Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1982 год
Своих зверей и птиц Раиса раздавала малышам. Они радовались подаркам и без ошибки узнавали животных. Это было приятно — значит, у нее получается то, что она задумала.
Когда пришел навык и окрепли руки, Раиса Аракчаа стала работать с агальматолитом. Нет, она не изменила дереву, просто камень стал чаще появляться на ее рабочем столе...
Сейчас Аракчаа уже признанный мастер, ее известность давно перешагнула границы Тувы. Но, несмотря на опыт, всякий раз, прежде чем взяться за инструмент, Раиса Ажиевна подолгу разглядывает невзрачный агальматолит, пытаясь угадать в нем насторожившегося соболя или скользящего среди облаков орла.
Художница должна почувствовать все оттенки камня, спрятанные внутри. Они бывают темными, как пасмурная ночь над Саянами. Могут засверкать, заискриться, словно утреннее солнце над рекой Азас. А то вдруг будто прикоснется к камню мороз — и не сосчитать всех узоров.
— Я должна без ошибки убрать из куска все лишнее,— говорит художница.— Молотком делаю лишь приблизительную форму, над которой потом долго работаю. По карандашному контуру ножовками, напильниками, рашпилями освобождаю зверя из камня и стараюсь его оживить. А это случится тогда, когда загорятся у него глаза, зазвенят копыта и полетит по ветру шелковистая грива...
Игорь Константинов
Фото автора Тува, Кызыл
Секретный вояж сержанта Андреева
История эта началась поздней осенью 1760 года, когда подполковник Якутского полка Федор Христианович Плениснер не без трепета вошел в кабинет всесильного губернатора Сибири Федора Ивановича Соймонова...
В бурной судьбе губернатора как в зеркале отразился весь калейдоскоп царствований первой половины XVIII века. Карьеру начал он при Петре I, составляя карты Каспийского моря; в сорок с небольшим лет, в царствование Анны Иоанновны,— он уже обер-прокурор сената, участвует в организации Великой Северной и Камчатских экспедиций Беринга; в мрачные времена бироновщины сменяет блестящий мундир вице-президента Адмиралтейской коллегии на рубище каторжника в Охотске, а вот теперь, с воцарением Елизаветы Петровны, извлечен из забвения и назначен правителем огромного края. В нынешней должности бывший навигатор и гидрограф — надо отдать ему должное — мало походил на традиционного царского сатрапа. Улучшил управление вверенных его попечению территорий, во многом искоренил лихоимство и злоупотребления чиновников. Являясь к тому же и руководителем «Секретной и о заграничных обращениях комиссии», наметил несколько важных морских и сухопутных экспедиций, которые решил поручить своему протеже Плениснеру.
Плениснер считался способным офицером. Тридцать лет назад он приехал в Петербург попытать счастья. «За живописца капрал» (нечто вроде корабельного чертежника.— Авт.) отправился во вторую Камчатскую экспедицию Беринга и ходил с командором к берегам Америки на пакетботе «Св. Петр». После крушения судна пережил тяжелую зимовку на острове и остался служить в Сибири. И вот близка к осуществлению его честолюбивая мечта: стать командиром Анадырского острога, а значит, и хозяином всего северо-востока Азии.
— Федор Христианович, сенат утвердил ваше назначение,— от этих губернаторских слов у Плениснера даже перехватило дыхание.— Я распорядился, чтобы вы немедленно получили все необходимое и с ротой солдат из Селенгинска и Тобольска без промедления выступили. В канцелярии вам вручат инструкцию, коей надлежит в дальнейшем руководствоваться...
...Долог путь до Анадырской крепости-острога. Из Тобольска по весенней распутице не один месяц, и времени для размышлений у Плениснера было предостаточно.
Интерес к изысканиям на северовосточной окраине России все еще большой. Особенно там, в Петербурге. Говорят, сама императрица внимательно читает рапорты и донесения экспедиций.
Об островах, которые тянутся вдоль всего северного берега Азии, слухи ходят уже давно. Про этот «остров-пояс» сообщал еще в 1647 году казак Михаиле Стадухин. Разноречивые сведения непрерывно поступают и от других землепроходцев, оседают в архивах сибирских канцелярий. Во всем этом предстояло разобраться, «учинить» описание новых земель, положить их точно на карту и тем самым присовокупить к территории Российской империи.
