Последний мерзавец - Ольга Сергеевна Рузанова
Удар вышибает дух. Больно до потемнения в глазах.
Пережидая боль, не дышу и не шевелюсь.
– Расслабься… не напрягай мышцы… – слышу его шепот.
– Не напрягаюсь.
Все равно больно, но уже не так, как в первое мгновение. Терплю.
– Милена…
– Все хорошо.
– Ты плачешь.
– Все нормально, Илья. Уже лучше. – бормочу, выдавливая улыбку.
– Я могу остановиться.
–Нет!
Мы целуемся. Целуемся и трогаем друг друга, пока боль не стихает, оставив лишь саднящее чувство и ощущение сильного растяжения.
И тогда Илья совершает первый плавный толчок.
Немного больно, но осознание, что я занимаюсь с ним сексом, неожиданно прошивает насквозь.
Я женщина.
Женщина Ильи Абрамова. И прямо сейчас он меня трахает.
Жар, сладко-болезненный спазм, ритмичные выпады Ильи, его хрипы с каждым толчком.
Я не могу поверить, но, кажется собираюсь кончить.
Мой живот мелко дрожит, между ног горит огнем. Тело пропускает волну сладких судорог и взрывается на следующей секунде.
Глава 28
Илья
Забрав пиццу у курьера, уношу ее на кухню и иду в ванную. Милена в душевой. Вижу через матовое стекло стройный силуэт и черные волосы. Наклонившись, смотрит на себя внизу. Меня не замечает.
Я присаживаюсь на край ванны и принимаюсь ждать.
Зачем?..
Не знаю.
Волнение за нее и чувство ответственности не оправдывают необъяснимого желания видеть, как она моется в моей квартире.
Что это? Детские травмы и комплексы или насмешка судьбы?..
Почему, мать вашу, именно она?.. Я не ищу мести. Мне это не интересно давно. Берг сыграл в ящик – некому мстить.
Зачем она мне?..
Подняв голову, Милена берет с полки мой гель для душа и, выдавив на ладонь, втирает его в кожу.
Мгновенно представляю, как она будет пахнуть после душа. Сглатываю через схвативший горло спазм. Волоски на затылке встают дыбом.
Парни в сервисе считают, что я через нее к деньгам Бергов пробираюсь. Скоро о наших отношениях заговорит весть город. Будет много дерьма, но я привык к его запаху. А Милена?..
Когда скажут, что Абрам ебет ее за бабки… Как она отреагирует?
Я не хочу ей этой грязи. Она в ней захлебнется.
Смыв с себя пену, она открывает дверь душевой и на ощупь ищет полотенце на вешалки. Обернувшись, снимаю с полки чистое, подаю ей.
– Ой!..
– Держи.
– Спасибо… – лепечет смущенно, прикрываясь свертком. – Давно здесь?
– Достаточно. А что?.. Стесняешься?
– Нет. – улыбается и закусывает губы.
Идеальная.
Фарфоровая кукла. Как та, что стояла в серванте у покойной бабушки по материнской линии. Всегда привлекала мое внимание. Хотелось подергать за кудряшки и заглянуть под пышную юбку.
Разбил в итоге.
Поднимаюсь на ноги и, подойдя, забираю полотенце из ее рук и оборачиваю его вокруг ее груди. Мокрые локоны и капли воды струятся по коже, придавая образу еще больше хрупкости.
– Ты как?
– Хорошо.
– Больно было?
Втянув воздух через приоткрытые губы, Милена утыкается лбом в мою грудь. Я стою истуканом, потому у самого месиво в груди и черепной коробке.
Страшно становится, будто мы летим с ней с парашютом с подрезанными ремнями. Я, зная это, взял ее с собой, а она слепо мне доверилась.
– Все хорошо… уже не болит, правда!.. – тараторит, пуская по моему телу вибрацию. – Просто мне до сих пор не верится, что я… что мы… Мы вместе?..
– Иначе ты бы здесь сегодня не оказалась, Милен…
– Вместе, да?..
– Будут проблемы. Ты представляешь, какие?..
– Представляю. – кивает она. – Пусть говорят, что хотят.
– Мать твоя знает?
– Нет… я пока не говорила ей. Не хочу.
– Моя тоже не знает. Но с моей и проблем меньше будет.
– Она меня не любит?
Я не слышал ни единого плохого слова от нее в сторону дочери Берга. Элеонору мать не любит и даже презирает, а вот Милена для нее словно вовсе не существует.
Не представляю, как она отреагирует на наши отношения.
– Тебя не за что не любить. – веду рукой по ее мокрым волосам и собираю в ладонь капающую с кончиков локонов воду. – Она примет тебя.
– А моя мама… – вздыхает она. – Моя живет в другом городе. Она никак не сможет повлиять…
Оставляю реплику без внимания. Снимаю с вешалки полотенце поменьше и, как могу, сооружаю на голове своей болонки тюрбан.
Она смеется. Снимает его и делает по-своему.
– Идем, там пиццу привезли.
– Оу, я готова съесть слона!..
Садимся за барную стойку друг напротив друга. Милена говорит, заикается, сталкиваясь с моим взглядом. Я по большей части молчу.
Жую тесто с начинкой, не сводя с нее глаз.
У меня снова стояк.
В трусах бита, а в голове карусель из пошлых картинок, на которых она подо мной, надо мной. Лежа, сидя, стоя на коленях.
Отпиваю воды из стакана и прочищаю горло.
– Почему ты решила стать искусствоведом? У нас в городе не так много музеев и нет галерей.
– Поэтому и решила. – улыбается мечтательно. – Я хочу, чтобы наш городок стал культурной столицей края.
– То есть, ты не собираешься после окончания уехать в столицу?
– Нет, что ты?!.. Ни за что!..
Это хорошо. Это очень хорошо! Только сейчас понимаю, что мысль о ее возможном отъезде тревожила меня, потому что свое будущее я тоже связываю с этим городом.
Не удержавшись, опираюсь на локти и подаюсь вперед. Милена замирает от неожиданности. Распахнув глаза, смотрит на меня.
Приблизив ней свое лицо, тоже не шевелюсь.
Представив, как это выглядит со стороны, безмолвно над собой ржу. Эта девочка на меня плохо влияет. Я начинаю творить вещи, которые никогда не позволил бы себе с другими.
Упершись свои лбом в ее, ловлю губами теплое дыхание. Милена прихватывает мою губу. Отпускает и прихватывает другую.
Целуемся без языка, но вдоль моего позвоночника гуляет электрическая волна. Пах ломит от желания.
– Илья… я хочу взять в рот.
Очередной электрический заряд ударяет в затылок, а затем, рванув вниз простреливает низ живота. В глазах красные круги расплываются.
Мне еще никогда не предлагали отсосать таким невинным голосом.
– Ты провоцируешь…
– Нет. Я, правда, хочу.
– Думаешь, я откажусь?..
– Нет.
Слезает с барного стула и, не прерывая со мной зрительного контакта, обходит стол. Едва оказывается в зоне моей досягаемости, я снимаю полотенце с ее головы. Волосы тугими завитушками рассыпаются по плечам.
Охеренное зрелище.
Дальше она все сама. Обвивает мою шею тонкими руками, целует губы, язычком в мой рот толкается. И делает это все настолько открыто, естественно и и не наигранно, что у меня окончательно сносит крышу.
Снимаю с нее полотенце и даю
