Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1977 год
— Да тут тысячи желающих попасть в доминион, — перебил он. Казалось, его ярость утихла. — Почему я должен брать вас, а не другого?
— Так получилось, что попросил вас именно я — не они. Забудьте об этом. — Я поднял свои вещи и направился к двери.
— Ну ладно, Крейг, — промолвил он. — И впрямь одно свободное место есть. Если пилот за вас ручается и вы успеете покончить вовремя с формальностями, то оно ваше.
Кажется, он говорил серьезно.
— Благодарю, — ответил я.
— Оформляйте багаж и подпишите бумаги, — в его голосе снова зазвучал приказ.
— Уже сделано, — так, на всякий случай, — ответил я.
Его густые брови поползли вниз, и толстые щеки дрогнули. Он вдруг захохотал.
— Где это вы научились такой оперативности: в коммерции или на службе?
— На службе, — ответил я.
— На какой — в армии?
— Нет, на флоте.
На этом, кажется, интерес его ко мне был исчерпан. Он отвернулся и стал смотреть, как взвешивали багаж. Из летного бюро пришел Тим Бартлет, а с ним второй пилот по имени Фентон. Тим вопросительно взглянул на меня. Я кивнул, и он ухмыльнулся. Бартлет с Фентоном представились Бланду, и Тим попросил служащего дать ему сведения о пассажирах. Просматривая бумаги, он обратился к Бланду:
— Я вижу, вы увеличили свою группу с трех человек до четырех?
— Да. Со мной захотела лететь миссис Бланд.
Тим Бартлет понимающе кивнул.
— Кто из вас Франц Вайнер? — спросил он у двух мужчин, стоявших у двери.
— Я Вайнер, — прошептал изможденный лысый человек. — Желаете взглянуть на мои бумаги?
— Нет, все в порядке, — ответил Тим.
— А я Бономи. Альдо Бономи, — представился второй, в пальто из верблюжьей шерсти. — Я еду делать съемки для «Эль Колонельо». — Он с беспокойством заглянул Тиму в лицо. — Надеюсь, мы в надежных руках. В прошлый раз, когда я летел, пилот играл самолетом,. и я себя очень плохо чувствовал.
— Вам не о чем волноваться, мистер Бономи, — успокоил его Тим. — Все будет хорошо. — С этими словами он вышел, на летное поле. Вскоре за ним последовали и мы.
С ревом ожили двигатели, и самолет вырулил на бетонированную площадку. Огни - аэродрома провожали нас холодным светом. Мы подрулили к краю взлетной полосы и ждали разрешения диспетчера. Снова взревели двигатели. Самолет покачнулся и задрожал.
И вот мы уже плыли в воздухе, рев двигателей сменился мерным гулом. Башня контрольно-диспетчерского пункта стала быстро удаляться, становясь светящейся точкой. На узкой ленте шоссе рядом с аэродромом мелькали огоньки автомобильных фар. Самолет накренился — и далеко к темному горизонту протянулись лондонские огни. Перед глазами четко, как в кинокадре, всплыла записка, приклеенная мною к служебному столу: «Отбыл в Южную Африку».
Я расстегнул предохранительный пояс. Теперь, когда я был в пути, мне захотелось петь, кричать, чтобы как-нибудь выразить свои чувства. Вдруг позади меня раздался голос Бланда.
— Джуди, поменяйся местами с Францем. Мне нужно поговорить с ним о делах.
Я повернулся в кресле.
— Вам не следует утомляться,— ответила женщина.
— Я не устал! — оборвал ее Бланд.
— Доктор Уилбер сказал...
— К черту доктора Уилбера!
— Если не будете беречься, вы себя погубите.
— Меня так легко не доконаешь, — на секунду взгляд полковника задержался на Джуди. — Где эта телеграмма? Я отдал ее тебе.
Она пошарила в кармане шубки и извлекла оттуда скомканную бумажку. Я слышал, как полковник разглаживает листок на портфеле. Вдруг он фыркнул.
— Бернт не имеет никакого права посылать мне подобные телеграммы, — им снова овладевал гнев. — Он не дает мальчику никакого житья. — Я услышал, как телеграмма захрустела в его кулаке. — Дело в том, что, когда меня не будет, только Эрик сможет помешать ему стать полновластным хозяином компании.
— Это несправедливо, — возмутилась женщина.
— Несправедливо? Вот как?! Не прошло и недели после Кейптауна, как они успели повздорить!
— А как вы думаете, чья в этом вина? — сердито спросила она.
— Бернт играет на том, что у мальчика не хватает опыта.
— Это вам говорил Эрик?..
— Так что из этого? Ты хочешь, чтобы я не верил собственному сыну?
—- Да, но ведь вы не так уж хорошо его знаете. Всю войну вы пробыли в Лондоне, и с тех пор...
— Я знаю, что Эрика притесняют! — перебил Бланд. — Каково! У Бернта даже хватило наглости послать телеграмму, что Эрик подстрекает к беспорядкам норвежцев из Саннефьорда. Среди китобоев никогда не бывает беспорядков — они слишком заинтересованы в удаче экспедиции.
