Дурное начало - Константин Минаков
— Вопрос, кхм, глупый. Но… У тебя напрочь отсутствуют стеснение, такт и чувство приличия?
Вместо ответа последовал звук босых ног по деревянному полу. Одновременно с плеском воды от погрузившегося тела, чародейка произнесла.
— Стеснение странное чувство. Страх увиденной быть? Попытка лучше, чем есть показаться? Стремление обмануть и обмануться? Знакомо мне было, пока мать не оставила без одежды, про юную пигалицу злобно шутя. Слова — как колючий кустарник или крапива. Сначала боишься коснуться. Затем жжется безмерно. Но после… Шрамы черствеют и ни то, ни другое уже не пугает. Такт? Глупость уста твои снова и снова рождают. Воспитание и девчонка, взращенная в диких лесах как волчонок. Ха! Приличия? Толку от них. Я же сказала — только решения и последствия есть. Или ты думаешь — ведьма глупа и поступки у той, как и она сама, без второго дна?
Алим сжал кулак и медленно выдохнул. Мужчина старался упрочить состояние ясного разума и контроля над эмоциями. Затем обернулся, только чтобы увидеть мокрую черноволосую деву с дикими янтарными глазами, поблескивающими в полутьме. Опираясь локтями на борт бочки и самым выгодным образом демонстрируя аккуратный и соблазнительный бюст идеальных пропорций, Морриган выглядела ехидной лисицей.
— Приз желанный?
Отказываясь идти на поводу провокации, эльф твердо встретил любопытный взгляд чародейки. Но на то, чтобы поднять глаза к лицу девушки, тому пришлось потратить на пару мгновений больше, чем требовало чувство собственного достоинства. Под звонкий женский смех мужчина перешел к тактическому отступлению, хмуро упав на постель и начав внимательно разглядывать потолок.
Некоторое время тишину нарушал только не громкий плеск воды и поскрипывание половых досок. Не меняя позы, Алим спросил.
— Твоя мать — незаурядная женщина. По любым меркам.
— Можешь дифирамбы сколько влезет петь. Где бы та ни была — не услышит.
— Я не… Просто мысли в слух.
Морриган вздохнула и с едва приметным оттенком грусти подчеркнула.
— Просто — ничто не случается. Да, мать — незаурядна. Отлично слово подобрано. Меткое. И пустое, коли оглянуться назад. Смысла в нем — ни на грош.
— Почему? Разве нет гордости в том, чтобы…
— Глупость. Снова и снова. Когда о мечте говорила — не слушал. Как знала… Что толку теперь, оглянувшись, внезапно истину осознать? Ребенку до сложных идей дела нет. Попробуй многие вещи себе самому в пять, в десять, даже в пятнадцать лет объяснить. Себя самого ты бы слушал? Ты бы понял? Или б счел скучным, несправедливым, мудреным, жестоким обманщиком, пустые слова исторгающим? О матери больше ни слова.
Алим мрачно кивнул.
— Договорились.
Послышался всплеск и влажный шлепок перехлестнувшей через край воды. На краю поля зрения мага промелькнула обнаженная фигура чародейки, немедленно обернувшаяся покрывалом. Тщательно вытирая тело, девушка наклонила голову на бок, давая воде спокойно стекать с волос и капать поодаль от постели.
— Твоя очередь. Пока вода не остыла.
Поморщившись, мужчина сел на кровати. Взгляд исподлобья только подтвердил для эльфа, что Морриган, прищурив глаза, внимательно следит за действиями того. Покачав головой Алим не спеша обнажился, аккуратно сложил одежду на краю постели и, сохраняя вид отрешенный, поспешил погрузить тело в воду. В этот момент эмоции мага выдавала только напряженно сжатая челюсть. Девушка не упустила шанса в деталях рассмотреть спутника. Конечно сухопарое телосложение эльфа в отличие от человеческого принципиально не могло продемонстрировать избыток мышечной массы. А в случае Алима — тот явно ни разу в жизни и не ставил цели нарастить той побольше. Однако, не было тут и бросающихся в глаза изъянов. Упомянутая жизнь в башне вперемешку с суровой дисциплиной и длительным обучением оставила мага подтянутым, пусть и сутулящимся. К счастью — путь до Остагара оставил собственный отпечаток, изгнав с лица бледность затворника. Пусть под одеждой та сохранялась неизменной.
Возможность дразнить мужчину не являлась для чародейки самоцелью. Хотя это приносило немало приятных моментов. Та отдавала себе отчет, что делает это просто в силу лежащей на поверхности уязвимости мага в данном вопросе. Насколько Морриган было известно со слов матери, упоминавшей о том с неизменной жалостью, любые интимные отношения в кругах магов жестко пресекались либо до конкретного возраста, либо на протяжении жизни. Конечно, когда все живут вперемешку, и вовсе не как монахи — избежать страстей полностью невозможно. Но подобный опыт оставался прерогативой смелых и отчаянных. А также глупых, но удачливых. Потому в отдельных моментах, по мнению девушки, Алим по инерции существовал в тисках навязанных правил. А адаптироваться и держаться наравне того принуждали только собственные гордость и острый ум. Конечно, при условии, что эльф не прикидывался…
Разок погрузившись с головой, мужчина спросил.
— Остался вопрос оплаты.
Приступив к тщательному вытиранию волос, Морриган на мгновение замерла и продолжила со словами.
— Ах это… Придется сей дом гостеприимный на восходе не попрощавшись покинуть.
— Воровство…
— После мародерства на поле брани это следующее по тяжести преступление? Запуталась… Коли муки совести предвкушал, палаткой в поле воспользоваться сразу стоило.
— Твоя взяла.
* * *
В тусклом утреннем свете, когда все кажется серым, поблекшим и бесцветным, Морриган проснулась первой. Тихо одевшись, девушка подошла к небольшому оконцу. Сквозь стекло проглядывал клочек светлеющей лазури, возвещающий о скором появлении солнца.
Но мысли чародейки блуждали в направлении медленно угасающей ночи. Казалось, четкие последовательные размышления и проистекающие из тех выводы возвышались скалой среди безбрежных темных вод сомнений. И те точили разум с неукротимым и неутомимым упорством. Скользнув взглядом к медленно колеблющейся ветви стоящего рядом со зданием дерева, девушка вернулась к дням пути из Остагара в Лотеринг. Каждый раз, когда той удавалось остаться в одиночестве — чародейка проверяла заклинания, с трудом и чаянием выученные за прошедшие годы. Выходило следующее. Из памяти оказалась изъята не только «Молния», но и гораздо более слабый и гибкий вариант той — «Шок». Чтобы Морриган не делала, память подбрасывала только образы отдельных рун, составляющих заклинания. Однако правильная последовательность и форма построения целиком — отсутствовали так же верно, как если бы чародейка и не встречалась с теми. Из прочего — признаки аномальности демонстрировал только «Ужас». Тот стабильно давал масштабный эффект никак не заложенный в структуре заклинания. Касаться магии обращения после пережитого опыта девушка откровенно
