Моя навсегда - Елена Алексеевна Шолохова
Сначала мать ничего не понимала. Ведь Оля просто пошла вечером в магазин, куда ее отправил отец. Купила ему пачку сигарет и пиво. Немного задержалась, и отец уже начал потихоньку психовать. Сосед позвал его посидеть в бане с мужиками, попариться, пива попить, а Оли все не было и не было. Но тут она наконец появилась. Он торопился к соседу, поэтому выхватил у нее пакет, буркнул сердито: «Тебя за смертью посылать» и ушел. Не заметил даже, что ее трясло всю.
— Папа волновался… — начала мать, потом внимательнее взглянула на Олю. — Доча, что с тобой? Что случилось, доча?
Оля еще несколько секунд стояла у порога с искаженным от боли лицом, шумно и часто дыша, будто задыхалась. А потом бросилась к себе в комнату, рухнула на кровать и завыла. Так горько, громко и жутко, что у матери пошел мороз по коже.
— Доча, доченька, что с тобой? — кинулась она за ней следом.
Но Оля ревела, как подстреленный зверь. Единственное, что она выкрикнула сквозь плач, причем несколько раз: «Что я наделала!».
Мать ошарашенно смотрела на Олю, свою тихую, послушную, милую девочку, и не понимала, что с ней случилось. Она трясла ее за вздрагивающие плечи, гладила по голове, причитала, но горестный вой не умолкал еще долго. Лишь к полуночи Оля выдохлась и, свернувшись калачиком, тихо скулила, глотая слезы.
Потом Пашка признался матери, что Оля виделась с Ромой Стрелецким. Мать боялась, что вернется отец и тогда им всем не поздоровится. Просила Олю успокоиться, пыталась напоить и чаем с ромашкой, и каплями. Но Оля лишь качала головой, продолжая всхлипывать.
— Ты из-за Ромы так убиваешься? — спросила мать. — Вы с ним расстались? Ты сказала ему, чтобы он тебя оставил в покое?
— Сказала! — выкрикнула Оля надрывно и заплакала еще горше.
— Вот и молодец. Умница наша. Ты все правильно сделала. Ничего, все пройдет… Ты потерпи, потом легче станет. Это сначала тяжело, а время…
— Ты ничего не понимаешь! — вдруг взвилась Оля. — Я не хочу терпеть! Я люблю его! Я без него не могу!
— Не говори так, — испугалась мать. — Папа вот-вот вернется. Нельзя, чтобы он тебя услышал.
— Уйди, мама!
К счастью, отец вернулся от соседа поздно и навеселе. И сразу уснул. А Оля почти до утра еле слышно всхлипывала.
Вчера мать перенервничала, да и Пашка испугался. Но сегодня… сегодня от вида Оли стыла кровь.
Даже на Пашку, с которым всегда была нежна и ласкова, Оля не реагировала.
Спустя час вернулся отец. Крикнул из кухни требовательно:
— Завтрак сегодня будет или как?
Мать, тяжело вздохнув, пошла на кухню. Накрыла на стол, сама есть не стала. Отец с Пашкой тоже завтракали без аппетита, молча.
— Может, надо Олю кому-нибудь показать? — спросила она робко.
— Что значит — показать? — буркнул отец, посмотрев на нее из-под насупленных бровей. — Она что, картина? Что ее показывать?
— Ну, врачу какому-нибудь… Коля, с ней что-то неладное…
— Блажь это все и дурость. Разбаловала ты ее.
— Она молчит…
— Вот и ты молчи! — рявкнул он. — Не хватало еще сор из избы выносить. И так она нас осрамила… перед людьми стыдно. Еще давай пусть все решат, что у нас дочь спятила.
— Но…
— Нет, я сказал!
Мать убрала после завтрака кухню, вымыла посуду, потом отправилась на задний двор, где затеяла стирку. Старая машинка, купленная еще в первые годы замужества, сломалась, и стирала мать на руках, шоркая рубашки мужа о ребристую поверхность доски. Слезы, горько-соленые, крупными каплями падали в таз и растворялись в пенной воде. Но со стороны никто бы и не догадался, что она плачет. За все годы мать научилась плакать неслышно и незаметно, украдкой, между вереницей бесконечных дел, так, чтобы не пугать детей и не злить мужа…
***
Оля проспала почти сутки. Хотя мучительное забытье, в которое она провалилась, нельзя было назвать сном. Однако оцепенение ее отпустило. Может, и зря, потому что стало так больно, что терпеть невмоготу.
С чумной головой она поднялась с постели. Пить хотелось немыслимо, аж губы спеклись. В один глоток она выпила почти весь чай, что вчера оставила на прикроватной тумбочке мать. На секунду полегчало. И вдруг ее накрыло приступом тошноты. Таким внезапным и сильным, что она, зажав рот, еле успела выбежать во двор. Там ее вывернуло прямо в кусты смородины. На шум проснулась мать — она всегда спала чутко. Накинув халат, вышла на крыльцо.
— Доча, — позвала ее шепотом.
Увидела Олю, привалившуюся к стене дома, даже не бледную, а какую-то землистую, и дыхание перехватило.
— Доча, скажи что-нибудь…
— Что? — шевельнула она бескровными губами.
— Доча, ты нас так вчера напугала.
Оля молчала, прижимаясь спиной и затылком к шершавым доскам.
— Как ты себя чувствуешь?
Оля хотела что-то сказать, но тут снова метнулась к кустам. Затем, окачиваясь от слабости и утирая губы тыльной стороной ладони, она снова привалилась к стене.
Мать долго молчала. Потом произнесла дрожащим шепотом:
— Доча… ты… господи, нет… — снова замолкла, словно набираясь сил. — Доча, ты беременна?
26
Мать придумала поездку в соседний город к своей дальней родственнице. Целую историю для отца сочинила, чтобы не только отпустил, но и разрешил взять с собой денег побольше. Пойти ведь придется к платному врачу, еще, возможно, УЗИ делать, а, возможно, и не только УЗИ… О том, чтобы обратиться в местную поликлинику, мать и мысли не допускала.
— Ты что! — шептала она, делая страшные глаза. — А если вдруг ты, не дай бог, беременна! Об этом же сразу все узнают. Слухи пойдут… Отец узнает и…
Мать прижала руки к груди и, выдохнув, произнесла:
— Ох, я даже думать об этом боюсь… Оль, нам ведь тогда с тобой обеим конец…
С утра пораньше они сели в рейсовый автобус, идущий до Копищево. Мать всю дорогу скорбно молчала, иногда тяжело вздыхала, жмурилась и беззвучно что-то нашептывала, как будто молилась.
Оля и сама нервничала не меньше, пока ее не укачало. Два часа пути показались сущей пыткой. В автобусе было душно, воздуха не хватало катастрофически, пот лил ручьем, а перед глазами летали мушки. Но хуже всего — запахи. Пахло бензином, потом, пылью, чьими-то приторными духами, чесночной колбасой, и вся эта смесь вызывала постоянные приступы тошноты. Как еще ее не вырвало…
Но из автобуса Оля вышла еле живая, опираясь на мать. Потом опустилась на скамейку и добрых полчаса просто сидела, приходя в себя.
Мать уже бывала прежде в Копищево. Поэтому быстро сориентировалась, больницу нашла без