Боец 4: лихие 90-е [СИ] - Валерий Александрович Гуров
— Похоже на то.
— Ну, он, конечно, тоже не ферзь, но помочь сможет… Нам сейчас за все надо хвататься! Так, ну давай план разрабатывать.
И мы взялись за проработку деталей. Я сказал, что вечером позвоню Степанычу, изложу ситуацию, попрошу телефоны, адреса… Здешние ребята уже подтянулись, так что участники набираются. Ну, а дело шефа — квалифицированно дожать Карташова и ударить рекламой. Ну а дальше… как получится.
Пока мы говорили, обсуждали, впадали в творческий азарт, успели почти протрезветь, и Вадим Антоныч под занавес разлил остатки «Баллантайна».
— За успех нашего дела! — провозгласил он. Мы выпили, он поразмыслил… и молвил:
— Вот что. У тебя в вагончике что-то твое осталось?
— Да барахло разве. Ценности не представляет.
Я сразу вспомнил про неразлучные со мной «вокзальные» перстни — теперь они хранились в боковом кармане моего респектабельного костюма.
— Тогда временно поживешь на моей жилплощади.
Он разъяснил, что у него есть несколько пустующих квартир, как у всякого уважающего себя магната — вложение капитала в недвижимость. В одну из них, однушку он и предложил мне временно вселиться.
— Оплата услуг твоя, включая телефон, — предупредил он. Я кивнул.
Ну, коммерсант есть коммерсант!..
— А далеко это?
— Нет. Можно сказать, рядом.
— Да! — вспомнил я. — Кассета боев у меня там, в вагончике. Надо взять для Карташова.
— Не надо, — махнул рукой босс. — Она и у меня есть. Держи, отдашь ему.
— Ясно, — я взял кассету и протянул ему пистолет. — Это пусть у вас в сейфе побудет?
— Ну, давай. Не хочешь с собой?..
— Да ну! На нем, может, десяток жмуров висят, сначала с ним пошаманить нужно.
— Эт точно! — крякнул шеф.
ТТ отправился в сейф, туда же и «Макар».
— А ваш? — полюбопытствовал я.
— Неучтенка, — хмуро улыбнулся он. — По документам уничтожен пожаром на армейском складе, списан, юридически не существует. Начальник склада, прапорщик, давно на Украине, концов не найти.
— Ясно. Еще вопрос, извините… а кто такой Ратмир? Которому звонили.
Тут шеф позволил себе коротко рассмеяться:
— Младой ногайский хан Ратмир?.. Это импровизация. Говорил в пустоту. Ну ладно, поехали!
Когда вышли, Алина была уже совершенно спокойная, холеная, в меру надменная, как всегда. «Здесь у стен есть уши…» — вспомнил я и подумал, что она могла и слушать весь наш разговор, хотя она даже глазом не повела в мою сторону.
— Свободна, — коротко велел ей шеф, и мы вышли.
На его БМВ с молчаливым водителем мы проехали совсем немного, свернул в квартал, застроенный стандартными девятиэтажками, какие строили в конце шестидесятых-начале семидесятых. В подъезде нас встретил лифт с сетчатой железной дверью, открываемой вручную — при поездке в нем видна почти вся шахта, лестничные марши, площадки…
Когда приехали, шеф отпер дверь, вручил мне ключи:
— Заселяйся. Завтра все по плану, к концу рабочего дня жду с отчетом. Связь через пейджер. Продуктовый магазин тут в соседнем доме, осваивай хозяйство.
И убыл.
Нет смысла рассказывать о том, как я провел вечер, за исключением моего созвона со Степанычем. Старик мне обрадовался, как обычно, сказал, что в Ростове ничего не изменилось со времени нашего крайнего разговора, к моей просьбе отнесся с воодушевлением, сказал, что постарается обзвонить по всей России и даже СНГ знакомых, чтобы по максимуму насытить турнир участниками… Словом, я ощутил, что дело пошло.
Наутро я, к безмерному удивлению коллег-спортсменов и самого Ракитина, прибыл на «Труд» в роскошном костюмном обличье. Андрей Борисыч аж присвистнул:
— Что значит сей смокинг?..
— Повышение в должности, — в тон ему ответил я. — Андрей Борисыч, на минутку отойдем…
И я объяснил про необходимость сгонять в Советскую администрацию, передать кассету, что дело пошло, и что после того, как закончу дела, я вернусь, и начну мастер-класс. Проще говоря, проведу показательный бой с кем-нибудь из парней.
Говоря так, я отыскал взглядом Юру. Тот был здесь, уже свой среди своих, и я подумал, что вот с ним, пожалуй, и стоит попробовать…
Примчавшись в администрацию и встретив там все того же нелюбезного цербера, я теперь уверенно вызвал Эдуарда, передал ему кассету и вполголоса спросил:
— Ну как шеф? Есть подвижки?
