Тревор и Саймон идут в отрыв! Том 1 - Александр Родин
«И все-таки куда меня занесло?», я медленно открыл глаза и…
И взору моему предстала женская грудь. Девушка, держа меня на руках, распахнула свой халат и…
- Мадам, ну право не стоит… - проговорил я и разумеется из уст младенца вырвалось нечленораздельное агуканье.
Девушка улыбнулась и посмотрела на мужчину. Что-то ему сказала и поднесла меня к груди. Все понятно… Отдавшись на растерзание низменным инстинктам выживания, я присосался к груди. Так вот какое оно на вкус.... материнское молоко. Не дав мне вволю напиться, меня оторвали от груди и вернули в кроватку. Второй карапуз тут же обратил на меня взгляд абсолютно не детских голубых глаз. Странно знакомых глаз. И где я мог их видеть? Хотя… Девять месяцев вместе в утробе матери болтались.
Ситуация в которой я оказался, могла бы показаться страшной и пугающей. Как ни крути, а я все-таки умер. Ну по крайней мере для всех, кто меня знал, умер. Возможно, кого-то это и могло напугать, но только не меня. Плюсов в этом было немного больше, чем минусов. Каких плюсов? К примеру я на совершенно законных основаниях имел полное право целый день валятся в кровати и абсолютно нихрена не делать. Только есть и спать. Никакой работы, никаких тебе начальников. Ничего. Только жри да спи. Не жизнь, а сказка. Хотя определенные минусы были. Привычка вставать по утрам, вдолбленная в меня долгими годами работы как рефлекс в собаку Павлова раздражала. Мой сволочной внутренний будильник каждое утро поднимал меня ни свет ни заря. И я валялся в кровати не в состоянии больше заснуть. Из других значимых минусов я мог бы назвать разве что волнение за мать… Ну и то, что я так и не помирился с Маринкой… Меня аккуратно вытащили из кроватки, видимо пришло время обеда. Покачав меня на руках, моя «мама» села на стул и расстегнула верхние пуговицы на рубашке. Хотя знаете что? В жопу Маринку.
Рома по ту сторону.
Первое, что я увидел, когда открыл глаза: яркий слепящий свет. Первое, что почувствовал: головную боль и жуткий приступ тошноты. И едва удержался, силясь проглотить подступивший к горлу комок.
«Санек с меня голову снимет, если я ему на ковры наблюю», сдерживая приступы рвоты, устало подумалось мне.
Так что надо хотя бы сортира дотерпеть. Я предпринял не особо удачную попытку встать. Безрезультатно.
«Ну ка еще разок!», я потянулся всем телом и…
И снова ничего не получилось. Так… Я слышал, что от паленой водки можно ослепнуть. Но вот чтобы от нее паралич разбил? О таком я не слыхивал. Да и пили мы не водку, а благородные напитки по имени «коньяк» и «виски»… Судя по всему пятизвездочный коньяк за триста рублей родом отнюдь не из Армении. А из подвала соседнего дома… Потом правда пиво еще было. А дальнейшее теряется в тумане. Я предпринял третью попытку сесть и снова безрезультатно. Говорят, что третий раз – волшебный. Наглое и откровенное вранье!
Бросив бесплодные попытки привести свое тело в вертикальное положение, я огляделся. Сказать, что я был слегка удивлен, значило ничего не сказать. Я был где угодно, но только не у Санька в квартире. Вообще место, в котором я находился, больше походило на комнатушку в деревенской избушке. Не имея возможности поднять голову, я скосил глаза и попытался рассмотреть противоположную сторону комнаты. Кроме меня в комнате находились еще двое. Довольно молодой на вид парень и такая же молодая девушка. Я бы даже сказал красивая девушка. Одеты они были под стать комнате. В довольно простую… деревенскую одежду. Деревенскую одежду прошлого века я бы даже сказал.
«И куда меня занесло?», глаза устали, и я перевел взгляд в потолок.
Деревянный. Незнакомый.
Голова болела. Все-таки похмелье после тридцати штука страшная и противная. Но у нас был хороший повод… Стоп! Я рефлекторно попытался сесть, но в итоге вызвал только новый приступ головной боли и тошноты.
«А где Санек?», из тумана застилавшего обширные просторы моего разума всплыла одна единственная мысль. Которую тут же сменило совершенно пустое обещание: «Больше не пью».
А Санька действительно нигде не было видно. Я вновь скосил глаза и уставился на девушку и парня. Она лежала на кровати, а он что-то бормоча, носился по комнате с младенцем на руках.
«Дети то тут откуда? Че вообще вчера было? Где я?», мысли в голове пришли в довольно неприятное и хаотичное движение, формируя вопросы, ответов на которые у меня не было. И более того я понятия не имел, где эти самые ответы найти.
И тут у меня ужасно сильно зачесался нос. То ли предвкушая славный опохмел, то ли усилие, приложенное дабы привести мысли в порядок вызывает зуд в определенных частях тела. Как бы то ни было, но нос чесался. И надо было что-то с этим делать. Затаив дыхание, я протянул правую руку к лицу и… И взору моему предстала маленькая ручка младенца.
- Это что за говно?! – выпалил я, но вместо собственного голоса услышал лишь какое-то невнятное и нечленораздельное лепетание.
Парень с девушкой тут же повернулись ко мне. Переглянулись и что-то проговорили. Языка я не понял, что насторожило меня не меньше, чем ручки младенца, которыми по непонятным мне причинам я размахивал у себя перед носом. Зуд, в котором, кстати, как рукой сняло. Еще раз что-то сказав девушке, парень подошел ко мне и положил младенца рядом. Я медленно, стараясь не взбудоражить новые приступы тошноты, повернулся. А на меня смотрели умудренные жизнью зеленые глаза. Знакомые такие зеленые глаза.
И что мы имеем по итогам? По итогам прогнозы самые малоприятные: я помер. Видимо все-таки напился до «потери пульса». В прямом смысле. Но что-то видать пошло не так, и система дала сбой. И вот я «заново родился». В буквальном смысле. Что ж… Даже из такой ситуации можно извлечь определенные плюсы. Ближайшие лет семь мне не нужно абсолютно ничего делать. Вот он заслуженный отдых! С другой стороны… Похмелье не давало покоя, а пивка не выпьешь, что печально. Но терпимо. Да и такие незначительные минусы отнюдь не отменяют достоинств той ситуации, в которой я отказался. Просто надо позитивно смотреть на вещи.
Парень подошел к кроватке, а лежали мы, судя по всему
