Дело о прекрасной эльфийке (СИ) - Евгения Ивановна Лифантьева
— А тебе, что ль? — та, которую назвали Малинкой, демонстративно поднялась с доски, ушла внутрь здания.
— А чо она? — насупился бородач.
Иван кашлянул в кулак и сказал, ни к кому не обращаясь:
— Значит так. Я — дознаватель из полицейской управы. Мне нужно опросить всех, кто был в коптильне сегодня ночью и утром. Сначала — тех, кто работал в ночь, чтобы потом их не задерживать.
— А они никуда и не убегут, им Тайран денег не дал. Примчался весь такой, верещит: «Обокрали! Воры! Всех в тюрьме сгною!» И не стал платить, побежал в вашу управу.
— Ага! А как мы в его конторку залезем? Дверь в склад закрыта. Как с вечера короба с рыбой со льда вынули — так и закрыли.
— Ну-ка, что за дверь, покажите! — скомандовал Иван.
Бородач, который, похоже, был тут за старшего, нехотя поднялся:
— Ну, иди, служивый, смотри.
Цех выглядел так, как выглядит цех в любом мире: неоштукатуренные кирпичные стены, черные от времени и дыма, каменный пол, каменный стол — прямоугольный кусок гранита, отполированный сверху — то ли специально, то ли от долгого использования.
Вдоль стены стояли чаны с разделанной рыбой, уже посыпанной солью со специями. Вдоль другой — какие-то короба, бочки и несколько поленниц дров. В той, что напротив входа, действительно имелась здоровенная дверь, запертая на висячий замок. Рядом темнел вход на лестничную площадку.
— Что там? — спросил Иван, указывая на проход.
— Коптильня. Там — камеры, а печь — вон.
Если бы сыщику не показали, то он вряд ли понял, что какие-то металлические дверцы в стене рядом с дровами — это печь.
— Мастер дознаватель, а где Тайран? — влезла в разговор полная старуха в огромных, по локоть, кожаных перчатка.
— Сам не знаю, — пожал плечами Иван. — Должен прийти и рассчитать ночную смену. Так что те, кто в ночь работал — пошли в конторку.
«Ночных» оказалось четверо. Все — порядком усталые бабенки, каждой из которых можно было дать по виду и 25, и 50 лет, с серыми лицами, черными кругами под покрасневшими слезящимися глазами, закутанные по самые брови в платки. За ними увязался бородач, который в отсутствии хозяина считал себя обязанным все контролировать.
— Ну-ка, погодите все в складе, заходить будете по одной, когда позову, — приказал Иван.
Все четыре «ночных» говорили одно и то же.
Отработали урок, загрузили рыбу в чаны, потом услышали, как в складе истошно вопит хозяин. Дверь железная, в верхней части — решетка, так что все, что в складе, слышно. Но не видно — решетка высоко, да и темно там. Слышно было, что сначала входная калитка в склад заскрипела, потом свет мелькнул. А потом Тайран заорал, как резаный.
Бабы через двор бросились в конторку. Нет, в складе никого не видели, темно там было. Хозяин с фонарем пришел, но занес его в конторку. Только из открытой двери свет был виден. Ну, столпились у двери… хозяин на сейф смотрел и орал. Потом на них заорал, дескать, пошли отсюда! Ну, они и пошли. А потом хозяин прибежал в разделочную, обозвал всех по-всякому, сказал, что платить им нечем…
— А потом?
Что было потом, женщины тоже вспоминали одинаково. Хозяин ушел. Стали ждать. Малинка домой побежала — дети у нее. Потом пришел дядька Праф — это бородач. Он всегда самым первым приходит. Потом — Салана, Милисса, Рик, Барвинка, Олива. Потом приехали с фермы потроха забирать. Их парень с Риком короб с отходами на телегу закинули. Вместе с телегой пришел сторож, дядька Стом, рассказал, что хозяин в управу побежал и пока не вернулся. Потом пришел Варгус, последней — тетка Страта.
— Кто-нибудь куда-нибудь ходил из разделочной?
Оказалось, выходили все, но ненадолго. Если бы был хозяин, он бы открыл склад, достали бы со льда рыбу для дневной смены. А так — ни денег, ни работы. Дядька Праф пошел к сторожу, у того от дверей между разделочной и складом ключей тоже не было. Да и холодильники заперты. Милисса с Барвинкой постояли на причале, посмотрели на военные корабли. Рик в лавку сбегал…
Примерно то же самое рассказывали остальные рабочие.
Последним Иван допрашивал Стома. Заставил его перечислить по порядку всех, кто проходил утром через сторожку. Старик долго чесал в затылке, старательно вспоминал:
— Хозяин ходил. Вошел и вышел. Потом — мастер Праф. Потом — эти свиристелки, Саланка, Милисска и Барвинка. Оливка опоздала, примчалась вся как ошпаренная, даже здрассти не сказала. Эрем с фермы зашел, мы ворота для ихней телеги открыли. Да, потом Страта… зашла ко мне, про сапоги спросила… Варгус не заходил, нет. Я его во дворе встретил, он через ворота прошел, когда телега выезжала… Он опоздал, весь такой с похмелья. Обычно Рик опаздывает, а тут Варгус проштрафился. Говорит, праздник какой-то у тещи был. Ну, мы постояли, поболтали у ворот. Потом Рик пробегал, в окошко мне постучал, спросил, когда хозяин будет, а то там бабы денег ждут… Потом ваш возница, воды спросил…
* * *
На разговоры с рабочими ушло добрых две склянки. Рыбник не появлялся. Иван еще раз пошел в разделочную — может, хозяин там. Однако Тайрана нигде не было.
Солнце поднялось почти в зенит, женщины, работавшие в ночную смену, поскидывали фартуки и платки, сидели на досках у входа и смотрели на море. Шторм постепенно стихал, волны не так яростно бились о причал.
— Сколько вам хозяин должен? — спросил Иван.
— За седьмицу по три серебрушки в день, — ответила самая старшая.
Иван попытался вспомнить, как ее зовут, но не смог, хотя только что записывал имя в протокол.
Стоило полицейскому заговорить с женщинами, сразу же рядом возник бородач.
— Мастер Праф, вы подтверждаете, что женщин должны были сегодня рассчитать за седьмицу? — спросил сыщик.
— А чего подтверждать? — удивился мужик. — Так оно и есть. Все знают.
— И по сколько?
— Бабам он по три монеты серебром за ночь платит…
— Тогда пошли со мной.
Иван завел «ночных» и мастера в конторку, открыл дверь в лавку и крикнул:
— Пани, в кассе сотня серебром найдется?
— Что? — не поняла девушка.
— На расчет «ночным» хватит? Надо 84 серебряных.
Пани заглянула в свои записи:
— Должно хватить.
Иван написал расписку на 84 серебряных монеты, заставил подписаться Прафа и продавщиц.
— Я не знаю, где мастер Тайтрил. Но сейчас мы тут все опечатаем, а женщин нехорошо без зарплаты оставлять. Когда ваш хозяин придет — валите все на меня, — приказал
