Тусклый Свет Фонарей - Xenon de Fer
— Так что же нарушало покой здешних мест? Ведь кочевники более не возвращались.
— Верно, — кивнул сяоцзян Вэй. — Но, сдается мне, пришло сюда что-то похуже. И я здесь со своим фубином остался совсем один. Остальные пошли в наступление. К Новому году рассчитывают взять Дапэй…
— Здесь-то что случилось? — нетерпеливо прервал собеседника мастер Ванцзу.
Сяоцзян Вэй покосился на него, взялся за глиняную бутыль с шаоцзю[3] и, наливая нам ещё по одной, приглушенно заговорил:
— Пленниц маньчжань, каких сумели, обменяли на деньги и на наших воинов, а остальных отправили в Цзиньгуанди по приказу цзяна Йе[4]. Цзян велел под страхом смерти не прикасаться к ним, ежли только кто не надумает жениться. Жениться почти никто не захотел. Особливо после того, как одного молодца такая жена зарезала во сне, хотя насильно брать в жёны тоже запретили. Враги и есть враги. Вот мои бойцы, когда стало ясно, что мы здесь надолго, и домой никого не пустят, и стали к местным девкам клинья подбивать, да так, что о всякой осторожности позабыли. Никакие увещевания не помогали, — сяоцзян Вэй вздохнул и выпил залпом своё вино. — Я на это закрывал глаза, всё ж это лучше, чем бунт, покуда не случилось…то, что случилось.
— Всё началось в конце прошлого месяца иль уже в этом?
Сяоцзян задумался, а потом поведал, что странности начались ещё на исходе восьмого месяца. Тогда стали пропадать у бойцов личные вещи, да всё нужные, и в гарнизоне начались ссоры. Сяоцзян, чтобы разобраться и пресечь это, выставил дозорных. И кражи вроде бы прекратились, но потом, аккурат в ночь полнолуния, у всех разом пропали сапоги. Да так, что не нашли потом, как ни искали. И все, кто бдел, хоть клялись, что ни на миг не заснули, ничего не видали да не слыхали. Благо, столица не так уж и далеко, с тысячей извинений удалось добиться того, чтоб прислали новое взамен краденого. С местными тогда тоже отношения накалились до предела, и пришлось сяоцзяну немало усилий приложить, чтоб всё успокоилось. А дабы все примирились, решили вместе с местными жителями устроить праздник на день двух девяток. Поначалу всё шло хорошо, но потом…
Отчего-то сяоцзян резко замолк и вновь схватился за бутыль. От меня не укрылось, что руки его дрожали, и в глаза он нам избегал глядеть. Без всяких сомнений заметил то и мастер Ванцзу, потому что тоже долго молчал, ожидая продолжения рассказа, а, когда молчание рассказчика затянулось, потерял терпение и спросил сам:
— Твои люди снова повздорили с деревенскими?
Сяоцзян Вэй с отчаяньем потряс головой, жестом предложил наполнить чарки и нам, но мы единодушно отказались. Тогда он вздохнул и сказал:
— Один мой чжан[5] какой-то девице нос разбил. Будто бы за отказ…
— И что потом?
— Девка в слёзы, селюки за вилы. Насилу утихомирил всех…А наутро повесилась она. Почему — не знаю. Только схоронили её, а два или три дня спустя тот чжан пропал. Ребята его сказали, что ушёл с какой-то женщиной. Местные пошли в лес дров нарубить — и лишь тогда нашли. Сказали, что волки его сожрали. Зачем и когда он в лес потащился, так никто и не смекнул. Но тогда-то слухи и поползли. И юни[6] мои уговорили меня отправить срочное донесение в столицу с просьбой о помощи.
— Так, быть может, ему просто цзю в голову ударило? Зачем здесь мы? — усомнился мой спутник.
Начальник гарнизона молча покачал головой и сказал, что юни настояли на письме, потому что другие стражи у околицы уверяли, что тоже видели какую-то тёмную, словно тень, женскую фигуру, и думают, что то гуй, бродит вокруг и жаждет мести. Внезапная догадка заставила меня усмехнуться и спросить прямо:
— Неужто вы боитесь, что дух той девушки явится и за вами?
Сяоцзян Вэй побледнел, и, хотя он не сумел издать ни звука, я понял, что оказался прав. Но, совладав с собой, к моему удивлению, начальник гарнизона ответил:
— Она за всеми явится. Пока вы были в пути, она увела в лес ещё одного. Того отыскали живым, но он повредился рассудком. Сидел на том же самом месте и повторял только одно — «Волки, волки, волки». И это, невзирая на то, что я строго-настрого запретил ходить куда бы то ни было с местными женщинами. Даже, ежли те сами зазывают.
— Помогло?
— То ведомо одним лишь богам. Но с той ночи они милостивы к нам. Потому и говорю я о том, что этот вечер необыкновенно тих и спокоен.
— Ещё не рассвет, — усмехнулся мастер Ванцзу и залпом выпил то, что ещё оставалось в его чарке.
Начальник гарнизона, верно, готов был проклясть его за такие слова, но смолчал, а мой товарищ поблагодарил за рассказ, обещал утром заняться этим делом и позвал меня с собой готовиться ко сну.
В комнате он долго молчал, и лишь, когда пора было гасить светильники, я спросил его, о чём он думает, и зачем так зло подшутил над бедным воякой.
«Никакой он не бедный, — отозвался мастер Ванцзу. — Знает о своих грехах, вот и дрожит. И умолчал о многом. Помяни моё слово, утром мы узнаем немало нового». Я промолчал. Но утром мы и вправду узнали много нового.
__________________________________________________________________________________________
[1] Бубин Сяоцзян — один из малых генералов, как правило, чиновники 5-го ранга, командовали наземными силами в один или несколько туаней или даже фубином (численность 800-1200 человек).
[2] Лобо — большая белая редька.
[3] Буквально «подогретое вино», обычное, но теплое рисовое вино.
[4] Да, этот тот самый генерал Йе Хулю, чьему младшему брату Мэн Байфэн помогал в прошлых главах.
[5] Чжан — в данном случае начальник отряда хо. Один хо обычно состоит из 10 рядовых солдат.
[6] Младшие и средние офицеры, подчиняются сяоцзянам.
Глава 16. По следам на снегу
Верно, будить нас не решились, но, едва мы показались обитателям терема на глаза поутру, как все притихли, а немного погодя, не успели мы ещё и о завтраке заикнуться, нас позвали к сяоцзяну Вэй. Вид у него
