Истинный - Роман Прокофьев
— Я не понимаю, что помешало вам самим воссоздать Исток. Цивилизация, создавшая Единство и Вечность, оседлавшая черную дыру, не сохранила столь примитивную технологию?
— Цивилизация… — медленно проговорил мой собеседник, усмехаясь. — Величайшим творением той цивилизации, о которой ты говоришь, стали Руны. Великие Руны. Те, которые известны под именем Единых Рун. Этот инструмент… способен полностью изменять законы мироздания. С помощью одной из таких Рун, Хронос, ваш корабль переместили в Единство, но ты ведь уже знаешь об этом, верно?
— Слышал краем уха.
— От своего друга, который теперь странствует один, верно? — он понимающе улыбнулся. — Кстати, передай ему от меня привет, если сможешь. И скажи, что он на верном пути… Но давай не будем уходить от темы. Единые Руны — среди них есть одна, известная как Летос, Руна Забвения.
— Забвения?
— На самом деле это неверное слово, но в вашем языке нет подходящих понятий. Эта Великая Руна, она стирает, аннигилирует, вычеркивает то, на что наложена, из мироздания. Полностью, как будто этого никогда не существовало. Все, абсолютно все следы из прошлого, настоящего и будущего. Этого никогда не существовало, и потому никто не помнит, как и что это было.
— Не понимаю, — после долгой паузы произнес я.
— Ну представь, что твоя Травинка никогда не существовала. Ее просто не было. Ты и все окружающие ее больше не помнят, потому что ее не было. А все следы ее существования, все, что она сделала, все исчезло бесследно.
— Страшно, — поежился я. — Такую Руну применили, чтобы уничтожить Исток?
— Или Истоки, — кивнул Хитрейший. — Именно так.
— Но тогда должно исчезнуть и то, что было произведено с их помощью. Вся Звездная Кровь, все Руны… все Единство!
— Ага, верно мыслишь, — насмешливо кивнул мой собеседник. — Но видишь ли, какой получается выверт — тогда и Руна Забвения самоуничтожится, верно? Как ни крути, но ее первоначальный источник — Исток.
— Верно…
— Мироздание устроено сложнее, чем ты полагаешь, — пожал плечами Хитрейший. — Решение этого парадокса знает только Искуснейший — тот, кто выковал Великие Руны. Может, отсек причинность, встроил защиту от дурака, что-то еще, чтобы Забвение не подпалило всю паутину. Но сейчас его уже не спросить, а раньше мне в голову не приходило.
— Ты говоришь так, будто говорил с ним.
— Я говорил с ним так же, как сейчас говорю с тобой… Но мы опять отклонились от темы. Так вот, из-за Руны Забвения в нашей памяти и нашей истории зияют огромные лакуны, которые можно заполнить только косвенной информацией. То же самое, кстати, произошло с Забытым. Возможно, вообще какая-то память о том, что Исток и Забытый в принципе существовали, сохранилась только потому, что в Руне есть этот изъян… Но оставим лирику и вернемся к твоему вопросу. Ответ таков: да, мы не знаем что есть Исток, как его воссоздать и что для этого нужно. Но мы знаем, кто способен на это.
Я молчал. Он тоже, с легкой улыбкой глядя на меня.
— Но я ничем не могу тебе помочь. Я ничего не знаю об Истоке, — наконец сказал я, когда пауза стала невыносимой.
— И тем не менее ваш Народ — ключ к нему, как ты уже наверняка понял, — ответил Хитрейший. — Тут много нюансов, в которые не стоит вдаваться, однако вас призвали Единой Руной и не трогают именно из-за того, что вы — единственные, кто способен создать Исток. Я буду с тобой предельно откровенен. Мне хотелось бы… скажем так, быть поближе к этому процессу, чем другие.
— Другие?
— Другие. В Вечности есть несколько, скажем так, полюсов силы. И у них разные представления о цели и, главное, пути ее достижения.
— И ты один из этих полюсов.
— Я и мои партнеры. Контракция, Дом Норн, еще кое-кто. Не буду скрывать, у меня обширные связи и много союзников. Но я не могу отвечать за Золотых Варваров, Псов или Призраков. И за других, кто приходит в Единство из Вечности…
Я провел ладонью по лицу, пытаясь утихомирить бурю, бушующую внутри. Белый Дьявол был прав. Их интересует только Исток. Я, другие земляне, «Хельга» — лишь средство достижения цели. Этот тип, поставивший меня в безвыходную ситуацию, наслаждался игрой — он знал обо мне, о нас всех гораздо больше, чем я мог предположить, вероятно, даже больше, чем знали мы сами. И он явно пытался склонить меня к сотрудничеству — но как и для чего я ему нужен, оставалось загадкой.
— Понимаю, тебя наверняка предостерегали от таких, как я, — усмехнулся Хитрейший, снова угадав течение моих мыслей. — Лживая, трусливая Вечность, отвратительные выродки Кел, предавшие Единство и погубившие Восхождение жалкие и алчные Хранители…
— Ты знаешь, что я был в Вечности. И многое видел собственными глазами, — сказал я, тщательно подбирая слова. — А своим глазам я привык доверять…
— Ты не видел. Тебя провели и показали то, что хотели показать, — усмехнулся Хитрейший. — И ты смотрел чужими глазами. О, я многое знаю о твоем друге и ему подобных. Они и не на такое способны… Могу рассказать, если пожелаешь. Ты ведь хочешь увидеть другую сторону монеты?
Что ж, с этим он попал в яблочко. Я и впрямь давно хотел выслушать версию второй стороны этого конфликта, потому что-то, что рассказывал Белый Дьявол, часто было крайне пристрастным, а его самого окружал флер нехороших слухов. У любой войны есть две стороны и две правды, и стоило знать обе, прежде чем принимать какое-то решение.
— Не откажусь, — медленно кивнул я. — Но при условии, что ты обойдешься без пропаганды.
Он негромко засмеялся и вдруг поднялся, встав рядом со мной и положив руку на консоль. Под его пальцами она вдруг ожила, и я с изумлением увидел, как Хитрейший без труда манипулирует иконками земного вокс-интерфейса. Мостик под ногами дрогнул, а в обзорный экран вплыла новая, совершенно необычайная картина.
Сфера. Чуть приплюснутая с боков, тускло поблескивающая, покрытая странным фрактальным рисунком. Это было похоже на ту модель, что демонстрировал Минос, однако… гораздо массивнее и мрачнее? Она медленно приближалась, и у меня захватило дух — ребра бесчисленных фракталов были подобны горным хребтам, а узор в них напоминал рунный, явно подчиняясь какой-то необычной гармонии.
— Начнем с азов, — сказал Хитрейший. — Единство. Дайсон-сфера, как вы ее называете, хотя Единство, конечно, не имеет ничего
