Бывший. Цена твоей любви - Марта Макова
– А кто тогда почитает мне книжку перед сном? – малыш расстроенно возил вилкой по тарелке.
– Я почитаю. – Борис погладил темноволосую макушку сына.
– Ты неинтересно читаешь, без выражения. – Мишка оторвался от размазывания по тарелке тушёных овощей и посмотрел через стол на меня. – А можно ты? Пожалуйста.
Ну кто я такой, чтобы отказать такому милому мальчишке? Тем более с племянником вживую мы видимся очень редко, всё больше по видеосвязи. Он классный малыш. Общительный и смышлёный. Я хотел бы такого сына. Когда-нибудь у нас с Лирой будет такой же.
– Конечно, Миш. С удовольствием.
Чувствовал себя немного неуютно, слоном в посудной лавке. В комнате племянника всё было каким-то крошечным, лилипутским. Детская мебель, кровать в виде пиратского корабля с настоящим деревянным штурвалом в изножье, маленький рабочий стол, низкие полки с книжками. И много моделек катеров, кораблей и парусников на всех поверхностях. Даже на светильник под потолком была подвешена парусная яхта. Открыв рот рассматривал точные копии кораблей.
– Когда я вырасту большим, как ты и папа, буду настоящим капитаном. – Мишка неуклюже натягивал на себя пижаму, путаясь в штанинах и рукавах. – У меня будет большой корабль.
Племянник сопел и пытался впихнуть обе ноги в одну штанину.
– Давай помогу? – я присел рядом с ним на корточки, но малыш уверено мотнул головой.
– Сам. Я уже большой.
Наблюдать за его вознёй было смешно, но позволить себе улыбнуться не мог. С самой серьёзной миной кивнул соглашаясь.
– Конечно, большой. А что это у тебя? Испачкался или нарисовал?
Маленькое пятнышко на ноге, похожее на рыбку дискуса, зацепило что-то внутри. Кольнуло, заставило напрячься. Снова вернулось чувство, что я упускаю какую-то важную деталь, недодумываю.
– Это родинка. Папа сказал, что я пра... па... – малыш запнулся, вспоминая слово. – потомок пиратов, а это настоящий знак морского волка. Вот!
Мишка горделиво выпятил грудь.
– Пиратов? – подыгрывая, восхищённо присвистнул. – У нас в роду были флибустьеры?
Занятная легенда, только я совершенно точно знал, что никто из наших предков никак не был связан с морем. Ну если только в отпуск отдыхать ездил.
– А кто такие флутеры? – малыш, наконец, справился с пижамой и забрался на свой пиратский корабль.
– Флибустьеры. – я накрыл племянника одеялом и взял с настоящего деревянного сундучка, стоящего рядом с кроватью, книгу. – Это морские разбойники и контрабандисты.
На вопросительно поднятые тёмные бровки добавил:
– Пираты в общем.
Несмотря на всю окружающую обстановку и разговоры о море и пиратах, книжка оказалась про маленькую, забавную собачку Соню. Милые истории от лица домашнего питомца. Я читал, но мысли бродили где-то далеко.
Перед глазами стояла Лира, смотрящая на меня из окна своего дома, наш разговор с её братом.
Запнулся на половине строчки. Осознание ударило кувалдой по макушке. Так, что в глазах потемнело, а из груди вылетел весь воздух. Рыбка! Родимое пятно в форме круглой рыбы! Точно такое, но побольше, я видел на бицепсе Георгия, когда он тряс меня за грудки!
– Миша, покажи мне ещё раз свою родинку. – захрипел осевшим горлом.
Малыш сонно хлопнул глазками и непонимающе уставился на меня.
– Она классная, я тоже хочу такой знак морского волка.
Рассматривал пятнышко, даже пощупал его пальцем. Этого не может быть! Откуда? Как?
Племянник давно крепко спал, а я, запустив пятерню в свои волосы, дёргал их, пытаясь привести мысли в порядок. А они прыгали и скакали, как горные козы по скалам.
Может Мишка быть ребёнком Лиры? Такой вариант не исключён. Я ничего не знаю об их общем прошлом, кроме того, что Борис и Лира были вместе. Брат молчит и не намерен ничего рассказывать. Лира ничего не помнила, а после того как к ней вернулась память, мы ни разу не разговаривали.
Чем больше я всматривался в лицо спящего малыша, тем больше находил сходства с её братом. Возможно, и с их отцом.
Тёмные волнистые волосы, у нас все были светловолосые, а у Дианы были прямые и чёрные, как ночь. Если раньше я думал, что Мишка пошёл породой в Дианкину родню, черноглазую, с кавказскими корнями, то сейчас отчётливо видел в нём черты брата Лиры.
Прямой греческий носик, форма головы, ушек, линия упрямого подбородка. Даже губы он поджимал, когда был чем-то недоволен или расстроен, точно как Григорий.
В малыше нет ничего от светленькой Лиры, но зато он, уменьшенная во много раз, точная копия её старшего брата!
Так что получается? Лира встречалась с Борисом, родила от него Мишку, потом её пытались убить, а судя по тому, что рассказала птичка, авария была неслучайной, кто-то сбил её и вывез за пределы Москвы. Сбросили с обочины в овраг умирать.
Ребёнка забрали Борис с Дианой и воспитывали, как своего. Отобрали? Иначе зачем им было избавляться от Лира таким чудовищным способом?
Потряс головой, пытаясь уложить мысли в ряд, упорядочить, смириться с пониманием, что мой родной брат – настоящее чудовище. Холодный, беспринципный мерзавец.
Нормальных ножниц в комнате не нашлось. Я кромсал волнистую, мягкую прядь детскими, тупыми. Волосок за волоском, боясь разбудить малыша, и спеша, пока никто не вошёл в спальню. Аккуратно сложил трофей в новенький файлик, найденный на полочке над столом, свернув его в несколько раз, засунул в задний карман джинсов. Очень вовремя, в комнату тихо зашёл Борис.
– Уснул?
– Да. – я стремительно прошёл мимо брата, боясь не сдержаться и прибить его прямо на месте. Ублюдок!
Желание вытрясти из него душу, размазать, вцепиться в безукоризненно отутюженную рубашку и бить его башкой о стену, до крови, до предсмертных хрипов, нестерпимо жгло в груди. До искр в глазах. До кровавой пелены. Мерзавец! Какой же беспринципный, хладнокровный подлец!
Я не стану действовать на эмоциях. Мне нужны железные доказательства. И я добуду их. Уничтожу тварей. Раздавлю, как гнид.
Завтра отвезу документы и вещи Лире и предупрежу Григория об опасности. Если не отпустит певунью со мной, то пускай надёжно спрячет её. Пока у меня нет доказательств и инструмента давления на брата и его чокнутую жену, Лира может быть в опасности.
Глава 17
– Лир, ну чего ты переживаешь? Всё же хорошо. Просто замечательно. – Катя с сожалением посмотрела на остатки сливочного крема на тарелке и неохотно, преодолевая себя, отодвинула её подальше. – Ты
