Темнейший путь - Алексей Русанов
Мордан, накинув на себя заклинание отвода глаз, спокойно прошёл мимо сражающихся и направился к выходу в город. Досматривать, чем окончится схватка ярловых дружинников с подъятыми им аргонианами он не стал, поскольку не сомневался: воины не зря свой хлеб едят, и, хотя подъятого не так легко одолеть, рано или поздно они покрошат аргониан в капусту.
В городе Мордан отправился в Квартал серых, нашёл неприметную таверну, снял комнату на одну ночь и прекрасно выспался. А утром в лавку почтенного торговца Сибора явился жрец Аркея в поношенной бурой рясе и продал прекрасный крупный рубин. Жрец был так глуп, что совершенно не стал торговаться и сразу согласился на первую цену — смехотворно низкую, — которую предложил торговец. Сибор остался чрезвычайно доволен такой выгодной сделкой.
Глава 7. Расплата по счетам
Покидая Виндхельм, Мордан купил себя коня — вороного, быстроногого, заплатив барышнику изрядную сумму. Свежий весенний ветер, словно торопя и подгоняя, дул ему в спину. Звонкой рысью он проехал по дороге около часа, потом свернул в ещё полуодетый лес. Там он сошёл с коня, довёл в поводу до ближайшей поляны и привязал к ясеню. Затем он вышел на середину облитой солнцем поляны и произнёс заклинание. Из под его сапог стал расползаться круг, в котором молоденькая травка мгновенно жухла, становилась бурой и мёртвой. Мордан достал чёрный эбонитовый кинжал с рукоятью, отделанной золотом, и стал им чертить в тёмном круге сложную симметричную фигуру с тринадцатью углами. В центр её он положил две вещицы: медную фибулу в виде орла, льва и дракона, кусающих друг друга, и белый клык, привязанный к кожаному шнурку. Потом он произнёс заклятье, от которого конь заржал и забился в испуге, и если бы не привязь, наверняка сорвался бы с места и убежал. Мордан простёр руки и прочитал ещё одно заклинание. На плечи к нему спустились два ворона. Он осторожно, почти нежно погладил пальцами их умные головы и прошептал несколько слов. С громким карканьем вороны сорвались с его плеч и взмыли в небо. Теперь стоило ему прочесть нужное заклинание и закрыть глаза, как в его разуме вспыхивало видение того, что наблюдал то один, то другой ворон. Они летели туда, куда он их направил, и неизбежно должны были найти тех, кого он искал. Мордан забрал вещи из своей колдовской фигуры, успокоил коня, отвязал, сел на него и поехал на запад. Именно туда направились оба ворона.
Через несколько дней дорога привела его к нордской деревушке под названием Айварстед, которая притулилась в кармане предгорий, у подножия Глотки Мира, величайшей горы Скайрима. Подъезжая, Мордан обратил внимание на большой холм слишком правильной формы. Он взглянул на холм особенным зрением, которому научился на острове Крик Стамонта, и увидел, что это древний курган. Только очень наивным или очень бесстрашным людям могла придти в голову мысль селиться рядом с такими соседями.
Единственная таверна в Айварстеде была самая заурядная: громоздкое здание из тёсанных брёвен с выцветшей вывеской над высоким крыльцом, с глубокой чёрной лужей перед самыми ступеньками. Внутри — грубые, но крепкие столы и стулья, закопчённый очаг с вертелом, запах дыма, горелого мяса да кислого эля, и дородная хозяйка с заметными усиками над верхней губой, дремлющая, облокотившись на стойку. Пара пьянчуг-завсегдатаев тихо дули пиво в углу, рыжебородый здоровяк в старой железной кирасе с несколькими вмятинами уплетал что-то жареное прямо из сковороды. Не самая парадная обстановка, но для Мордана, уставшего несколько дней подряд ночевать у костра под открытым небом, она показалась довольно уютной, а горячая говяжья похлёбка — вполне съедобной.
За столом ему прислуживала молоденькая белокурая бретонка с кукольным личиком и короткими ногами. Весь вечер она строила глазки, и даже, когда Мордан повернулся к ней изуродованной щекой, на лице девушки не отразился ни испуг, ни отвращение, а только лёгкая тень жалости. Когда Мордан щедро расплатился за ужин, он поманил бретонку пальцем. Она наклонилась к нему, щедро демонстрируя через широкий вырез кофты богатое содержимое.
— Заглянешь ко мне сегодня ночью? — тихо спросил он и сразу добавил. — Я хорошо заплачу.
Девушка игриво улыбнулась и шепнула:
— Может быть…
Мордан теперь совсем по-иному видел людей, и поэтому не сомневался в её решении. Для него совсем не стало сюрпризом, когда поздно вечером в дверь снятой им комнаты сначала тихо поскреблись, а потом девичья фигурка проскользнула внутрь, подошла на цыпочках к его кровати и задула свечу, стоявшую на столе рядом. Комната погрузилась в темноту, но нынешний Мордан видел во тьме лучше любого каджита. Он с удовольствием наблюдал, как служанка полностью освободилась от одежды и, сверкнув сливочно-аппетитными формами, юркнула к нему под одеяло. С нею было не так, как с Белкой. Дебелое пухлое тело оказалось податливым и мягким, она почти ничего не говорила, лишь хихикала и охала. Мордан ничего не чувствовал в душе, а лишь внимательно прислушивался к ощущениям собственного тела и в итоге счёл их приятными. Бретонка полностью
