Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1975 год
Возбужденное восклицание одного из матросов, внимательно следивших за трюками «Пиккевина», привлекло мое внимание. Кабельтовых в двух перед нами творилось нечто такое, чего я еще никогда не видел. Вода там бурлила, пенилась и кипела, словно от тысячи торпед, идущих параллельными курсами. Группами по три выпрыгивали из моря и с оглушительным шумом падали обратно штук двенадцать огромных скатов. Перед ними металось стадо ошеломленных дельфинов, и среди них я с изумлением заметил акулу футов пятнадцать длиной. Приглядевшись внимательнее, я понял, что ошибался: это была барракуда, еще более жестокая и беспощадная, чем акула. Море вспенилось еще сильнее — за скатами шли целые полчища барракуд; насколько я мог видеть, море кишело ими. Мы могли за какой-нибудь час битком набить наши трюмы ценной добычей, и я распорядился забросить снасти.
Почти сразу же первая фаланга барракуд оказалась под днищем «Этоши». Беспомощные дельфины, судорожно извиваясь, тщетно пытались выбраться из кишащей массы огромных влажных тел. Однако барракуды обходили снасти.
Некоторые из них бились о корпус траулера, подпрыгивали и снова скрывались под судном, в то время как основная масса безостановочно неслась вперед, к какой-то неведомой цели. Опасаясь за винты «Этоши», я приказал остановить их.
Так прошло минут пятнадцать. Внезапно море успокоилось. Последняя стая барракуд миновала траулер, а за нею, словно эскорт миноносцев за главными силами, проплыли три огромных ската.
Ошеломленные виденным, мы стояли на мостике, не в силах вымолвить ни слова, но уже вскоре каждый из нас с горечью осознал, что мы так и не воспользовались удачей, которая, возможно, выпадает только раз в жизни.
— И все этот проклятый Стайн! — взорвался Джон. — Если бы не он, наши трюмы были бы сейчас полны. Это какое-то проклятие на наши головы!..
...А далеко на горизонте паруса шхуны постепенно растворялись во мраке наступающей ночи.
Неожиданная встреча
В автобус проникали пыль и выхлопные газы от перегревшегося мотора. Перед одной из тех холмообразных дюн, что то и дело пересекают дорогу из Валвис-бей, водитель переключил скорости, и машина, рванувшись вперед, подняла новые тучи пыли. Автобус, уже много лет совершавший ежедневные рейсы по этому маршруту, настолько пропитался пылью, что даже легкий удар по обивке сиденья вызывал нечто вроде песчаной бури.
Мы направлялись к Свакопмунду, и Валвис-бей оставался слева от нас. В передней части автобуса устроилось человек шесть европейцев, в задней, за перегородкой из металлической сетки — в соответствии с порядками апартеида — человек двенадцать африканцев.
Издали я увидел «Этошу», стоявшую у причала, вспомнил о чистом морском воздухе и пожалел, что не остался на судне на день-другой, а решил сойти на берег. После того как парусник Хендрикса чуть не протаранил нас, мы провели на рыбных банках еще без малого неделю, но выловили всего каких-то четыре-пять тонн рыбы, и я вернулся в порт. Надо было приводить «Этошу» в порядок, позаботиться о том, чтобы шлюпки, заказанные нами в Кейптауне, были готовы как можно скорее. Мак, в свою очередь, заявил, что ему нужно устранить кое-какие неполадки в двигателях. В общем, стоянка в порту была необходима. Я почувствовал себя адмиралом без флота и решил провести несколько дней на берегу.
Первый день прошел весьма скучно. Хотел сыграть партию гольфа, но помешал сильный ветер. Тогда я позвонил в Свакопмунд моему старому другу Марку — владельцу маленькой чистенькой гостиницы «Бремен», где я частенько останавливался, когда сходил на берег.
— Что же, приезжай, — ответил Марк. — Но ты ведь знаешь, Джеффри, какая это дыра наш Свакопмунд сейчас — в несезонное время. У нас тут полное безлюдье. Ни хорошей рыбалки, ни купания — ничего, что дает Свакопмунду право называться жемчужиной Юго-Западной Африки.
— Чем меньше народу, тем лучше. А что до рыбы, так я и видеть ее не могу!
Марк рассмеялся.
— А не повторить ли нам восхождение на Брандберг? — поинтересовался он. Основным увлечением Марка было собирание бушменских рисунков, что не мешало ему готовить превосходные блюда для своих друзей.
