Журнал Российский колокол - Российский колокол, 2016 № 1-2
– Хорошо, я постараюсь. Только мне надо осмотреть объект.
* * *На мысе, где когда-то стоял знаменитый маяк, мой предшественник решил построить угловатую башенку наподобие Ласточкиного гнезда. Я стоял у ее подножия и наблюдал за работой каменщиков. Строители клали кирпич под присмотром бандитов Фархада, щедро лупцующих нагайками по спинам людей. Вряд ли это были турецкие гастарбайтеры.
– Эй, архитектор, не хочешь курнуть, а? – Селим протянул мне сигаретку с гашишем. – Тебе не помешает расслабиться, брат.
Я чертыхнулся про себя и углубился в чертежи. Семецкий был, конечно, тот еще раздолбай, но иногда его озаряли неплохие идеи.
Мне понравился проект, и я решил ничего не менять с внешней стороны. А вот внутри башенки стоит кое-что поправить.
– Мне нужен мощный компьютер с программой для отрисовки проектов. Чертежная доска. Много листов бумаги, – я посмотрел на Селима и добавил: – И вели охране, чтобы перестали бить рабочих. Иначе я скажу хозяину, что в срок не успеем.
– Все сделаем, брат. А вот насчет рабочих – это ты сам с хозяином говори.
– Хорошо, поговорю. Откуда они?
Селим пожал плечами и хотел что-то ответить, но тут у него снова запищала рация. Присев на корточки, Селим, отчаянно жестикулируя, стал что-то объяснять.
Я подошел к строителям и спросил, кто у них за старшего.
– А вон там, видишь, седой такой замеры делает, – махнул рукой в сторону пристройки молодой парень в тельняшке, – мы его Дедом кличем.
– А имя-то у него все-таки какое?
Парень распрямил спину и зло посмотрел на меня.
– Имена это у вас, эфенди, а у нас только клички, как и положено животным, – он воткнул лопату в землю. – Еще есть вопросы?
Я что-то невнятно пробормотал и зашагал в сторону «деда», который оказался высоким стариком лет под шестьдесят с длинной седой косичкой. Он старательно вымерял стены отвесом. Негромко кашлянув, я спросил:
– Простите, мне сказали, что вы здесь старший.
Старик повернулся ко мне. Его холодные синие глаза впились в мое лицо.
– Ну, допустим, что и так, молодой человек. Чем обязан?
– Меня нанял Фархад-бей. Я новый архитектор. Простите, как ваше имя?
– Дед мое имя. Этого будет вполне достаточно. Так чем я обязан?
– Я хотел сказать, что договорюсь с Фархад-беем, чтобы ваших строителей перестали избивать.
– Вот как? – старик прислонил отвес к стене. – Чем же мы заслужили эту милость, господин? Неужели нас решили поощрить?
Или, может, сюда мчатся на белых верблюдах наблюдатели из Совета Европы по защите прав сексуальных меньшинств? Хотя это вряд ли – педерастия среди наших, как вы изволили благородно выразиться, строителей не практикуется.
– Послушайте, – я уже начал жалеть, что затеял разговор, – я вас сюда не отправлял. Меня только наняли в качестве архитектора.
– Откуда вы, молодой человек?
– Я местный. Из Ялты.
– Местный, – усмехнулся старик, – где же все вы были, господа местные, когда нам сюда путевку выписали?
Я опустил взгляд вниз. Когда исламисты пришли к власти и перекрыли границы, то тысячи людей – и славян, и татар – согнали в лагеря в засушливых крымских степях. Как и многие другие, я старательно делал вид, что не замечаю исчезновения соседей и знакомых. Иногда мне казалось, что они просто уехали куда-то отдыхать и осенью обязательно вернутся.
– Никто не знал тогда, что так все выйдет. Сами помните, что только после того, как шариатские гвардейцы смогли отбить вторжение свидомых, на полуострове стало более-менее спокойно. Мы ведь все вместе радовались, когда ворам-чинушам отрубали руки на площадях.
– Руки, значит, говорите. Я родился в Коктебеле. Там жил поэт…
– Я знаю, о ком вы, – торопливо начал я, – и мне очень нравились его стихи:
…Я иду дорогой скорбной в мой безрадостный Коктебель…По нагорьям терн узорный и кустарники в серебре…Старик наморщил лоб и, закрыв глаза, произнес:…И не смолкает грохот битвПо всем просторам южной степиСредь золотых великолепийКонями вытоптанных жнитв…
Старик взял в руки отвес и долго смотрел на него.
– Воронцов Арсений Павлович. Это мое имя. Благодарю, что хлопочете за нас, но, право, не стоит. Зульфие поклон от нас за еду, что вчера передала. Я ведь с ее матерью… – старик замолчал. – Впрочем, неважно. А теперь идите. И да хранит вас Господь.
