Никто, кроме тебя - Алиса Селезнёва
Ладонь Веры сжалась в кулак, и отросшие ногти с силой воткнулись в кожу.
– На заводе, где он отпахал двадцать лет, кое-как собрали двенадцать тысяч, и в доме ещё пять. А он, оказывается, погиб, вытаскивая какого-то… – Вера прикрыла глаза и сжала в кулак вторую руку, – какого-то парня нашего с тобой возраста, а тот даже на похороны не пришёл.
– Может быть, в это время он лежал в больнице и просто не мог.
– Нигде он не лежал. – В голосе Веры прозвучало отчаяние, смешанное со злобой. – Ты и сама это знаешь. Сто раз поможешь – забудут. Один откажешь – станешь сволочью, скотиной и волком в овечьей шкуре. Люди доброту быстро забывают, а вот плохое помнят долго, потому что плохое помнить выгоднее. Потому что благодаря этому появляется возможность лишний раз себя пожалеть.
Повернув голову, я посмотрела на штору, которая висела за нашими спинами. Часть ткани спала с крючков и торчала в воздухе неаккуратным комом. Похоже, кто-то хотел открыть окно да не рассчитал силы.
– И не говори мне про добрые дела, ад, рай и про то, что нам обязательно где-нибудь что-нибудь зачтётся. Ничего там нет. Ад и рай находятся в нашем мире.
В сложившейся ситуации самым мудрым с моей стороны было промолчать. Мне не хотелось спорить с Верой, потому толку от этого всё равно бы не прибавилось. В споре редко рождается истина, но всегда портятся отношения, а наши и без того болтались на тонкой ниточке.
Убрав в целлофановый пакет беляш, Вера встала из-за стола. Я поднялась вслед за ней, и мы, одевшись, дошли до выхода из корпуса вместе.
На улице по-прежнему свирепствовали крещенские морозы. Пронизывающий до костей ветер дул прямо в лицо и поднимал в воздух серебристые клубы снега. Махнув на прощанье рукой, Вера подошла к своему парню. Он как обычно ждал её у ступенек, привалившись к излюбленному красному мотоциклу.
Натянув шапку на уши, я торопливо направилась к остановке. Сегодня мне предстоял ещё один одинокий вечер.
* * *
За сессией пришла неделя каникул, на три дня из которых ко мне приехала бабушка. Мы много гуляли по улицам, болтали на малозначимые темы и смотрели старые советские фильмы. Об Эдике и Эмиратах бабушка не рассказывала, а я не спрашивала, подозревая, что ничем хорошим для мамы эта поездка естественно не кончилась.
В последний день её мини-отпуска мы собрали вещи Николая Андреевича и вместе с консервами Пса отвезли Илоне. Её номер мне удалось найти, пролистав долгую переписку с Верой. Илона по своему обыкновению приняла всё. Она, по-видимому, относилась к числу тех людей, которые умеют радоваться любой, даже самой незначительной мелочи, а потому торжественно пообещала, что сумеет пристроить каждую привезённую мной вещь.
А ещё неделю спустя я уже сама развернула в жёлтой многоэтажке пункт приёма вещей для бездомных. Никаких особых усилий для этого не требовалось. Я всего лишь напечатала несколько объявлений и развесила их у дверей подъездов в специально отведённых местах, предварительно договорившись со старшей по дому. Кто-то из соседей воспринял моё предложение с энтузиазмом, кто-то покрутил у виска, обозвав дурой, а кто-то молча оставлял пакеты с одеждой у дверей квартиры №217.
Январь перетёк в февраль без особых потрясений, и, как-то раз зайдя в местную «Пятёрочку», я заметила ту самую женщину в сиреневом берете. Правда, теперь она была одета в старую цигейковую шубу и серую вязаную шапку. В корзине её на самом дне покоились лук, картошка, пачка макарон и несколько банок шпротного паштета. Все вещи лежали аккуратно, да и сама она была аккуратной, по крайней мере, никакого запаха от неё я не чувствовала. Мой интерес подогревало другое: складывая что-то в корзинку, она всё время оглядывалась, а не наблюдает ли кто за ней, и, пройдя мимо кассы, незаметно бросила в карман большой «Сникерс».
Сердце моё скрутила жалость. Я не смогла выдать эту женщину, а, поравнявшись с продавщицей, положила на ленту точно такой же батончик.
– Пробейте, пожалуйста, – попросила я, – и заберите обратно. Одна… Один из ваших покупателей, ушёл не заплатив.
Продавщица, молча считав штрих-код батончика, бросила его к собратьям по упаковке. По взгляду, направленному в сторону женщины в цигейковой шубе, я поняла, что она догадалась, кто тот самый покупатель, но шум поднимать не стала.
Уже вечером, много часов спустя, решая одну из «шабашек» для первокурсников, я наконец озвучила те слова, которые так и не сказала Вере: «Иногда нужно помогать не ради того, чтобы получить что-то взамен. Иногда надо помогать просто потому, что мы люди…»
* * *
Февраль неумолимо бежал вперёд и останавливаться не собирался. Он выдался морозным, ветреным и богатым на метели. Солнце за последние четыре недели выглянуло всего три раза, а сосульки на крышах домов, казалось, в этом году и вовсе не планировали расти. Близился мой день рождения. Он приходился на самый последний день зимы. Мама рассказывала, что февраль две тысячи одиннадцатого выдался снежным, и весна тогда наступила очень поздно.
Обычно дни рождения я отмечала дома. Даже в прошлом году притворилась больной и специально удрала посреди недели в Ч***, жаль в этом на такое даже рассчитывать не приходилось. И бабушку с работы не отпустили: в период сезонных ОРВИ подменить её было некому, поэтому пришлось справляться с приготовлениями в одиночку. По традиции утро моего дня рождения начиналось с торта. Мне нравились бисквитные, с орешками, ананасом или апельсином, щедро украшенные розочками из белкового крема, но без безе и варёной сгущёнки. Последние два компонента я терпеть не могла с детства, а вот к суфле относилась вполне спокойно.
Поэтому тортом я решила озаботиться с вечера и, убрав его в холодильник, преспокойно включила телевизор и начала писать простенькую программу на Си++. Программирование по-прежнему давалось мне с трудом, но я, сжав зубы, прикладывала массу усилий, чтобы избавиться от этой проблемы.
В дверь позвонили. Часы показывали начало двенадцатого, и я, немного удивившись, накинула банный халат и поплелась к дверям. Под халатом на мне была надета пижама, которую подарила Вера на прошлый день рождения. Серая длинная футболка и короткие такого же цвета клетчатые шорты. Я любила её за удобный круглый воротник и приятную на ощупь хлопковую ткань, но терпеть не могла за принт в виде огромного рыжего кота по центру
