Всё хорошо, что хорошо кончается - Олли Бонс
Тилли выудила из своего бездонного саквояжа резцы, а Невен по её просьбе притащил груду костей, что были свалены за домом. Они сидят плечом к плечу, и Тилли вырезает всякое: наконечники стрел, крючки для рыбной ловли. Пару крупных костей она затачивает так, чтобы их можно было использовать вместо ножей.
— Ну и мастерица же ты, — восхищённо протягивает Невен, трогая грубыми пальцами эти поделки.
— Да это что, — смущённо отмахивается Тилли, заправляя за ухо рыжую прядь, выбившуюся из косы. — Это я на скорую руку. Видел бы ты те мои работы, которые остались дома.
— А я видел, — подаёт голос из своего угла надутый Андраник. — Рукояти ножей с фигурами животных. Подставка для бумаг с дамой, идущей по городской улице под руку с мужем. Костяные заколки с белыми цветами, неотличимыми от настоящих. И у меня хранится медальон со стрекозой, вырезанной из кости. Каждая лапка, каждая прожилка на крылышке видна.
— Золотые ручки! — заявляет Невен, не отводя взгляда от Тилли.
Та сияет.
Эбнер почувствовал себя лучше.
— Хороший какой отварчик! — кряхтит он. — Что там такое? Иголки сосновые, шишки молодые, а вот енто что? Не распознать… Невен! Невен, глухой болван, говорю, как распогодится, двинешь в горы да расспросишь тех полоумных, чего они здеся намешали. Ко мне прям силы вернулись враз, нам такого тоже надо бы заготовить. Жизненный какой отварчик.
Затем старик принимается хлопотать по хозяйству, то и дело взывая к Невену.
— Невен, шкуры бы вытряхнуть да снегом почистить!.. Невен, болван рыжий, за козами надо бы в углу смести. Невен, глухая ты дубина, воды вскипяти, мясо отварим! А мясо-то у нас ещё осталось, что ты с последней охоты принёс? Ась? Не слышу!
На самом деле это Невен его не слышит, ни единого словечка.
— Тилли, а в город-то этот идти опасно, — говорит он, склоняясь над девчонкой. — Останешься с нами, а?
— Я подумаю, — осторожно отвечает та, — если и Андраник…
— А что ему сделается? Он пущай идёт, — машет рукой рыжебородый. — Гляди-ка, какой он весь белый, сам как мёртвый дух. Его в городе мертвяки за своего примут, ха-ха-ха!
Тилли, судя по выражению лица, не разделяет этого веселья, но и не возражает Невену.
— И пойду! — сердитым дрожащим голосом заявляет Андраник. — И найду королеву Нелу, и раскрою тайну проклятия, и сниму это проклятие. Честное слово, всё для этого сделаю, пусть даже ценой жизни! Не хочу больше чувствовать себя бесполезным и отсиживаться за спинами других, пока они подвергают себя опасности!
Тилли хочет что-то сказать, но Невен ей мешает. К счастью, он слишком туп, чтобы понять намёки Андраника, но оказалось, он не знал, что Нела теперь стала королевой. Приходится всё ему разъяснить, и он надолго выходит из строя.
— Да как же так, — бормочет он, вцепившись в собственную бороду, — королева! Это как же она? Мы все — потомки несчастных, волей дурного короля заброшенных в дикие земли вдали от мира. Ух, ненавистные короли! Да попадись нам один такой, мы б его поджарили и сожрали! А ей, значит, попался, а она ещё и в мужья его взяла? Поверить не могу! Предала все заветы предков!
Тут глазки Невена останавливаются на мне.
— Так если еённый муж король, а ты его сын, так ты, значит, этот… королёнок?
— Принц, — поправляю я его.
— И я принц, — бесстрашно заявляет Андраник.
— И я тоже, как оказалось, — присоединяется к нам Гилберт.
— Тилли, и ты? — воет Невен.
— Нет, я — нет, — вздыхает она. — Хоть и происхожу из знатного рода, но с королями мы не роднились.
— Да угомонись ты уже! — вмешивается Эбнер, стуча сухоньким кулачком по лохматому затылку Невена. — Короли, не короли, здесь от этого проку нет. Все мы тут просто людишки, которые выжить хотят. Да к тому ж, тот король, который приказывал драконам таскать людей в нашу долину, сотни лет назад помер, мальчишки-то эти к нему никаким боком отношениев не имеют.
— Может, ты и прав, старик, — размышляет Невен, почёсывая бороду. — Что ж, так и быть, зла на вас я держать не могу. Тогда, стало быть, Тилли здесь останется, а вы пойдёте.
— Я тоже пойду, Невен, — мягко отказывает она. — Спасибо, что хочешь меня защитить, но моё место с ними.
Остаток вечера Невен не может ей этого простить и дуется у стены, сидя бок о бок с Андраником.
На следующий день стоит такая чудесная погода, что кажется даже, вот-вот выглянет солнце. Оно, конечно, так и не появляется, но и этого света достаточно, чтобы белизна резала глаза. Не успеваем мы выдвинуться в путь, как из глаз начинают литься слёзы.
Лишь Тилли, закоптившая стёкла своих очков, чувствует себя хорошо (не считая того, что она то и дело на кого-то натыкается или её заносит в сторону).
— Ой, ничего вокруг не различаю! — жалуется она, в очередной раз врезаясь в Андраника. Но тот лишь молча отстраняется.
— Давай руку, я помогу, — с готовностью предлагает Невен.
Тут у Тилли со зрением делается всё в порядке, и дальше она вполне сносно идёт без чьей-либо помощи.
Нам приходится довольно долго брести по бездорожью, и как раз когда я собираюсь спросить, не позабыл ли дорогу наш провожатый, издалека доносится слабый шум.
— Слышите, река! — радуется Невен. — Скоро уж будем у воды.
Однако пройти приходится ещё немало, прежде чем мы видим реку. Это всем рекам река: такая широкая, что противоположный берег теряется в дымке, она ревёт и бьётся о скалистые берега. Там и сям из воды торчат острые зубцы, и поток минует их, пенясь и выстреливая в воздух тысячами брызг. Берег здесь так крут, что случись съехать по нему, обратно вряд ли выберешься, потому мы держимся подальше.
— Теперь всё вверх, вдоль реки, — указывает Невен. — Ежели никуда не сворачивать, так прямо к городу и попадёте, не минуете. А мне бы к старику вернуться.
— Ты не пойдёшь с нами? — спрашивает Тилли. — Нам бы пригодилась помощь кого-то сильного и ловкого!
Андраник фыркает так громко, что все на него оборачиваются. Он немедленно заливается краской и отворачивается, бормоча:
— Кажется, простуду подхватил, апчхи!
Невен берёт руки Тилли в свои.
— Я бы пошёл, непременно пошёл, если б только не бывал там раньше. Смерть там бродит, и не по силам мне ещё раз это пережить, и даже не совестно отказывать. Да и вы, глупые, побежите оттуда, когда увидите, о чём я говорил. Тилли, может, вернёшься
