Журнал «Вокруг Света» - Вокруг Света 1993 №05
Прежде чем покинуть это место, они перевернули тело своего брата на спину и целиком сожрали его, включая кости. Осталось лишь несколько клочков шерсти. Такой ритуал был необходим: тем самым они запомнят его навсегда. Отныне они будут носить в себе воспоминание о его примерной жизни и героической смерти. Затем они затянули мелодию «надежды жизни». В завершение все встали в круг, потерлись мордами и, несмотря на полные скорби сердца, бурно выразили свою радость, что снова все вместе. Каждый из них широко разинутой пастью вдыхал вместе с остальными один и тот же воздух, был пронизан взаимным чувством близости и слияния.
Тем не менее бывший Старшой и его сестра уже не составляли пару. Ей требовалось найти супруга, замену брату, согласного воспринять ее как главаря. Большинство самцов из числа вольных охотников, чей лоб был помечен знаком какого-нибудь ужасного прегрешения, достаточного для того, чтобы быть изгнанным из стаи, с удовольствием бы пошли на это. Его дочь также не замедлила бы найти компаньона. Обе самочки уже источали аромат желания, это возбуждало двух самцов. Да и Старшой тоже бешено возжелал свою столь прелестную сестру. Но для него сезон любви, несомненно, завершится на этот раз без любовных игр, разве только он встретит самку, которой так же не повезло, как и ему. «Но пусть пройдет немного времени,— подумал он,— и настанет день, когда я снова докажу свою мужскую доблесть. Пусть все поутихнет... Зарубцуются раны».
Весь в смятении, он какое-то время не знал, что делать. Он от всего сердца воззвал к наблюдавшей за ним сестре. Ему так хотелось, чтобы она разделила его печаль. Но та оставалась невозмутимой, держа хвост торчком. Стая была их общим делом, но дети не могли согласиться с тем, чтобы ими командовал отец, допустивший такую пагубную ошибку. Это было вполне справедливо, и отныне надлежало научиться жить таким образом. Однако видеть бывшего супруга в подобном состоянии было выше ее сил! Он отступил с униженным видом, со страхом поглядывая на каждого по очереди. Его суровая красота и безграничная гордость улетучились. Она создавала этот клан вместе с ним, и ей было невыносимо думать, что придется продолжать дело с кем-то другим. Они оба были из одного помета в четыре особи и сразу же полюбили друг друга, как только родители решили сделать из них пару.
До этой проклятой минуты жизнь их семьи была вполне счастливой. Их благосостояние неуклонно возрастало. Они могли позволять себе щадить немало жертв, отбирая только самых лучших. Даже убивать в пропорции один к десяти!
В день катастрофы они готовились к новой охоте. Уже подыскали приятное местечко, где ей предстояло ощениться. Оно было лучшим из всех, что встречались до сих пор. Радовались все члены стаи, поскольку зима представлялась им безмятежной, а весна должна была принести процветание.
И именно в этот момент нахлынули дурные вести. Первая плохая новость пришла ясным осенним утром. Они узнали о ней на границе своей территории. Старшой тогда встретил отца соседней стаи, который сообщил ему об ужасной ошибке, допущенной их собственным молодняком во время первой охоты. В возбуждении они загрызли молодых мужчин, что было табу из табу. Люди обратили на это внимание. Они собрались толпой на месте происшествия, что-то искали, в тот же день увезли трупы. Итак, человек что-то заподозрил, он явно узнал чересчур много. Затем последовало это кошмарное событие, породившее нынешнее тягостное положение. Люди начали расследование. И как бы это ни казалось невероятным, но они проникли в их логово, унеся остатки некоторых из их жертв. Как же они тогда проклинали себя за то, что вовремя не сгрызли их кости! Но было уже слишком поздно. Какое-то время они надеялись, что эти люди собьются с пути, но этого не случилось. Два человека, на которых они теперь охотились, явились в их берлогу, всюду совали свой нос и даже чуть их не перестреляли.
И с тех пор продолжалась эта отчаянная облава. Она нарушила весь их жизненный уклад, вынудила пробраться вслед за дичью в центр города, где надежные укрытия попадались так редко. И вот сегодня их счастье окончательно рухнуло. Матери хотелось запрокинуть голову и излить в долгом плаче всю свою скорбь, но она не могла этого сделать. Сумеет ли она управиться со стаей лучше, чем ее брат? Она сомневалась в этом. Единственный вариант состоял в том, чтобы назначить главарем ее старшего сына, но этот бунтарь был явно не способен выйти на уровень отца.