* * *Зульфия стояла у развалин маяка и смотрела на море, прикрыв ладонью глаза от солнца. Я встал рядом с ней.
– Меня, кстати, Камиль зовут.
Девушка обернулась ко мне и улыбнулась. Я продолжил:
– Тебе поклон просили передать. Ну, ты знаешь, за что.
– Дядя Арсений?
– Он самый. Ты его откуда знаешь?
– Мы с ним оба родом с одного поселка. Он часто к сестре своей больной приезжал. И с матерью моей знаком с детства. И я у него на коленях часто сидела, когда совсем малой была, – Зульфия вздохнула.
– Поможешь мне отрисовать интерьеры внутри?
– Ну, я постараюсь, – Зульфия поправила волосы. – Правда, я не особо шарю в этих новых программах.
– Да это легко. Главное, чтобы ты смогла выдержать единый стиль.
К нам подбежал запыхавшийся Селим.
– Эй, архитектор, айда в дом, хозяин обедать зовет. Гость к нему приехал важный. Хочет, чтоб ты компанию составил. – Селим недобро посмотрел на Зульфию: – А ты иди на женскую половину, нечего тебе тут шастать.
* * *– А, проходи, садись, дорогой, – Фархад решил изобразить сегодня гостеприимного хозяина. Кроме него за столом сидел полноватый офицер в натовской форме.
– Полковник Уандералес, – представился он и широко улыбнулся. – Я приехать в гости к Фархад-бей и узнать, что ты есть новый архитектор. Как тебя зовут?
– Камиль, – я присел за стол и знаком указал слуге налить бокал вина. Если уж участвовать в этом спектакле, что ж, я сыграю свою роль подобающим образом. – Вы хорошо говорите на крымско-татарском.
– О, – гость довольно заулыбался еще шире, – я изучал ваш язык в Каламбия юниверсити. Точно говоря, я знаю по чуть-чуть все тюркские языки. Мой образование – политология.
– А как же вы стали военным?
– О, если короче сказать, то когда ваш рипаблик просить поддержку у западный мир фо борьба против… э-э-э… киевский и московский хунта, то мы прийти на помощь. И я переводил при подписании акта о независимости речь ваш лидер в этом, э-э-э… не, не Севастополь, а э-э-э…
– Ахтияр, – услужливо подсказал Фархад.
– О да. Йес, Ахтияр. Прекрасный город, наши моряки очень довольны. Столько красивый юнош энд чилдрен. Итак, э-э-э…
– Давайте выпьем за Крым! – подымаю бокал и, не дожидаясь других, выпиваю до дна.
– О, йес, за Крым! – полковник чокнулся с Фархадом. – Великий страна! Великая история!
– История как история. Войны, набеги, восстания. Все как у людей, – меня почему-то стал раздражать этот не перестающий лыбиться американец.
Уандералес покачал головой.
– Вы суметь заставить дрожать от страха русский. Ваши ханы брать Москву много раз в плен. Даже Гитлер не смочь взять Москву!
– Я не историк, мистер Уандералес, – я усмехнулся, – но, помоему, крымские татары ни разу не смогли взять Москву, а только сжигали ее пригороды.
– Эй, архитектор, ты давай там, не особо, – Фархад нахмурил брови, – я сам много раз слышал, как по телевизору об этом говорили. А там врать не дадут. Сам знаешь, что ждет этих. Ну, которые агенты проплаченные.
Я попросил слугу налить еще вина. Полковник широко улыбнулся и спросил:
– А ваши предок был депортирован в Туркестан или быть здесь?
– Мои предки не были депортированы. Их проверили и оставили жить здесь, как и почти всех крымских татар. Но вы ведь об этом прекрасно знаете, полковник?
– О да, мистер Камил. Странный сталинский операций: почему-то депортировали чуть-чуть.
– У моего деда двоюродного брата выслали, – Фархад грыз баранью кость, – у немцев в легионерах служил. Как вернулся – все на парады ветеранов ходил со своими. Там и прихватило сердце.
– Мистер Фархад, ваш героически предок служить на благо ваш рипаблик Крым! Без него вы так и быть колония Москва или Киев. Вы согласен, мистер Камил?
Я пригубил бокал.
– Я думать, что сегодня, когда Крым ваш защищать наши военный базы и ваши турецкий братья, – полковник улыбнулся и указал рукой в сторону моря, – когда вы входить в Европа как демократик страна, вам нечего бояться Москва. И когда у вас будет много оружия и воинов… э-э-э… Аллаха, йес… вы пойти в поход на Москва и наказать ее за столетий колониальный жизнь!
Полковник еще долго разглагольствовал на темы истории и политики. Я изредка кивал и старательно ел да пил. Лишь когда речь зашла о планах Фархада на устройство его поместья, я решил вставить свои пять дирхамов.
– Мистер Фархад, ваш будущий дворец быть очен красив, – восторгался мистер Уандералес, – я видеть проект. Фантастик!
