Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1971 год
Стоит прояснить еще один момент, связанный с Робин Гудом, — его дружбу с Ричардом Львиное Сердце. Тут дело обстояло следующим образом. Удалившиеся в леса аристократы довольно скоро поняли, что соперничать с Генрихом II им не по силам, поэтому они и стали искать поддержки у Ричарда Львиное Сердце, известного своими талантами воина и полной бесталанностью как администратора. Бароны знали, что если им удастся вернуть на трон Ричарда, для них это означало бы возвращение к прежней власти. В самом деле, едва Ричард надел корону, как бароны с триумфом вернулись в свои замки, а в леса снова потянулись крестьяне и иомены. Ситуация вновь поменялась, когда Ричард отправился в Крестовый поход. Иоанн, его брат, начал войну против баронов, вынудив их отсиживаться в ожидании возвращения Ричарда Львиное Сердце все в тех же лесах. Когда же Ричард умер и Иоанн стал законным монархом, для баронов пробил последний час. Под Шервудским дубом, прозванным «парламентским», Иоанн объявил о своем решении ликвидировать благородных разбойников. Кончились времена Робин Гудов — началась эра легенды о Робин Гуде.
Речь профессора Уайлкса стерла Робин Гуда в порошок. Нам стало даже неудобно оттого, что мы не нашли хоть парочку аргументов, чтобы хоть как-то защитить нашего Робин Гуда. Но вот мы выходим от профессора, и... на душе становится легче: разве впервые история грозит своими фактами раздавить миф, и разве погибла хоть одна легенда даже под тяжестью самых точных доказательств? Мы садимся в машину и едем в Шервуд и еще дальше на северо-восток, туда, куда нас манит легендарная география.
Останавливаемся в деревне Мирфилд около таверны под сказочным названием «Три монахини». Само здание недавнее, но фундамент сохранился еще от древней таверны. Внутри народу мало. Блеклое солнце пробивается сквозь прекрасные старинные витражи. На них — главные герои легенды о Робин Гуде: сам Робин, Маленький Джон, брат Так и настоятельница Элпзабета Стейнтон, согласно легенде тетушка Робин Гуда и виновница его гибели.
Теории профессора Уайлкса не произвели впечатления на посетителей таверны. Услышав их в нашем изложении, старый таксист и хозяин таверны рассмеялись:
— Ну и что ж, что их было много! Вон и про Шекспира всякое говорили: и что его не было вовсе на свете, и что он, мол, ни строчки сам не написал. Важен результат. Так вот с Робин Гудом тут такой результат: все эти ученые могут хоть в лепешку разбиться, а легенда останется как была.
Особенно горячо говорил таксист, человек весьма симпатичный и, чувствовалось, не без образования.
— Этот миф, — сказал он, — не просто миф, он уже много раз получал подтверждение.
Мы просим объяснить, что он имеет в виду.
— Хорошо, — отвечает он. — В районе, где жил Робин Гуд, всегда жил коллективный дух сопротивления насилию. О луддистах вы, наверное, слышали. В то время наступление машин выбросило на мостовые тысячи рабочих, почти так же как приход норманнов выбросил со своей земли тысячи саксов. Так вот, рабочие поступили так же, как поступили саксы. Они, конечно, не убежали в Шервудский лес, он уже в начале прошлого века не мог никого укрыть, они скрывались в лесу, имя которому город. Они выходили из своих убежищ ночью, пробирались на фабрики и уничтожали машины, которые их сделали безработными. Так вот одно из их первых собраний состоялось именно здесь, в Мирфилде. Разве вы не видите в этом ничего от духа Робин Гуда?!.
В нише, упрятанная в раму, висит картина, изображающая трех монахинь. Монахиня в центре — Элизабет Стейнтон, настоятельница монастыря Кирклес, в котором укрылся раненый Робин Гуд. Легенда гласит, что настоятельница, решив добиться благосклонности короля, вместо того чтобы лечить Робин Гуда, открыла ему рану и оставила так умирать. Старый таксист добавляет, что тут, неподалеку, находится могила героя, но она, к сожалению, на территории частных владений, точнее, на территории виллы сэра Джона Армитейджа.
— Бессмысленно просить разрешения: сэр Джон нипочем не пустит. Во-первых, потому, что ему с детства опротивели отцовы и дедовы бесконечные рассказы о Робин Гуде, во-вторых, потому, что совсем недавно какие-то ворюги забрались к нему на виллу и вынесли добра не меньше чем на пять тысяч фунтов. Жаль, конечно, — говорит старик. — Но вообще-то, попробовать можно. Я вас сам подвезу, и бесплатно. Въехать-то в парк не проблема, он такой большой, что никто не заметит. Вы, главное, спрячьтесь, чтобы вас не увидели в машине...
