган, что даже не решился ответить. Он был убежден, что кто-то находился совсем рядом и, прячась в тени, преследовал его по пятам. Он сначала пошел трусцой, а затем стремглав бросился бежать. Он раздвигал хлеставшие его по лицу ветви, потерял меховую шапку. Продираясь сквозь чащу, поранил руки.
— Рич! — завопил он.— Рич!
Фотограф стоял у основания стены. От удивления у него глаза полезли на лоб, и он пронзительно закричал.
— Помоги мне!
Гарнер подбежал к стене и судорожно вцепился в протянутые ему Филдсом руки. Он с трудом перевалил через ограду. Поддерживаемый фотографом, он шлепнулся на скамейку.
— Бог ты мой! Что стряслось? — пролепетал Филдс.
— Понятия не имею.
— Тогда смываемся отсюда, да побыстрей!
Филдс так стремительно побежал к машине, что чуть не угодил на шоссе под колеса. Гарнер тянулся за ним из последних сил. В парке произошло нечто такое, чему он никак не мог дать определения. Его преследовало какое-то исчадие ада.
Он вскочил в машину, сильно хлопнув дверцей, и сразу же нажал на кнопку замка. Затем прижался сплошь исцарапанным лицом к рулю.
— Что же это было? — прошептал он.
Журналист посмотрел на Филдса и неожиданно расплакался. Фотограф, застеснявшись, отвернулся.
— Не знаю. Это было нечто покрупнее собаки и с подобием... лица...— выдохнул он.
— Опиши его! Мне надо знать.
— Не могу... Я видел его всего лишь какую-то долю секунды.— Он медленно покачал головой.— Нет ничего удивительного в том, что копы немедленно пустили в ход свою артиллерию. Эта тварь прямиком пожаловала к нам из преисподней.
