Рыжая обложка - Иван Михайлович Миронов
«Kill this love»
Мите и этого было достаточно. Во тьме он прислушивался к запутанным нотам, чтобы не слышать, как родители совокупляются за хлипкой дверью. Как на его коленях задыхается в рыданиях младшая сестренка.
После этого инцидента о домашнем обучении пришлось забыть, поэтому Митя по большей части слонялся без дела. Да и смысла в учебе он давно уже не видел. Среди проржавевших руин он не находил ничего кроме камней, на которых даже мох с трудом держался. Все лучше, чем видеть на лице родной матери сине-красное месиво, из которого вытекал гной.
С утеса он часами мог наблюдать за катерами, что прибывали и отбывали из залива, доверху забитые «товаром». Потрошки, как муравьишки, таскали черные пакеты туда-сюда. Взамен в конце дня им дадут рис или еще что-нибудь с большой земли.
Мите также удавалось разглядеть силуэт отца. Казалось, он только и делал, что игрался модным «ножом-бабочкой» или орал на кого-то по радиотелефону. Но стоило кому-то накосячить, отец сразу проверял остроту ножа на мясе неугодного работника.
Митин отец жил насилием. Но так он выживал еще в девяностые. Так поднялся в нулевые. Так подмял под себя остров изгоев. Отец был более чем уверен, что все сойдет ему с рук. Думал, что среди кучи отбросов ему нет равных…
И через полгода ему размолотили голову.
Даже когда осколки черепа рассыпались по гальке, Митя не сразу понял что произошло. Еще минуту назад отец с криком: «Кто за моей спиной дурь толкал?» – вырезал «звездочки» на животе островитянина. Тот вопил, дергался, как дождевой червь, но ничего не говорил. Отец уже приготовился вновь всадить нож в дряблую кожу, как кочерга пронеслась на уровне его затылка. Кости хрустнули.
– Довыебывался, клоун…
Как во сне, Митя собирал кусочки черепа отца по пляжу. Почему-то ему казалось, если он соберет этот скользкий кровавый пазл, отец восстанет из мертвых. Он продолжал это делать, пока чайка с розовым куском мозга не села прямо на труп.
– Участь детей нести ответственность за грехи родителей… Потрошок… – голос Капитана скрежетал не лучше его уставшей лодки. С кочерги в его руках стекала кровавая жижа. Провинившийся потрошок, тот, которого истязал отец, застонал. Рука Капитана крепче схватила сталь. Бедняга по-поросячьи взвизгнул и тут же был отправлен на тот свет за мучителем.
***
– Мама, мамочка, покушай. Прошу, – приговаривала Лена.
– Если не хочет – не давай. Лучше сама съешь, – рявкнул Митя сестре.
Лена уже захлебывалась соплями над стальной койкой. Верещала, тянула маму за пальцы, цепляясь за последнего взрослого человека в ее жизни. Митя же замер. Его взгляд был прикован к тазу. Капля за каплей вода с крыши стекала в ржавеющую сижу на дне. Кап-кап… Кап-кап. Внутри нарастала тревога. Тихонько на ушко она нашептывала: «Будущее страшнее».
Каждый вечер Митя сам нагибался над постелью и прикладывался к отвердевшей груди матери. «Вроде бы дышит. Наверное. Нет, точно». Митяй задирал ноги на стул и начинал раскачиваться взад-вперед.
– Мамочка, открой глаза, – в мыслях он молил хотя бы об одном слове, догадываясь, что мама предпочла молчание. Наконец-то ей выпала возможность не чувствовать боль, унижение и страх. Вечная вводящая в исступление апатия была лучше бесконечных страданий.
У Мити просто не оставалось выбора. Капитан сразу обозначил: не будут терпеть бездельников. Но мать совсем расклеилась после смерти отца: лежала, почти не говорила, а Лена же была слишком мала. Митя теперь стал их единственным кормильцем.
«Потрошок», – сказал Мите Капитан, когда размозжил череп его отца. Это было приглашение.
Митя нашел Капитана у контейнеров. Рядом с ними все также воняло ладаном. Его запах смешивался с тухлятиной и маслянистой пленкой оседал лице. Митя с радостью окунулся бы с головой в ледяное море, лишь бы лишиться чувств.
– Пожалуйста, нам нужна еда и лекарства… – пробормотал Митя.
– Не охуел ли? Кто не работает, тот не ест!
– Мне нужно! Пожалуйста! Я все отработаю! Моя мама! Мама! Она болеет!
Моряк наклонился над Митей. Прежде он не видел такой оскал на его лице.
– Так ты, сопляк, что-нибудь полезное сделал? Нихуя же… А теперь хочешь повиснуть балластом на нашей шее?
Слезы ручьем стекали по щекам Мити. Из ухоженного мальчика он превратился в сопливого монстра.
– Пожалуйста… только на первое время…
– Если хочешь омлетик, с тебя минетик.
– Что?
– Ты еще и глухой что ли? Соси давай! – Митино лицо вздрогнуло. Как это слово на букву «м»?
– Но… мальчик я…
– Да, ты же на девочку похож, вот какие лохмы отпустил… А с девочкой можно… – морщинистая рука дернула Митю за волосы. – Или мне попросить твою сестренку об услуге?
«Нет. Только не Лена», – подумал Митя. Она была слабее. Не такая, как он.
– Я все… Все… – пробормотал паренек. Его голова дрожала, как у собаки-пружинки на приборной панели авто.
Звук расстегивающейся ширинки заявил о неизбежном. Подросток смотрел на морщинистый член и не знал, что делать дальше. Капитан наклонился над Митей вплотную и послышался запах гниющих десен.
– Ты что застыл? Быстрее…
Вонь потных яиц заставила желудок Мити сжаться. Пальцы нехотя взяли обвисший член и Митя начал его сосать. Ради мамы и Лены он может потерпеть. Представить, что он заглатывал слизняка. Не думать о ссаных лобковых волосах, что терлись о лоб.
– Зубы…
Главное не думать о тухло-сладком привкусе смегмы, что жирным кольцом опоясывала головку члена старика… Но вонь – она была невыносима.
– Зубы, я говорю! – оплеуха цементным мешком, ударила по щеке Мите. Парень повалился на пол, давясь кровью, смешанной с кончой.
– Чуть не откусил, сука… Но уговор есть уговор.
Капитан порылся в карманах штанов и бросил в ноги Мите целлофановый пакет. Митя тут же подмял под себя добычу.
– Жду тебя завтра копаться в потрохах!
Весь оставшийся день Митя хлебал соленую воду, долго держал во рту, затем сплевывал. Хотя, наверное, это больше походило на рвотные позывы, сопровождаемые волной жара. Митя готов был нырнуть с головой в волны, но и море было горячим. Не вода, а растопленное масло, что оставляло липкую пленку на руках.
Митя решил развернуть пакет Капитана.
Там был лишь просроченный рыбий жир и пакет фисташек…
Со следующего утра мама чуть оклемалась, но Мите пришлось занять место на разделочном пункте под чутким надзором Капитана.
***
«Кто не работает, тот не жрет», – бубнил Митя под нос слова Капитана, даже когда он валился с ног. Выхода не было. Митя не понимал, одинок ли он