В парке нас встречают агенты полиции и ученые овчарки, обнюхивающие землю в поисках исчезнувших воров. Таксист им весело машет, и агенты, расступившись, пропускают машину.
— Вон, видите то строение, — говорит наш друг и показывает на старое приземистое здание в три невысоких этажа. — Это и есть старый монастырь, где прятался раненый Робин Гуд. Там его, истекающего кровью, и оставила настоятельница. Из одного из этих окон Робин Гуд выпустил свою последнюю стрелу. «Куда она упадет, — сказал он своему другу Маленькому Джону, — там меня и похороните...» Стрела упала вон там, в конце поля, рядом с деревьями. Но мы, — говорит таксист, — туда не поедем, а то нас заметят хозяева и поймут, зачем мы сюда пожаловали. Да и смотреть там особенно нечего: ограда, могила и надгробная плита.
Я пытаюсь на глаз определить расстояние между монастырем и деревьями — получается метров пятьсот-шестьсот. Может стрела пролететь столько? Маловероятно... Но ведь Робин Гуд был редкостным стрелком, он был способен и не на такое!
Такси между тем трогается. На мокром лугу все так же копошатся агенты и их ученые собаки.
— Люди ноттингемского шерифа, — смеется таксист.
Нам осталось нанести последний визит, на этот раз реке Маун. Помните: на мосту через эту реку встретились Робин Гуд и Маленький Джон и для первого знакомства устроили поединок на дубинках? Реку оказалось найти проще простого. Только она оказалась не рекой, а крохотным, мирно журчащим у подножья продрогших деревьев ручейком. Моста мы, однако, не нашли. Нам говорили, что он существует, но вот где? Ни в туристском агентстве, ни в полиции этого не знают...
Мы снова в Ноттингеме, снова на станции и ждем свой поезд на Лондон. В киоске я купил «Денли экспресс». Некий Том Фой, специалист по стрельбе из лука, сообщает, что, когда он слышит о Робин Гуде, его разбирает смех: Робин Гуд был неопытным мальчишкой, лука в руках держать не умел. Я выкидываю газету и в последнюю минуту перед отходом поезда покупаю в киоске книжку с картинками. С зеленой обложки на меня глядит человек в островерхой шапке с луком в руке. Будет что почитать в дороге: «Настоящая история Робин Гуда»...
Альберто Онгаро, итальянский журналист
Перевел с итальянского С. Ремов
Два молодых лемура проездом
Каждый раз, вспоминая старые сказки «Тысячи и одной ночи», я нахожу в них все новые добродетели. На мой взгляд, в этих сказках очень хорошо показано положение журналистов и писателей. Ведь мы, совсем как Шахерезада, должны каждый день поставлять своему властелину-издателю новую историю, если хотим жить. Кроме того, будучи в Африке, я убедился, что это произведение может служить довольно точным путеводителем.
Древняя арабская сказка оживает каждый сентябрь, когда северо-западный муссон гонит флот Синдбада из Персидского залива в «Южное море», и замирает, когда юго-западный муссон уносит хрупкие суда обратно в залив. В наши дни флот, вышедший в Индийский океан, — это самое большое в мире скопление парусных судов, а доу, которые строятся в Кувейте, мало чем отличаются от тех, что плавали здесь задолго до Васко да Га-мы. Эти суда по-прежнему несут с собой дыхание сказки и призрак опасности: изящный корпус из малабарского тика, блестящий от акульего жира; экипаж, состоящий из негров, индусов и рыбаков-арабов из Бахрейна, которыми командует шкипер в широком белом одеянии, с развевающейся бородой и кривым серебряным кинжалом на поясе. Вот на таких судах и рождались морские истории: по ночам ветер доносил с берега звуки тамтамов, рычанье неизвестных зверей смешивалось с гулом прибоя. Где-то впереди были острова, населенные циклопами, злобными карликами и гигантскими змеями... Что и говорить, впечатляющий набор! Что осталось сейчас от «Тысячи и одной ночи» на островах Индийского океана? Заглянем на минутку на некоторые овеянные легендами кусочки суши. Первый из них —
Занзибар
От Момбасы всего час лета до Занзибара. Лететь над коралловыми рифами Индийского океана — все равно что заглянуть сверху в красочный мир диснеевских фильмов. Белые пятна съежившихся пеликанов за полосой прибоя, метнувшаяся из глубины стая рыб, напуганная тенью нашего самолета, и, наконец, сахарно-белые домики, раскиданные среди чего-то похожего на игрушечную мирту — на самом деле это оказывается гвоздикой, источником богатств Занзибара.
