Разведенка. Как я мужика искала... - Айрин Лакс
— Вообще-то я не разрешаю посторонним женщинам хозяйничать на моей кухне, но ты уже залезла, так что валяй. Но учти, уборка — на тебе! — заявляет строго.
— У тебя на этот счет какие-то особенные пунктики?
— Была одна, — морщится. — Обычно я не оставляю девушек на ночь, сразу отправляю их к себе. В тот раз забылся и заснул. Утром эта мадам решила удивить меня завтраком. Отвлеклась на перепих. Все нафиг сгорело! Загадила плиту, рабочку…. Запах горящей рыбы выветривался непростительно долго, — делится охотно.
Я невольно вспоминаю, сколько раз мы с Лешей подобным образом что-нибудь портили. Но никогда не обижались на это, шутили…
Становится немного грустно, что такие шалости остались давно в прошлом.
Так, не раскисай, Лиза.
Это просто привычка.
Нужно время, чтобы от этой дурной привычки избавиться.
***
Вынуждена признать, кофе у Дениса получается отменный.
Поэтому я не стала лукавить и от души его похвалила.
— Моя первая работа — бариста, — сообщает мужчина. — Первый бизнес — кофейная забегаловка с десертами. Люди всегда будут хотеть есть.… Я сделал ставку на недорогой бизнес, он окупился. Потом были другие, но самый первый…. — усмехается. — Как первый мужчина для невинной девицы, не забываешь никогда.
Я опять думаю о Леше.
Он был моим первым и оставался единственным, а теперь, что…
Теперь будет кто-то другой или другие.
Боже! Это же к каждому найти подход, совпасть по темпераменту.
А вдруг этот некто будет отвратительным партнером в сексе?
К хорошему же быстро привыкаешь.
У нас с Лешей были, без преувеличения, больше двух десятилетий, чтобы узнать друг друга до точечки и понимать, как нам нравится больше всего и как делать точно не стоит.
Опять притираться к другим?
Боже, как не хочется.…
Возвращаюсь к нашей с Денисом беседе. Он тоже не стал скупиться на похвалу и заявил, что я — отличная хозяйка.
— Может быть, блинчики — это единственное, что я умею делать!
— Не прибедняйся.
Общаться с ним, на удивление, приятно.
Даже уходить никуда не хочется. Я откидываюсь на спинку стула и поднимаю ноги, чувствуя блаженство после вкусного перекуса.
— У тебя здесь классно, — говорю я и неожиданно признаюсь.
Даже не Денису, а самой себе.
— Кухня дома, где я жила раньше, в похожем стиле оформлена.
— Да неужели?
— Ага, вот….
Показываю несколько фото, Денис соглашается, что похоже.
Может быть, поэтому мне так понравилась эта кухня?
Она напоминает мне мою, напоминает то место, где я была счастлива долгое время.
— Но живешь ты в квартире.
— Так получилось.
— Скучаешь по дому.
Я немного нервно растираю безымянный палец, там, где было обручальное кольцо.
— Да, наверное. Немного скучаю.
— Муж отсудил дом при разводе?
— Нет. Он предлагал мне его оставить, но я сама не захотела. Я давно там не была…
— Почему?
— Последний раз там была разнузданная грязная вечеринка. В мое фото метали дротики, плевались жвачками или чем-то похуже, я точно не знаю. После такого мне ничего не хотелось. Абсолютно.
— Что за треш? — удивляется Кочетков. — А я бы из принципа дом себе оставил, — постукивает пальцами по столу. — Иногда мне кажется, что я вижу тени. Тени на полу от переплетенных тел, одна из них принадлежит моей бывшей неверной женушке. Память иногда играет с нами в злую игру, усердно сохраняя то, от чего хотел бы избавиться. Но это не помешало мне сохранить то, во что я вкладывал силы и время. Избавлять от дома только потому, что здесь произошло то, что мне не по вкусу? Говорю себе: да пошло оно все, и тебе советую. Если бы дом мне нравился, я бы его отсудил.
— Да пошло оно все, — повторяю. — хороший лозунг.
Кочетков собирает грязные чашки и переставляет их на рабочий стол.
Потом мужчина оказывается близко от меня, тянется к грязной тарелке.
Он рядом.
Пожалуй, даже слишком.
Чувствую на своем лице его тяжелый, нечитаемый взгляд, скользящий к губам.
У меня на душе состояние блаженной лени и любопытства, интересно, что будет дальше.
Сердце бьется ровно, дыхание не сбивается.
Просто наблюдаю, будто со стороны, как мужчина приближается ко мне по миллиметру, тоже никуда не спеша.
Это так странно: я будто чужая себе в этот момент.
Помню, как с Лешей мое сердце выплясывало кульбиты в груди, пульс сходил с ума, я покрывалась алым цветом, у меня даже кончики ушей полыхали.
Сейчас ничего из этого нет.
Ленивое сближение прерывает тревожный звонок телефона.
Я ещё не ответила, но нехорошее чувствую каждой порой кожи.
Звонит сын.
Отвечаю.
— Мам! — говорит напористо.
— Слушаю.
— Леська до отца дозвониться не может, — сын не дает и слова вставить.
— Алексей — взрослый человек, он может быть занят.
— Уже три дня не может дозвониться, мам! И она не знает, где он. Тебе позвонила, говорит, вы поцапались?
— Надо же.… Мы поцапались? А Леська не сказала, что принялась мне морали читать? То не трогай вас, оставь в покое и не названивай, то визгливые претензии, «почему ты не звонишь, мама?!» Она бы определилась, что ли…
— Мам, Леся просто за отца переживает. Она говорит, что он в последнее время сам не свой. Закусился с кем-то.
Сердце пропускает удар.
— С кем?
— Да я откуда знаю, мам? Он и со мной толком не общается после того, как я на него наехал.
— Юра, ты просто зря беспокоишься. Думаю, с вашим отцом все в порядке.
— Я не знаю, мам. Три дня от человека нет новостей. В такой ситуации вообще-то в розыск подают… — говорит сын дрогнувшим голосом. — Леська в панике.
— Не паникуй, Юр. Сам не паникуй и сестру успокой. Я попробую до него дозвониться и достучаться.
— Да без толку, мам. Мы уже пробовали. Короч, я иду смотреть билеты. Вылечу первым же рейсом. Вы, походу, там все с ума посходили, зарывшись в свои обиды!
— Вот только не надо винить во всем меня!
— А я не виню, мам… Просто никак не могу привыкнуть, что семьи больше нет, и что каждый теперь сам за себя. Ладно, не бери в голову. Люблю тебя…
Сын отключается,