Прибыв в Анадырский острог, Плениснер развил бурную деятельность. Чукчу Николая Дауркина направил для «проведывания неизвестных островов, около Чукотского носу лежащих, и о положении Америки», а сам с небольшой командой солдат отправился в Нижнеколымский острог. Потребовал рапорты и «скаски» промышленников и казаков. Местные власти услужливо представили ему казака Ф. Татаринова и юкагира Е. Коновалова, и те показали «по самой справедливости и присяжной должности», что в 1756 году охотились на островах «супротив устья Ковымы-реки» (Колымы.— Примеч. авт.). Видели там много медвежьих следов и «заведенную незнаемыми людьми» крепость. А к северу от островов якобы имеется еще и «большая земля, на которой и стоячего всякого лесу весьма довольно». Важные сведения требовали тщательной проверки: многое хитрые охотники могли просто присочинить.
Знающих геодезистов в этой глухомани, естественно, не оказалось. С казаками надо послать надежного человека, решил Плениснер. В его команде как раз есть такой — сержант не из дворян Степан Андреев.
— Дело это государственной важности.— Подполковник плотно прикрыл дверь и повернулся к сержанту.— С казаков взять подписки, чтобы оную секретную поездку содержали в тайне. За ними следить неусыпно, я им не доверяю. И запомни: будущность твоя зависит от твоего усердия.
В то далекое время географические открытия делались в основном людьми неучеными, но смелыми и предприимчивыми. Появлялись они так же внезапно, как и исчезали, сделав небольшое, но нужное дело. Одним из таких землепроходцев был и Степан Андреев. Не сохранилось даже его биографии. Где он родился и умер, из каких мест попал на Чукотку — об этом архивы умалчивают. Был грамотен, но не умел пользоваться компасом, копировал карты, но так и не освоил геодезической премудрости. Вот почти и все, что о нем известно.
Приказ есть приказ, и в марте 1763 года Андреев отправился в «секретный вояж» на указанные казаками острова, которые позже Плениснер назвал Медвежьими. На самом восточном из них, «взошед на верх горы», увидел «влево накосо севера в южную сторону» на горизонте «синь». Но что это было — «земля или полое место моря» — определить не смог.
В мае Андреев уже был в Нижнеколымском остроге. Немного оправился от похода, засел за донесение Плениснеру. «И за долговремянным осмотром островов и за одержимыми в море пургами весьма сделалась собачьими кормами скудность,— писал он, тщательно расставляя каждую букву,— однакож... усердно и ревнительно желал и принуждал команду ехать далее в море, токмо команда единогласно стали говорить, что далее следовать в море оставить...»
Рапорт сержанта привел Плениснера в ярость. На островах тот побывал и даже описал их, но «по незнанию наук, какое положение они имеют на карте изъяснить не мог». Нерешенным остался и главный вопрос — о «Большой земле». Победная реляция в Петербург откладывалась на неопределенное время.
В апреле следующего года Андреев с пятью казаками вновь очутился на Четырехстолбовом острове. Назван он был так потому, что стояли там кекуры — высокие природные каменные столбы. В ясный солнечный день узрели прошлогоднюю «синь» и «дались на усмотренное место». Бежали на собаках по льду с небольшими перерывами пять суток. Ночевали у «великих» торосов. А на шестые сутки, рано утром, увидели... «остров весьма немал. Гор и стоячего лесу на нем не видно, низменной, одним концом на восток, а другим — на запад, а в длину так, например, быть имеет верст восемьдесят». Направились к «западной изголовье» острова, но наехали «на незнаемых людей свежие следы», пришли в «некоторой страх» и поворотили обратно.
Свои интересы Плениснер умел блюсти с немецкой тщательностью. Разослал копии путевого журнала Андреева сразу в несколько адресов: новому губернатору Чичерину, в Академию наук и личный Кабинет императрицы Екатерины II. Не позабыл приложить и собственный рапорт — образец мудрого руководства, усердия и распорядительности. Долгожданная награда — чин полковника — не заставила себя ждать. Не обошли и Андреева: «за понесенные двугодичные труды» того произвели в подпоручики.
Новые земли Плениснер непременно хотел видеть на «своих» картах. И вот уже умчался в Петербург фельдъегерь с кипой чертежей Чукотской земли, «сочиненных» — именно так выразился сам полковник — из туманных рассказов чукчей, «скасок» промышленников и рапортов Андреева и Дауркина. На удивительных картах с непонятным масштабом впервые появились Медвежьи острова, остров Андреева, невероятные очертания «Американской матерой со стоячим лесом земли» и таинственной земли Китеген, на которой жили «оленные люди хрохай».
