На руинах Империи - Татьяна Николаевна Зубачева
– Ты оставил его там?
– Да, сэр.
Лицо Грегори непроницаемо.
– Вечером, после всего, пойдёшь в пузырчатку.
– Да, сэр.
– Работай.
И ушёл, уверенный в исполнении. Да оно так и есть. Ослушаться никто не посмеет. И он не посмел…
…Эркин с усилием открыл глаза. В комнате какой-то синий неприятный сумрак. Так перед грозой бывает. Но сейчас рано для грозы: весна только началась. Но как же тяжело чего-то…
Жене нравилась эта работа. Квартира, превращённая в контору, сохраняла уют и какую-то домашнюю милую атмосферу. И хотя Женя была не постоянным работником, а приходящей сдельщицей, но её приняли в этот кружок, и она чувствовала себя здесь своей, насколько она вообще могла быть своей.
Сегодня здесь были все: Норман, Перри и Рассел. Весельчаки, особенно, Перри, и любители, как они говорили, всего, что украшает жизнь. Конечно, Эллин и Мирта – тоже машинистки. И Хьюго. Инженер Хьюго Мюллер. Самая светлая голова в городе, штате, а может, и Империи, и спасавший её – свою голову – от бомбёжек в их захолустье. Женю приветствовали с такой сердечностью, что задумываться над её искренностью было бы явным и непростительным грехом.
Женя быстро разделась, убрала под вешалку сумку с продуктами и села за машинку.
– Джен, вы подобны живительному дождю для иссохшего цветка моего сердца!
Женя рассмеялась.
– Короче, Перри, у вас опять неразборчивый текст.
– Вы ясновидица, Джен.
– Давайте ваш текст.
Текст Перри как всегда вклеен, переклеен, вписан, перечёркнут и снова вписан. Но Жене это знакомо. Не страшно, бывало и хуже.
Обычно идёт весёлый трёп обо всём и ни о чём, но иногда кто-то затронет тему, которую обсуждают весь вечер. И сегодня. Эллин сказала, что развалины Паласа обносят забором, видно, будут что-то строить.
– Какой Палас? – спросила Мирта. – Эл или Джи?
– Леди-Палас, – ответил Норман. – Но если вы, милые дамы, надеетесь на его открытие, то увы-увы… комендатура не разрешит.
– А если бы и разрешили, – вступил, не отрываясь от чертежа, Рассел. – С кем открывать? Спальников практически не осталось. Их перестреляли ещё перед капитуляцией.
– А что? – спросила Женя. – Они действительно сексуальные маньяки?
Перри ухмыльнулся и открыл рот, но тут в привычной для него академической манере заговорил Хьюго.
– Видите ли, Джен, здесь нет однозначного ответа, всё и проще, и сложнее обыденных представлений. В какой-то мере, действительно маньяки. Но под постоянным контролем они были неопасны и поддавались определённому использованию. Их отбирали в раннем детстве, где-то в пять-шесть лет, и специально дрессировали.
Рассел не смог скрыть изумления, но промолчал.
– Хьюго, откуда вам это известно? – удивился Норман. – Вы же инженер.
– Ну, – Хьюго смущённо улыбнулся. – У меня дурная привычка внимательно читать всё, что попадётся под руку. И мне как-то попался учебник по дрессировке, вернее, это была инструкция по содержанию спальников. И я её добросовестно прочитал, хотя карьера владельца Паласа меня никогда не привлекала. Так вот, они становились в определенной степени маньяками. То есть они могут думать только о сексе и само присутствие женщины, возраст неважен, даже девочки, причем любой расы, но белой в особенности, включает, так сказать рабочий механизм. Их нельзя в этом винить, я думаю. Всё-таки они…
– Да, – перебил его Рассел, – это как сторожевая собака. Она не может не быть злобной.
– Совершенно верно, – согласился Хьюго.
– А когда стало ясно, – вмешалась Мирта, – что рабов придется освободить, и они останутся без контроля, то их и ликвидировали. Вполне логично.
– Причём, обратите внимание, – сказал Норман, – остальные рабы так же относились к ним крайне неприязненно.
– Да-да, – подхватила Эллин, – я сама видела, вы помните эти толпы, сразу после капитуляции, они шли мимо нашего дома. Зрелище, конечно, страшное. Так, когда обнаружилось, что в толпе есть спальник, его остальные просто затоптали.
– Ужас! – вырвалось у Жени.
– Да, – согласился Хьюго, – это ужасно. Но тут видимо срабатывает инстинкт самосохранение, как собаки избегают бешеных собак, так и здесь…
– Говорят, – перебила его Мирта, – что комендатура собрала уцелевших, ну, спальников, и вывезла куда-то.
– Зачем? – пожал плечами Рассел, – ведь они запрещают Паласы. Для исследований?
– Вряд ли русские столь рациональны, – возразил Норман. – Скорее, просто изолировали.
– А если всё-таки остались уцелевшие? – ужаснулась Эллин. – Брр, страшно подумать…
– А вы не думайте, – посоветовал Хьюго.
– Ну, как вы можете так говорить?! Вы мужчина, а мне поздно одной возвращаться через весь город…
– Я вас провожу! – радостно завопил Перри. – Клянусь, со мной вы в полной безопасности.
– А вы со мной, – Норман подмигнул Мирте.
– А вы, Джен, не боитесь?
Женя подняла на Хьюго глаза и улыбнулась отстраняющей улыбкой.
– Нет, не боюсь. Перри, ваш текст готов.
– Волшебница! С меня доплата.
– Ловлю на слове, – рассмеялась Женя, принимая от Нормана пачку расчётов. – Как всегда в двойную ширину?
– Разумеется, Джен, вы чудо!
– Спасибо.
Комната вдруг осветилась пронзительно белым светом, и тут же оглушительно разорвалось небо.
– Гроза?
– Рановато.
– Всё равно! С первой грозой вас!
«Алиса боится грозы, – Женя заложила в машинку двойной разворот. – Ну, ничего не поделаешь. Авось обойдётся».
Эркина разбудил гром и плач Алисы.
– Это гроза, не бойся, – сказал он в темноту.
– Да-а, ты большой, тебе и не страшно, а я маленькая. Я сейчас к тебе приду.
– Нет.
Но по полу уже зашлёпали босые ножки, и очередная молния осветила карабкающуюся на постель фигурку. Он и сказать ничего не успел, как она уже забарахталась рядом с ним под одеялом.
– Алиса, – безнадёжно попросил Эркин, – иди к себе. Это же только гроза.
– Не-а, – в её голосе уже не было слёз. – Мама тебе сказала, чтобы ты за мной присматривал, вот я и пришла. Чтоб тебе было удобно смотреть. Вот.
Эркин выругался про себя и откинул одеяло. Решительно обхватил Алису здоровой рукой поперёк туловища и понёс к кроватке. Молнии сверкали одна за другой, и он ни на что не налетел. Уложил, укрыл одеялом.
– Вот. Это твоя постель. Здесь и лежи.
Алиса снова заревела.
– Мама меня всегда к себе пускает.
Дать ей подзатыльник – обычное средство общения с детьми – он не решился. Всё-таки она белая. Ощупью он нашёл рядом на табуретке какую-то игрушку и сунул ей. Игрушка тут же отлетела в сторону. Оглушительно рявкал гром, сверкали молнии, а он ничего, ну, ничего не мог сделать. Алиса ревела и вылезала из кровати, а он пытался удержать её там. Словом, как это произошло – непонятно, но голова Алисы ударила его в лицо, разбередив щёку. Он глухо охнул и выпустил её.
От боли Эркин сел на пол, потом лёг и полежал