— Если Бернт сообщил, что Эрик провоцирует волнения, значит, так оно и есть. — Ее голос стал спокойнее. — Вы же знаете, отец всегда думал только об интересах компании.
— Тогда почему он посылает мне этот ультиматум? Почему он требует, чтобы я отозвал Эрика?
— А потому, что он его раскусил.
— Раскусил?
— Да, раскусил. Теперь наконец вы тоже будете знать правду о нем...
— Замолчи! — голос Бланда задрожал.
— Не замолчу, — быстро продолжала женщина. — Пора вам узнать всю правду... Вы все еще представляете его веселым, бесшабашным парнем, каким он был лет десять назад, когда плавал на яхте да завоевывал призы по прыжкам с трамплина. Вы думаете, это все, к чему он стремится. Так нет же. Ему нравится властвовать, будь то люди, машины, организация. Ему нужна власть. Власть, говорю я. Он хочет один стать во главе компании. Он заставил свою мать...
— Как ты смеешь!..
— Боже! Неужели вы думаете, что я не знаю Эрика?! — Она сидела в неловкой позе, наклонясь вперед. Лицо ее было как белая маска. — Я уже давно собиралась вам это сказать — еще после первой телеграммы. Но вы были слишком больны...
— Я отказываюсь слушать. — Бланд старался подавить свой гнев.
— Нет, вы должны меня выслушать. Я говорю вам то, что давно была обязана сказать...
— Говорю тебе, я не хочу слушать. Черт возьми, ведь мальчик твой муж!
— Неужели вы думаете, я этого не знаю? — Ее голос зазвучал с пугающей горечью.
Бланд всматривался в нее сквозь толстые стекла очков.
— Ты его не любишь?
— Люблю его?! — вскричала она. — Да я его ненавижу! Слышите, ненавижу! — Она уже кричала, не сдерживаясь. — О, зачем вы только согласились отправить его туда помощником?!
— Кажется, ты забываешь, что он мой сын. — Бланд был зловеще спокоен.
— Я этого не забыла. Но вам пора знать правду...
— Тогда подожди, пока мы не останемся наедине.
Она взглянула на меня и увидела, что я за ней наблюдаю.
— Хорошо, — сказала она тихо.
— Франц! — Человек, сидящий рядом со мной, дернулся в кресле. — Подойдите и сядьте сюда. Поменяйся с Францем местами, — снова приказал он женщине. — И постарайся успокоиться.
Она с неохотой поднялась. Я наблюдал за ней, когда она усаживалась в кресле. Лицо ее было мрачным, маленькие руки она сжала так сильно, что побелели костяшки пальцев.
Я откинулся назад и стал смотреть в окно на красное зарево навигационных огней порта — из-под нас уплывало побережье Кента. За гулом моторов я улавливал обрывки разговора Бланда с немцем.
— Оборудование пришло... два дня назад телеграмму из Кейп... приказал Садману дожидаться нас... все готово для испытаний...
Я был слишком возбужден, чтобы уснуть, поэтому встал и прошел в пилотскую кабину. За штурвалом был Фентон. Тим наливал кофе из термоса.
— Ну как, ладишь с ними? — спросил он.
— Да я даже и не говорил ни с кем... Бланд только что поскандалил с этой женщиной. Она что — тоже собралась во льды?
— Не знаю. Она присоединилась к ним уже в последний момент, — Тим пожал плечами. — Знаю только по ее бумагам, что по происхождению она норвежка, а по браку — южноафриканка.
— Странная какая-то. Прямо дикая кошка.
— А тебя это беспокоит? Ты ведь получил место на самолете. Не так ли?.. Хочешь кофе?
— Нет, спасибо, — ответил я. — Без него лучше усну.
— Ты мне напомнил. Надо раздать одеяла. Помоги-ка мне, Дункан.
В пассажирском отсеке все было точно так же, как и до моего ухода. Бланд с Вайнером покрывали бумагу потоками цифр. Женщина сидела,. неподвижно глядя в окно.
На нас она не взглянула и, казалось, ни разу не пошевелилась с тех пор, как я прошел в пилотскую кабину. Мы раздали одеяла.
— Завтрак в Тревизо, — объявил Тим, проходя вперед. Я уселся в кресле, и мои мысли потянулись в Южную Африку... Вскоре под гул моторов я незаметно заснул...
В морозном рассвете Альпы предстали перед нами в виде стены из покрытых снегом вершин с глубокими расселинами. Затем мы пронеслись над плоской поверхностью равнин Ломбардии и пошли на посадку в Тревизо, чтобы там позавтракать.
Когда мы входили в кафе, я оказался за спиной Бономи. Меня интересовал Бланд, и я полагал, что из всех пассажиров итальянец скорее всего поможет удовлетворить мое любопытство. Он выбрал столик в стороне от других, а я уселся напротив него.
