Что тебе я сделала? - Диана Ставрогина

Я отвечаю, приподнявшись на носочках и цепляясь за его плечи для равновесия. Ноги совершенно не держат, но быть как можно ближе к нему — жизненная необходимость. Словно любой лишний сантиметр пространства между нашими телами сулит забвение и гибель.

Я хочу влиться в него, соединиться кожа к коже, обратиться в одно. Я хочу его в себе. Быть с ним. Быть им.

Когда Марк, стащив боксеры вниз, вводит в меня член, мы не отводим друг от друга широко раскрытых глаз. Я замираю, не смея дышать.

Размазав влагу по входу, он медленно толкается внутрь и выскальзывает обратно. Я сипло стону.

Все повторяется. Снова и снова. До тех пор, пока меня не начинает трясти, как в лихорадке.

У Марка не менее сумасшедший вид. Пот бежит по его лицу ручейками, губы сжаты до такой степени, что на скулах играют желваки, взгляд не просто дикий — обезумевший.

Я не понимаю, зачем он мучает нас обоих. Зачем эта пытка кратчайшим удовольствием, что копится, и копится, и копится, но никогда не оказывается достаточным.

Все мое тело напряжено до предела. Я будто никак не прыгну с обрыва, а лишь, разбежавшись, зачем-то торможу у самого края и зависаю над пропастью. И так без конца.

Не выдержав, я сама толкаю бедра вперед и обхватываю Марка ногой, вжимаю его в себя, вынуждая войти до упора.

— Блять… — Жар его дыхания опаляет мою шею, горячие губы утыкаются в излом у плеча, пробивая тело еще одним уколом удовольствия.

Я стону и суетливо дергаюсь. Отмерев, Марк начинает двигаться. Резко и быстро, набирая дикий темп. Я снова теряю ориентиры в пространстве.

— Марк… Еще…

Он вбивается в меня сильнее. Закрыв глаза, я могу только прижиматься к нему изо всех сил, ощущать, как он двигается во мне, слушать, как наши тела пошло ударяются друг о друга.

Поцелуи смазываются. Я впиваюсь в плечи Марка кончиками ногтей, одновременно пытаясь и удержаться на ногах и притянуть его тело еще ближе к своему.

Жар окутывает нас с головы до ног, воздух вокруг тяжелый и влажный настолько, что проникает в легкие с трудом. В ушах стоит гул, через который почти не проникают внешние звуки.

С глухим стоном Марк ускоряется. Кажется, я вскрикиваю.

Ощущения становится невыносимыми. Я то мечусь в пределах того ничтожного пространства, что еще существует между стеной и Марком, то застываю, сжавшись и в очередной почти взлетев к пику, пока наконец выкручивающая жилы мука не оборачивается самым сильным оргазмом в моей жизни.

Глухой стон Марка проносится по моему телу разрядом тока, отчего расходящаяся внизу живота пульсация будто на мгновение прекращается, но только чтобы стать еще ярче и приятнее. Я вздрагиваю от особенно ощутимой вспышки и на выдохе не могу сдержать тихого всхлипа.

Зарывшись носом в изгиб моей шеи, Марк делает еще несколько толчков и каменеет, едва я чувствую, как внутрь выплескивается сперма. Ноги тут же подкашиваются, причем у нас обоих.

Как только Марк выходит из меня, я сползаю по стене вниз, мечтая свернуться прямо здесь, на полу, в комочек и пролежать так сколько потребуется. Тело до сих пор будто обнаженный провод, и ощущений слишком много.

— Блять… — Раздается вдруг в тишине.

Вздрогнув, я резко открываю глаза и сразу вижу застывшего напротив Марка. У него шальной, еще пьяный от оргазма взгляд, в котором патока удовольствия медленно размывается выплескивающимся из берегов ужасом осознания.

Его реакция отрезвляет меня за секунду. Воспоминания наполняют голову, мысли проносятся в голове очищающим ураганом, после чего возвращаются привычные гнев, обида, стыд и вина.

Я отвратительна самой себе. Да и Марк отвратителен мне не меньше.

— Альбина… — выдыхает он виновато, так и не отведя взгляд от моего лица. — Прости.

Я трясу головой. Кажется, по щекам бегут слезы, но сил убедиться нет.

— Уходи, — сиплю я, уставившись в темный пол. — Просто… уходи.

Глава 22

Я ныряю в работу с головой. Сразу двое бариста берут отпуска на ближайшие четырнадцать дней, и управляющая Аида идет мне навстречу: ставит мои смены в график чаще, чем положено Трудовым кодексом, и заботящимся о здоровье сотрудников Ярославом.

Свободного времени почти нет, а значит нет и сил на рефлексию, и даже эмоции. Я работаю, работаю и еще раз — работаю.

Если до недавнего времени мне думалось, что не существует такой усталости, при которой серьезные тревоги отходят на второй план и перестают беспокоить, то теперь знаю: существует. Можно вымотаться достаточно, чтобы ввергнуть душу в спячку хотя бы ненадолго.

Я чувствую себя виноватой перед Бусинкой, вновь вынужденной проводить уйму времени в одиночестве, и свободные от работы часы провожу исключительно дома. Что, впрочем, несложно.

У меня нет друзей и нет денег, а значит нет и соблазна выйти из квартиры куда-либо кроме работы. Другие варианты требуют трат, которые я не могу себе позволить.

Звонок Марины с предложением о новой съемке становится единственным ярким событием за две недели. Тот самый бренд нижнего белья ручной работы заинтересован в продолжении сотрудничества.

— Им понравился контраст на фото, — сообщает Марина, когда я вслух выражаю свое недоумение: чем могли настолько понравиться снимки со мной? Я не профессиональная модель, да и внешность у меня, пусть и привлекательная, но совершенно стандартная. — Ты с тем мейком прям роковая красотка: ярко-рыжая, губы пухлые, грудь, опять же. А вот взгляд у тебя невинный. И такой… М-м, как бы выразиться… Видно, в общем, что у тебя есть мозг.

Впервые за очень долгое время я искренне смеюсь.

— Это что-то очень странное, Марин.

Она тоже смеется, но отвечает уже серьезно, как специалист:

— Да не скажи. Они ориентируют бренд как раз на тех женщин, что хотят иметь именно подобный вид: мол, я вся такая умная секси, но без пошлости. И с флером этакой естественной неприступности. Ты очень хорошо попадаешь в этот типаж, поверь мне.

Я усмехаюсь про себя. Да уж, вся моя неприступность кончилась на Марке.

Прежде чем мысли успеют разогнаться и улететь в запретную зону, я спешу ответить Марине согласием и сразу принимаюсь выяснять детали. Погружаться в воспоминания нельзя.

Нельзя, нельзя, нельзя.

Я не хочу гадать,