Инквизитор - Борис Вячеславович Конофальский
— Лампу-то потушите.
— Нет, не потушу. Снимай рубаху.
— Ну прям… И лампу не тушите, и рубаху вам снимай.
— Снимай, я сказал. Или сам сниму, встану.
— Вот малахольный, — девица заметно стеснялась, затем подошла к кровати. — Ой, — вскрикнула она.
— Что такое?
— Мизинцем об кровать, — она засмеялась.
— Да ложись ты уже, — солдат за руку потянул ее к кровати, — а то покалечишься еще. Ногу еще сломаешь.
Он схватил её за подол рубахи. Потянул, она пыталась вырваться. Он задрал ей рубаху.
Девушка опять засмеялась, повалилась к нему в кровать.
— Ну что, болван? — Спросил солдат слугу, когда тот вышел из конюшни.
Волков стоял босой, на улице дождя не было, было тепло.
— Ну, — Ёган почесался. — Так вы ж спали.
— Так ты, подлец, тоже спал.
— Ну, есть мальца. Коней я уже оседлал. Сейчас только мешки найду, и вещи будем складывать. Вещей-то много. Нам бы телегу. Алебарду, копье да секиру в мешок-то не спрячешь.
— Болван ты. Вот скажи мне, мы засветло до города доедем?
— Нипочем не доедем.
— И где будем ночевать? В лесу?
— Нет, мы засветло до трактира дорожного доедем, там и переночуем, а к следующему полудню уже в городе будем.
— Ищи мешки, дурень, и побыстрее, а то я уже вашу Рютте видеть не могу.
— Сейчас, я быстро устрою. Вы пока завтракайте, помойтесь, а я все найду, — говорил слуга, преданно смотря на солдата.
А солдат тем временем внимательно смотрел на дорогу, а не на него. Ёган тоже посмотрел в ту сторону и увидел всадника. Это был сержант.
— Ну что, болван? Как ты думаешь, к кому он едет? — Спросил Волков с раздражением.
— А тут и думать нечего, к нам едет.
— Дать бы тебе разок по уху, — сказал солдат и даже поднял левую руку.
— Тихо вы, куда больной рукой машете? Надо вам ее забинтовать. Сейчас позавтракаете — забинтую.
Но Волков его уже не слушал. Он глядел на приближающего сержанта и думал о том, будет ли он говорить с ним сидя на коне, или все-таки слезет.
Сержант слез и даже поклонился, едва заметно, чем несказанно обрадовал Ёгана.
— Здрав будь, господин воин, — произнес сержант.
— И тебе здоровья, брат-солдат.
— Барон прислал, просил не уезжать, не повидавшись с ним.
— Скажи барону, что приведу себя в порядок и приеду.
Сержант снова, едва заметно поклонился и сел на коня. Уехал. А Ёган, глядя ему в след, спросил:
— И что? Поедем?
— Конечно, поедем, болван. Я же сказал, что поеду. Как я теперь могу не поехать?
— Да так. Сказали, что поедем, а сами не поедем. Позавтракаем и поскачем в город, — слуга чувствовал вину и говорил чуть сконфужено. — И что они? Догонять нас будут?
— Так поступают холопы, да купцы, да менялы, да горожане. Люди моей профессии так не поступают. Коли сказал — так делай. И впредь, даже не предлагай мне такого, — сурово произнес солдат. — Ищи мешки лучше да сапоги мне принеси.
Солдат чуть замешкался, войдя в зал. Камин не горел, лампы тоже. Царил полумрак.
— Яро, что вы там встали, идите сюда. — Услышал он и пошел на голос.
Барон сидел на том же месте, в той же одежде, с тем же кривым кубком.
— Садитесь.
Волков сел. Барон заорал:
— Ёган, свечей и кубок гостю!
— Господин барон, вчерашнего кубка мне хватило, — произнес солдат.
— Да бросьте вы, мы вчера всего три кувшина выпили.
— Тем не менее, я все еще не совсем трезв.
— А я, зато, уже опять пьян, — произнес барон и весело заржал.
Солдат сидел, ожидая неприятных уговоров. Он очень хотел убраться отсюда побыстрее, и, как он и предполагал, все началось сначала. Старый Ёган принес ему кубок и поставил на стол подсвечник с тремя свечами. Барон снова начал доставать золотые монеты из ларца, выкладывая их перед солдатом на стол.
— Барон, я не хочу быть грубым, но вчера мы всё обсудили, — сказал Волков, даже не глядя на монеты.
— Всё, да не всё, — загадочно улыбнулся барон. — Яро, что вы так серьезны? Ну-ка улыбнитесь, у меня для вас хорошее предложение.
— Барон, скажу честно, вы хороший человек, но я хочу отсюда уехать.
— Да? — Барон перестал улыбаться. — И что же вас тут не устраивает?
— Здесь дурные места.
— Это я и без вас знаю и очень хочу сделать мой феод добрым местом. И надеюсь, что вы мне в этом поможете.
— Видите, — Волков указал на пустой рукав бригантины. Его рука было прибинтована к телу. — Я однорукий.
— Руки мы найдем, руки у нас есть. А вот найти голову сложно. Поэтому мне нужна ваша.
— Я вчера вам все сказал.
— А я вчера все слышал. Но из разговора с вами я понял одну вещь — вы из тех солдат, которым не нужны сольдо. Первый раз вижу такого. Но если солдату не нужны сольдо, значит, они у него есть. И значит, что ему нужно кое-что побольше, чем деньги.
— Да? И что же это? — Спросил солдат заинтригованно.
— Читайте, — сказал барон и кинул ему через стол бумагу.
Солдат взял лист, развернул его, подвинул к себе подсвечник и начал читать:
«Мой государь, вы, Карл Оттон Четверый, курфюст Ребенрее, девять лет назад при осаде Цаппа при многих добрых рыцарях хвалили меня и спрашивали, что я хочу себе в награду за ту малую услугу, что я совершил во славу Вашу, в честь имени Вашего. Тогда я сказал, что для меня награда и честь — сражаться за Вас. Но Вы настояли, что за мной останется просьба, которую вы обещаете выполнить, коли я о ней попрошу. И теперь я попрошу вас о выполнении моей просьбы. Добрый воин и мудрый муж Яро Фольков оказал мне в моих землях столь большую помощь, что я прошу вас осенить его Вашим мечом и даровать ему рыцарское достоинство и герб, и внести имя его в поминальную книгу добрых рыцарей ваших. Уверен, что и вам его доблесть будет пригодна, так как воин он опытный и искусный, и умен и во многих вопросах толк знающ. О чем нижайше прошу Вас Ваш рыцарь Карл Фердинанд Тилль барон фон Рютте».
Прочитав это, Волков молчал. Барон тоже молчал и, глядя на Волкова, улыбался.
— «…Вас осенить его вашим мечом и даровать ему рыцарское достоинство и герб, и внести имя его в поминальную книгу добрых рыцарей ваших», — Волкову было приятно перечитать это вслух. И он перечитал это еще раз.
Он сидел и думал. Честно говоря, ему было неприятно это