Брандберг — огромная гора между Валвис-бей и Берегом скелетов, на которой еще сохранились древние наскальные рисунки. На самом интересном была изображена рыжеволосая женщина, известная как «Белая леди Брандберга». Если не ошибаюсь, Марк одним из первых и обнаружил эти рисунки. Помимо коллекционирования рисунков бушменов, он обладал прямо-таки ливингстоновской страстью к исследованиям, и мы совершили с ним несколько путешествий то на «джипе», то пешком.
Я, разумеется, клюнул на его приманку. Если даже экскурсия не состоится, планировать ее уже интересно, все какое-то занятие.
— Согласен. А как насчет Ошикуку?
— Это что, где-то в Японии?— едва слышно донесся до меня внезапно исказившийся голос Марка: видимо, сильный порыв ветра из пустыни (во всяком случае, так мы всегда объясняли это явление) ударил по проводам.
— Севернее Этоши, посреди болот! — крикнул я.
— Черт бы ее побрал! — снова еле прозвучал ответ Марка. — Приезжай автобусом, который отправляется в двенадцать, и мы обсудим... — окончания фразы я не расслышал.
Брандберг и Колквихун высятся, как бастионы, среди первозданного хаоса скал, ущелий, каменистых и песчаных пустынь и высохших русел рек, где со времен основания мира редко ступала нога человека. Эту местность называют Каокофелдом, а побережье более зловещим именем — Берегом скелетов. Это территория, равная по площади Англии, но без рек, колодцев, озер и прудов. Она закрыта для человека, во-первых, государственным законом, поскольку предполагается, что таит в себе богатые залежи алмазов, а во-вторых, куда более свирепо, чем законом, охраняется вечным и неусыпным стражем Каокофелда, — жаждой. Многие смельчаки потихоньку пробирались через запретную границу нигде ничем не помеченную и действительно похожую на границу лишь в одном месте этого пылающего горнила, а именно на юге, по так называемой реке Хоаниб. У нее широкое русло, но по нему не течет вода, хотя ее можно найти, если копнуть, как делают здесь слоны и антилопы. Искатели приключений и охотники за алмазами погибают от жажды прежде, чем успевают добраться до желанной цели.
Собственно, Берег скелетов тянется от реки Хоаниб на юге до реки Кунене на севере, по которой проходит граница между Юго-Западной Африкой и Анголой. Ни порта, ни мест, сколько-нибудь пригодных для стоянок, у Берега скелетов нет; он вполне заслужил свое название, потому что усеян остовами и обломками погибших парусников, пароходов, военных кораблей, китобойных судов. Свидетельства бесчисленных трагедий, они не поддаются тлену на этом гигантском кладбище, бесконечно долго сохраняясь в песке и сухом воздухе. Те, кому удалось вернуться отсюда живыми, рассказывают о старинных кораблях с бесценными сокровищами на них и о мертвецах в тех же позах, в каких сотни лет назад их настигла смерть.
И все же меня и Марка неудержимо влекло в Каокофелд. Сидя сейчас в тряском автобусе, я вспомнил конец зимы прошлого года. Мы хотели отправиться через пустыню на север, к Кунене.
Безапелляционное чиновничье «нет» нарушило наши планы, причем отказ был приправлен такими подозрительными взглядами, что у нас отпала всякая охота настаивать. Вместо этого мы на «лендровере» Марка направились в совершенно неисследованный район вдоль южной границы Каокофелда. С вершины горы, нависшей над рекой Хоаниб, с высоты пяти тысяч футов я увидел хаотическое нагромождение скал и каньонов; под лучами солнца, преломлявшимися в насыщенном частицами слюды воздухе, они меняли свою окраску, словно гигантские хамелеоны. Через сильный" морской бинокль я разглядел справа, милях в пятнадцати, зелень крохотного поселка Цес-сфонтейн.
На этом наше путешествие закончилось.
...Автобус подошел к конечной остановке. С трудом двигая онемевшими от долгого сидения членами, весь покрытый пылью, я с чувством облегчения ступил на землю. До дома Марка было не более минуты ходьбы. И тут я увидел Хендрикса. Его нагловатая ухмылка мгновенно вызвала у меня приступ ярости. Я остановился, взглянул на него и медленно, разделяя слова, сказал:
— Хендрикс, ты подонок!
Хендрикс выхватил нож и бросился на меня. Но я опередил его и, рывком притянув к себе, перебросил через голову с такой силой, что он безжизненной тушей остался лежать на песке. Нож упал рядом, я ногой отшвырнул его, а когда поднял глаза, увидел Марка.
— Боже мой, Джеффри! — воскликнул он. — Хендрикс же мог убить тебя!
— Ну да! Ваш друг умеет постоять за себя, — засмеялся коренастый фермер-бур (он вышел из автобуса вместе со мной). — Послушайте, приятель, я заплачу вам пятьдесят фунтов, если вы обучите меня этому приему.