Эдик многозначительно прищурился:
— Как будто да. Врастает в идею. Это поможет? — указал он на кассету.
— Должно. Извини, бегу! Минуты свободной нет. Да! У меня теперь телефон дома. Запиши.
— Откуда?.. — изумился он.
— Потом объясню. Запиши!..
Я умаялся не хуже, чем на тренировке. Но с другой стороны, ОФП — тоже не худо. От Эдуарда на квартиру, переоделся в спортивку, рванул на «Труд» — это как раз надо было через парк, и поспел к самому концу тренировки Ракитина.
— Ну, — сказал я парням, — начнем? Юра, ты как?
— Чего — как?
— Готов к спаррингу?
— Да я ко всему готов…
— Ну так вперед!
Глава 16
Вразвалочку Юра вышел на ковер, ухмыляясь, и я сразу решил пресечь расслабленные настроения.
— Андрей Борисович, можно вас?.. Вы будете за судью. Работаем жестко, в полном контакте, поэтому ваша задача уловить критический момент и сразу же остановить бой, в то же мгновение. Это дело очень ответственное и серьезное…
Ракитину, похоже, не понравился мой почти командный тон, каким я говорю с ним, тренером, он сразу меня прервал:
— Да ясно, ясно, травм не допустим, не переживай ты так, — пробурчал он, отмахиваясь.
Я промолчал, понимая, что дискутировать сейчас ни к чему, но судейский опыт Ракитину нарабатывать еще придется определенно… Впрочем, это лишь дело времени. А сейчас надо просветить Юру, который, похоже, пока не особо понимает сути дела.
— Юра, — сказал я, — повторяю: это настоящий бой… А хотя ладно, лучше раз увидеть, чем сто раз услышать! Сейчас все станет ясно, погнали.
Я с запозданием сообразил, что ударная фаза схватки — голыми кулаками, без перчаток — будет, конечно, травмоопасна, поэтому в полную силу работать не выйдет. Но оно, пожалуй, и к лучшему, пусть парни посмотрят на содержание и технику боя…
— Бой! — скомандовал Ракитин.
Ясное дело, Юра еще не представлял всей серьезности ситуации, руки приподнял, но голова была открыта как ясное солнышко, черт возьми! И я мгновенно сунул ему левым джебом в подбородок.
Тычок, понятно, был несильный, но ощутимый, голова мотнулась.
— Ну и где защита твоя⁈ — сердито крикнул я, хотя, справедливости ради бить между голыми кулаками и перчатками пусть даже в 5 унций — это не одно и тоже, как и чувство дистанции несколько другое.
Юра фыркнул, в глазах зажглась хорошая боевая злость, не понравилось ему, что я джебы скармливаю. И попер на меня уже во всю мощь — разбудил я в нем зверя, и это хорошо.
Не потеряв ни секунды, я провел быструю ударную комбинацию, тоже все-таки более тренировочную, чем реальную, но Юра неплохо перекрылся, в целом отразив атаку, ринулся в контратаку, нанеся свинг.
— Полегче работаем, не надо мне тут друг друга калечить! — зарычал Ракитин.
Этот удар, конечно, был виден издалека, я легко ушел от него и перешел в контратаку. Лоу-кик под коленку — так, чтобы противника пошатнуло, и тут же левый боковой в печень.
Юру согнуло. Эх, сырой! Сырой парень при всей своей мощи!.. Я вмиг сбил его в партер, жестко взял правую руку на излом, и в настоящей схватке…
— Стоп! Стоп! — снова всполошился Ракитин — в нем проснулся тренер, увидевший опасность травмы.
Я вмиг отпустил противника.
Юра, отряхиваясь, встал. Он был заметно раздосадован итогом схватки, и я счел педагогически нужным похлопать его по спине:
— Учиться надо, брат! Талант в тебе есть, надо оттачивать. Каждый день!
Он понимающе кивнул.
Зато зрители были в восторге. Слышались одобрительные возгласы.
— Класс!.. Еще покажешь?..
— А давай со мной! — отчаянно выкрикнул один из парней, вспыхнув от собственной дерзости.
Но я остудил его:
— Нет, пока воздержимся. То есть я воздержусь. А ты, брат, если хочешь… Есть желающие?
Желающих было хоть отбавляй. Но тут вмешался Ракитин:
— Погодите… Боец, тут у нас народ все же разной квалификации, надо подровнять.
Это было резонно, я согласился. Ракитин отобрал семь человек, составлявших элиту его секции. Из них четверо были примерно вокруг средней весовой категории, один здоровяк вроде Юры, двое малышей… Тут, кстати, я призадумался: а как мы будем отбирать народ для участия в турнире по весу?.. Но пока отмахнулся от этой мысли, решив, что морочить себе голову нужно
