Разведенка. Как я мужика искала... - Айрин Лакс
— Да, я позвонила брату. Он мужик, он старше, в конце концов. Что не так-то?
— Все не так, Лесь. Ты, конечно, молодец! Кипиш подняла и в кустики сиганула, в белом пальтишке. Вот только ты и пальцем о палец не ударила, чтобы отца найти.
— Да и ты… — начинает.
— Я с ним в больнице, — остужаю пыл дочери.
— В больнице?! Что стряслось?
— Несчастный случай, — диктую адрес. — Приезжай. Ему бы не помешала поддержка.
Дочь мнется.
— Тут такое дело, мам… Я не в городе. Мы с.… с друзьями, в горы рванули.
Почему мне кажется, что она сейчас врет?
— С друзьями? Или с мужчиной?!
— Да какая тебе разница, мам, с кем?! Опять нотации читать будешь?
— Лесь, дело твое. Но отец твой серьёзно повредился, ему нужна будет помощь на первое время. Будь так добра, приедь.
Тишина.
Частое дыхание дочери, потом тихое «шу-шу-шу», низкий мужской тембр, немного раздраженный.
Я вслушиваюсь так, что даже за ушами ныть начинает и с трудом разбираю слова:
— Ты сама хотела… Никуда не выходим. Тайком. Вот… Что не так? Нет, не поеду. Хочешь вперед? Но тогда забудь…
Дальше уже не разобрать, шушукаются вполголоса, совсем тихо.
Шорохи становятся громче, дочь снова берет телефон в руки и произносит твердо:
— Не могу, мам. Давай ты сама, ок? Я через три дня вернусь и сразу к папе.
Оторопело опускаю телефон, потом поднимаю, вызов уже сброшен.
Вдогон смска от дочери:
«Поцелуй папу за меня, пусть поправляется!»
***
Вхожу в палату, где разместили бывшего мужа, с ним разговаривает доктор.
— Воспаление легких подхватили, в этом ничего хорошего нет. Но есть и положительные моменты! Именно то, что вы в холоде провалялись, не позволило воспалению в открытом переломе распространиться далеко. Иначе бы с вами сейчас, голубчик, говорили иначе. Не о восстановлении перелома, а об ампутации конечности, — разводит руками, посмеиваясь.
К чему я никак не привыкну, так это к чёрному юмору врачей: ногу сломал, так скажи спасибо, что не отрежем, бу-га-га!
Мое появление Леша замечает первым, сказав хрипло:
— Ладно, достаточно. Вы напугали мою жену, — спустя несколько секунд добавляет. — Бывшую. Оставьте нас.
Может быть, даже в присутствии врача было легче обмениваться фразами, а так дверь закрывается, и мне резко становится нечем дышать.
Страх плещется в горле.
Я действовала на автомате, не думая, сейчас накатывает, мурашки по всему телу.
Ещё и так тоскливо от понимания, что мы можем оказаться не нужны даже собственным детям. Они не всегда будут рядом. В такие моменты, когда остро нуждаешься в чьей-либо помощи, но оказываешься один-на-один со своими проблемами, остро чувствуется одиночество и понимаешь, что ты приходишь в этот мир в одиночку и в обратный путь отправишься тоже один. С пустыми руками, храня в сердце только воспоминания. Если повезет, они будут хорошие… А если не повезет…
— Думал, сдохну там. Один, — вторит моим невеселым мыслям бывший муж. — Спасибо тебе, Лиз. Я, кажется, уже забыл, как это звучит, не помню, когда в последний раз от души говорил спасибо. Мне кажется, мы разучились быть благодарными от всего сердца, принимая близость друг друга, как данность. Это неправильно, — кашляет. — Я тебе благодарен.
Заставляю себя подойти к его кровати и вкратце пересказываю, что сын прилетит, что дочь приедет позднее. В подробности не вдаюсь, это Леше ни к чему сейчас знать. Не стоит пугать человека, который едва выкарабкался из смертельной ловушки. Ему ведь ещё восстанавливаться и восстанавливаться, душевные силы ему понадобятся.
Чтобы не думать о плохом, суечусь:
— Телефон твой на зарядку поставила, сможешь позвонить, кому-нибудь.
— Кому, Лиз? — спрашивает в упор.
— Да хоть кому. Даме сердца, например. Вдруг тебе что-то понадобится…
Он отрицательно качает головой.
— Леш, ты совсем не желаешь облегчить ситуацию ни себе, ни мне. Сам не хочешь звонить, давай я позвоню…
— Да б…! Нет у меня никого! Спасибо, что помогла, но дальше… Я САМ! Не надо меня жалеть! Слава богу, могу позвонить и нанять, купить… Да твою же мать, не надо на меня так смотреть, я не хочу, чтобы ты видела меня беспомощным и тыкала носом в ошибки, которые не исправить!
— Хотела сказать, что ты.… козёл, Леша. И в здравии, и в болезни! Но не стану… Я тоже поблагодарю тебя за науку…
— За что?!
— За науку, Леш. Ты наглядно продемонстрировал, что любовь ничего не значит, что она может стать чем-то уродливым, что она может испариться так, будто ее и не было. Ты показал, что даже память о когда-то счастливом времени ничего не стоит, что можно методично долго и целенаправленно уничтожать когда-то любимого человека. Ну, любил же ты меня когда-то, и я это чувствовала, а потом… все. Я наш дурацкий спор вспоминаю и понимаю, что обречена на проигрыш, Леш. Потому что я на других мужиков всерьёз смотреть опасаюсь. Ведь если когда-то любящий человек способен как живодер, изуродовать душу, то чего ждать от тех, со стороны которых есть, максимум, легкая симпатия и сексуальный интерес? Ничего хорошего, верно? — смеюсь. — Так что вот тебе, Леша.
Кланяюсь ему в пояс.
— Твоя победа в споре. Ты снова оказался прав. Мужика я себе не найду, я вообще на них серьёзно смотреть не могу, не хочу! Можешь считать, что я досрочно сошла с дистанции. Техническая, так сказать, победа! Вот только к тебе я возвращаться не стану. И, если ты задумаешь ткнуть меня носом в устный спор, то я… Женщина! Хозяйка своего слова. Захотела — дала, захотела — забрала обратно. Так вот я забираю свои обещания! И что теперь ты мне сделаешь? Снова будешь преследовать? Отравлять мне жизнь? Самому-то не надоело?
Молчит.
— Вот теперь.… Это конец, Леша. Выздоравливай.
Глава 27
Лиза
Спустя время
Возвращаться в родные места всегда волнительно.
Я почти год не была дома.
Подумать только, почти…. год!
После того, как Леша пострадал, я уехала в отпуск, погрелась на солнышке, вернулась совсем ненадолго и решила немного попутешествовать по стране.
За этот год я сменила порядка пяти городов, разбросанных по разным уголкам страны, но так нигде и не осела. Благо, путешествовать без оглядки на финансы мне позволили щедрые откупные, полученные при разводе. Кроме того,
