(не)ваша девочка (СИ) - Арина Арская
— Да ты его тащи давай, — Илья ухмыляется. — Вы мое время тратите.
— Вот сука… — охает Тимур и почему-то смотрит на меня, словно ищет поддержки, а я и слова вымолвить от шока не могу. Стушевавшись под моим испуганным взглядом, вновь хватает Андрея за щиколотки. — Проехали.
— Выдохни, Анют, — Рома поднимает мычащего Андрея за подмышки. — Жизнь она такая, полна сюрпризов и неприятных моментов.
— Но через любой неприятный момент можно и нужно перешагнуть, — Илья клонит голову набок, вглядываясь в мое лицо. — Анна, все будет хорошо. И это здорово, что ваш брат пришел и попросил помощи.
— Он хотел меня убить…
— Это одно и то же, — Илья следует за Тимуром и Ромы, — ложитесь спать. Сон очень важен для организма.
Глава 42. Неприличная дочь
Рома прислал мне фотографию спящего Андрея. Палата напоминает небольшую комнату в хорошем отеле. Все такое беленькое, чистенькое и новенькое. Я ожидала, что Андрея ждет четыре обшарпанные стены, койка с панцирной сеткой, а тут все красиво и сдержанно. Только решетки на окнах пугают, но и они витиеватые и изысканные.
— Завтра Илья проведет с ним беседу, — говорит мне аудиосообщение сонным голосом Ромы. — Он в надежных руках, Анюта.
Откладываю телефон. Так. Рома и Тимур притащили Андрея явно в дорогую частную клинику, которую я не смогу себе позволить. Реабилитация наркоманов и алкоголиков — недешевое удовольствие. Звуковой сигнал отвлекает меня от невеселых мыслей.
Чернов: Ложись спать.
Быстро перебираю пальцами по экрану. Стираю сообщение и вновь набираю. И опять стираю. Как уточнить вопрос, что меня теперь ждет? Я ныряю в долги перед двумя бывшими одноклассниками все глубже и глубже.
Чернов: Очень надеюсь, что ты мне в любви признаешься.
У меня сердце пропускает удар от предположения Ромы. И отправляю короткое “нет”.
Чернов: Неужели Тимуру?
Через несколько секунд приходит сообщения от Тимура.
Уваров: Я жду.
Мне кажется, что экран вибрирует смехом Тимуры и Ромы. Таким легким и беззаботным, а у меня брат — наркоман. Мне не до веселья. Я в ужасе, поэтому печатаю “спокойной ночи” и прячу телефон под подушку. Завтра я серьезно переговорю с ними и выясню, чего они ждут от меня взамен. Звуковой сигнал. Выдыхаю и лезу за телефоном.
Уваров: Сладких снов. И чмок в лобик.
Мурашки бегут по плечам, а в груди теплеет. Откидываю телефон и кутаюсь в одеяло. Нехорошо. Что это еще за смущение? Я не должна его чувствовать. Благодарность, возможно, но девичий трепет и волнение. Накрываю лицо подушкой и делаю медленный выдох. С меня еще спросят за услугу по полной программе. так, об этом завтра… Завтра…
Завтра…
— Где он?! — крик мамы вырывает меня из сновидений. — Аня!
Стоит у кровати с круглыми глазами и кулаки сжимает.
— Где он?
— В лесу, — сажусь и промаргиваюсь. Закрываю ладонью зевающий рот. — Привет, ма.
— В каком лесу?!
Поднимаю взгляд и вздыхаю:
— Припозднилась ты что-то, — касаюсь смартфона. — Почти полдень, — вновь смотрю на маму. — Я тебя ждала ночью.
— Я не могла… — она краснеет и шипит. — Где Андрюша?
— Ма, у Андрюши все плохо, — слабо улыбаюсь и спокойно продолжаю. — Наркоман наш Андрюша.
Озадаченно хлопает ресницами, и я рассказываю, что произошло. Мама едва заметно кривится и сипит:
— Куда его увезли?
— В частную клинику.
— Он не наркоман. Ты лжешь… — судорожно шепчет она и рычит. — Куда его увезли твои хахали?!
Я опять зеваю. Мама всхлипывает, выхватывает из сумочки телефон и кому-то звонит, но ей никто не отвечает. Опять смотрит на меня, затем на телефон и вновь на меня:
— Куда его увезли? — повышает голос до истеричных ноток. — Я в полицию позвоню!
— Звони, — пожимаю плечами.
— Аня, — в ярости шипит мама.
— Что? — я приглаживаю растрепанные волосы. — Ма, ты действительно не заподозрила, что у Андрюши проблемы?
— Он не наркоман, — поскрипывает зубами. — Он сложный подросток. Вспыльчивый, ранимый…
— Невероятно, — горько усмехаюсь я. — Как дела у Петра Романовича?
Мама поджимает губы. Я права. Мамуля провела ночь с мужиком, который обещал вырезать почку ее родному сыну. И я хочу думать, что для этого должна быть веская причина.
— Ма, он женат.
— Не тебе меня осуждать.
— Я не осуждаю, — оправляю футболку на груди. — Это твоя жизнь.
— Где Андрей?! — ловко перескакивает она с темы.
— В надежных руках.
Она прикладывает телефон к уху, но увы. И ей в очередной раз никто не отвечает. Я предполагаю, что она звонит Петру Романовичу. Слишком уж она злится, что игнорируют ее звонок.
— Где мой сын? — топает она ногой. — Сначала психолог, теперь ты…
— Так ты в курсе, что психолог его направил к наркологу? — удивленно охаю я.
— Все его подозрения беспочвенны! Она мошенник… — мама сжимает телефон до тихого хруста. — Андрюша - милый мальчик…
— Который с ножами кидается на людей…
— Я в полицию позвоню…
— Да звони уже! — встаю и подхожу к маме. Стискиваю ее за плечи и всматриваюсь в бледное лицо. — Звони кому угодно, мам, но я не позволю тебе вернуть Андрея домой под свое крыло, пока ему не вправят мозги. У твоего ранимого мальчика проблемы. Очень большие проблемы и тебе грозит не иллюзорная перспектива его потерять. У него же нет тормозов и границ. И у меня вопрос, ма.
— Какой? — она вся сжимается.
Видимо, взгляд у меня дикий, а лицо злое и искажено к ней презрением.
— Петр Романович действительно требовал деньги или вы меня разыграли?
— Требовал, — мама сглатывает.
— Хорошо, — я улыбаюсь и приближаю лицо, — и он их получил от Ромы и Тимура?
Кивает. Крепче стискиваю ее тощие плечи.
— А легла ты под него по собственной воле?
— Аня, — мама всхлипывает и хочет отступить к двери, но я ее держу мертвой хваткой. — Все как-то… понимаешь… закрутилось…
— А что с деньгами, мамуль? — я улыбаюсь шире.
