Цеховик. Книга 4. Подпольная империя - Дмитрий Ромов
Передо мной возникает чёрный силуэт человека. Твою дивизию! От неожиданности и, чего уж там, с перепугу, а также подчиняясь инстинкту и движимый условными рефлексами, я превращаюсь в могучий таран, бронебойное орудие и сваеукладчик, и наношу максимально сильный удар головой. Раздаётся хруст и слабый стон.
9. Сангиус! Сангиус!
Не мешкая ни секунды, я изо всех сил отталкиваю, стоящего передо мной человека и выскакиваю из вагончика. Делаю пару шагов и… останавливаюсь… В мокром сумраке ночи всё же видимость гораздо лучше, чем в бытовке. И, разумеется, я замечаю несколько человек, стоящих вокруг.
— Эй, ты куда это разогнался? — раздаётся насмешливый голос.
Голос хриплый и низкий, но мне кажется, принадлежит он женщине. Я бросаю быстрый взгляд. Их всего восемь, и один стонет, ползая по земле. И ещё где-то рядом должен быть Киргиз… Значит, десять… Почему его нет, кстати?
— Где Киргиз? — спрашиваю я, с трудом разлепляя губы и пытаясь получше разглядеть этих людей.
Во рту пересохло и язык почти не слушается, но я заставляю его шевелиться. В груди снова закипает злость. Что за маскарад? У них чёрные плащи с капюшонами. Серьёзно? Это прикол такой?
— Где Киргиз? — повторяю я.
— В тебе много ярости, — скрипит голос. — И это хорошо. Это то, что мне надо. Я заберу её всю, всю твою ярость! Давайте, порочные рабы ночи, выбейте из него ярость, но не смейте забирать жизнь. Eius vita ad me pertinet! Вперёд, чёрные братья. Deinceps!
Это звучит так же тупо, как тот чувак из ютубчика, который «ломай меня полностью». Впрочем, я не успеваю поразмыслить над тем, что это за хрень, потому что порочные братья, или кто они там, набрасываются на меня и начинают дубасить деревянными кольями. Впрочем, делают они это непрофессионально и даже неумело, поэтому жизненно-важные органы, мне удаётся уберечь. Но, в любом случае, приятного в этом нет ничего.
Несколько раз они сами вскрикивают и матерятся, попадая друг по дружке. Что за бредятина вообще! Совершенно ясно, что это не урки, а ряженные клоуны. Сраные реконструкторы. Инквизиторы, мля. Было бы их чуток поменьше или без палок хотя бы…
Я падаю на землю и они расступаются.
— Сознание потерял, — тяжело дыша, говорит один из моих палачей.
— Сorruit in terram! — торжественно объявляет скрипучий. — Верните его в вагончик! Но на этот раз свяжите, потому что он слишком дерзок, и его Ид слишком неукротим.
Ид? Серьёзно? Это что-то из психоанализа вроде. Меня скручивают и заносят обратно в бытовку, кладут на пол и обматывают верёвкой. Они практически превращают меня в кокон, но не могут завязать ни одного нормального узла. Эти ребята явно не скауты.
— Брат Куспис, возьми непосвящённого и вместе с ним сторожите это тело.
Кто-то несильно пинает меня в живот.
— Нос мне сломал, сука…
— Ничего брат, Ултор, ты ещё насладишься страданиями виктимы.
Похоже, из дурки был массовый побег. Иначе, я просто не знаю, чем это можно объяснить…
Все расходятся и оставляют меня в покое. Я лежу, опутанный верёвками у лежанки, головой к двери. Мои стражи садятся на табуретки к столу.
— Выключи свет, — говорит один из них.
Второй встаёт и, подойдя к двери, щёлкает выключателем. Потом возвращается за стол. За окном становится чуть светлее, должно быть, луна вышла. Стало быть, и тучи растащило.
— А что значит Куспис? — спрашивает тот, кто ходил выключать свет. — Почему тебя зовут братом Кусписом?
— Это значит остриё, лезвие, — горделиво поясняет он и чиркает спичкой. — Латынь. Тебе придётся подучить малёха. Драп будешь?
— Что-то не хочется…
— Да ладно, чё ты, на дёрни. Это инфернальный огонь в твоей руке. Магистресса одобряет.
До меня долетает облачко дыма, пахнущего немного коноплёй, немного запаренным берёзовым веником и очень сильно коровьим навозом.
— Хорошо, да? Да ты не ссы. Всё нормально будет. Сегодня вообще церемония торжественная, так что тебе повезло, что акцепт на сегодня назначен.
Парень закашливается, видать глубоко вдохнул дым этого коровяка. Тот, который бывалый, именуемый Кусписом, начинает ржать.
— Продирает, да?
— Ага, — соглашается новичок, откашлявшись. — А ты значит здесь сторожем работаешь?
— Точно. Наслаждаюсь, можно сказать, близостью к смерти.
— И что, один на всё кладбище?
— По штату да, только один сторож в смену, но по факту вдвоём с Ипатычем. Он, копщик, здесь прям и живёт, в бытовке копщиков. У него погоняло знаешь какое? Ипат-копат.
Он снова ржёт.
— Бомжара. Но прижился. Копает вообще отлично.
— А он не появится? Или он из наших?
— Не, он не появится. Я ему поллитровку дал. До утра будет мёртвым, а потом оживёт.
Какое-то время они молчат. Куспис глубоко затягивается и выдыхает свой смердящий дым.
— А тебя как по-настоящему зовут?
— Куспис. Других имён у нас нет. Тебя сегодня тоже нарекут.
Снова замолкают.
— А ты чем помимо кладбища занимаешься? — допытывается молодой претендент.
— Я в институте культуры доучиваюсь. На культурно-массовом. А ты?
— Я в универе. На юридическом. А ты как в… ну… в организацию попал?
— Да, — начинает Куспис и замолкает. — Из-за бабы, в общем… Она сукой оказалась, а видишь как, выходит мне этого и надо было…
— А что сегодня такое, почему церемония особая?
— Сегодня знаменательный день, вернее ночь! — довольно провозглашает Куспис, и я отмечаю, что его речь становится более развязной. Должно быть из-за воздействия той штуки, что он курит.
— Почему? — удивляется новичок.
— Потому что сегодня к нам присоединится Блуждающий Жнец.
— Это кто?
— Блуждающий Жнец? Ты не знаешь? Блуждающий жнец — это эмиссар Чёрного дракона. Он единолично может решить, принимать какой-то ковен в орден или нет. Поэтому, вполне возможно, после сегодняшней ночи мы станем частью чего-то большого.
— Частью Чёрного дракона? Ого…
— Вот именно! Только представь! Ты можешь сразу вступить в могущественный орден.
— Обалдеть! — соглашается соискатель.
— В этом случае мы будем иметь такой же вес, как Новосиб и сможем создавать собственные звенья и принимать под своё крыло новые ковены уже без жнеца. Только, чтобы доказать, что мы достойны,