Она не доверяла ему. Мать пригляделась: он слишком откровенно демонстрировал свою радость в связи с новым характером взаимоотношений с отцом. А ее горячо любимый брат шел на это унижение! Он мужественно соглашался с таким положением ради сохранения единства в семье. Нет, чрезмерно спесивому сыну надлежало преподать урок. Она подошла к нему и понюхала у него под хвостом. От ярости у того даже вздыбилась холка, но она заставила его отступить. Это был крупный, суровый трехлетка, и его сверкавшие глаза насмехались над матерью, даже когда та его наказывала. Ладно, пусть смеется! Все, что она просила,— это подчиниться. Перевернувшись на спину, он довольно охотно уступил ей, но заметно переигрывал при этом. Это стало той каплей, которая переполнила чашу ее терпения: ухватив сына за глотку, она больно его куснула. От удивления его тело пронзила дрожь — он, должно быть, подумал, что сейчас она его прикончит. Отлично, пусть думает и впредь, что мать способна убить своего сына. Пусть знает, до какой грани довело ее это вызывающее поведение! Она приказала подняться, и он, удрученный, быстро вскочил на лапы. Его глаза широко раскрылись, всем своим видом он выражал глубокое огорчение. По шерсти стекали капельки крови. Его сестра подошла к нему и пристально посмотрела на мать. Очень хорошо, она проявляет лояльность. Повернувшись спиной, мать удалилась. Дети поняли, что ей хотелось остаться наедине со своими мыслями и что идти за ней не следовало. Ее разум обжигала мысль, что младший сын погиб, а брат унижен, сама она оказалась вынужденной возглавить стаю в отчаянной ситуации. Организации их клана был нанесен серьезный удар.
Особенно трудно ей было свыкнуться с мыслью о гибели младшего сына. Он был таким живчиком, такой увлекающейся натурой, жизнь била в нем через край. К тому же он был сильным и резвым, самым быстрым из всех детей, которых она когда-либо видела! Следовало все же признать, что разум его не соответствовал живости тела. Когда они собирались вместе, чтобы насладиться красотой окружающего мира, он, похоже, этого не понимал. И когда отец во время охоты уступал ему главную роль, это всегда кончалось тем, что его место занимала сестра. Но зато какой красавец, добряк, жизнелюб!
Она услышала рядом с собой шорох и повернулась, ничуть не испугавшись. Ни о какой опасности им речи идти не могло, ее-то она давно бы уже учуяла. Она увидела, как горят в глубине кустарника глаза ее брата. Зачем он пришел сюда? Эта привычка не считаться с обычаями так отвечала его характеру. Но как он осмелился стоять там и смотреть на нее? Она попыталась поднять шерсть на загривке, но у нее не получилось. Хотела предупреждающе зарычать, но издала лишь слабое мурлыканье.
Не спуская с нее глаз ни на секунду, отец приблизился, отряхивая снег со своей великолепной бурой шерсти. Видеть его, чувствовать, что он так близко, слышать знакомый ритм его дыхания — все это острой болью отдавалось в ней где-то в самой глубине. Она откинула назад уши и пошла ему навстречу. Они потерлись мордами. Ей так захотелось заплакать, но она встряхнулась и в порыве негодования отодвинулась. Сев на задние лапы, он продолжал наблюдать за ней. Его глаза были полны любви и поразившей ее спокойной радости.
«Теперь за все отвечаешь ты»,— сказал он. Внезапно она почувствовала страх.
Он это мгновенно уловил и резким ударом хвоста по земле ободрил ее: «Верь в себя!» Ее завораживал фейерверк огоньков в его взгляде. Он даже не казался опечаленным. Будто прочитав ее мысли, он поднял голову: «Я сбросил с себя тяжелую ношу,— тихо взвыл он. Затем, как он это часто делал, отец закрыл глаза.— Ты должна ее принять,— сказал он тремя короткими рывками хвоста. Он вывалил наружу язык, улыбаясь ей. Затем снова принял спокойный вид: — Тебе необходимо поверить в себя так, как я в тебя верю».
Этот разговор все в ней всколыхнул. Она знала, что он отказывается от всякой славы ради того, чтобы избежать раскола в их стае. Он явно хотел приободрить ее, но в то же время искренне в нее верил. Пока он изъяснялся, его запах слегка изменился: он неумело скрывал свою любовь и какое-то непонятное ему самому возбуждение от того, что теперь во главе клана встала она.
Мать сделала несколько жестов правой передней лапой и постучала когтями по земле. Он ответил тем же и согласился с ней. Она подчеркнула коротким пронзительным тявканьем то, что перед этим выразила движением. Объяснила ему, что единственная причина, подтолкнувшая ее принять эту роль на себя, состояла в том, чтобы держать под контролем старшего сына. Он одобрил ее. Затем они еще долго терлись мордами, закрыв глаза, слив воедино дыхание и нежно лаская друг друга языками. Теперь это был единственный способ выразить взаимные чувства. Впервые они не могли разделить все. И им не дано было знать, как долго это продлится. Может быть, позднее они еще и совокупятся, но все равно никогда уже это не будет происходить так, как бывало раньше.
