Совсем другой дракон - Рэйчел Аарон
Высоко над ними что-то звенело музыкально в небе. Звучало так, словно монеты падали на камень с большой высоты, но крупнее. Насыщеннее, и звук приближался к каждой секундой. Когда он поднял взгляд и увидел, откуда исходил невозможно красивый звук, он получил лишь ослепительную вспышку солнца. Он все еще смаргивал точки с глаз, когда огромный золотой дракон опустился почти на них.
Хоть он видел немного на камерах, Джулиус не понимал до этого, что Золотой Император весь золотой. Даже сейчас, когда правда стояла перед ним, он знал, что не мог видеть то, что якобы видел. Дракон не мог быть из металла и оставаться живым. Но, хоть облик казался невозможным, Джулиус не мог иначе объяснить металлический блеск чистого желтого золота, сияющий с каждой пересекающейся чешуи. Если бы не дым, исходящий между его зубов, Джулиус решил бы, что смотрел на статую, а не живого дракона.
Не только золото заставило его отвести взгляд. Каждый дюйм тела дракона был идеально подходящим, делая его золотым идеалом, чего не могло быть в реальной жизни. Даже когда Золотой Император опустил изящную рогатую голову, чтобы позволить пассажиру — пожилой китаянке, укутанной в черный шелк с головы до пят — спуститься, движение выглядело слишком эфемерно грациозным, чтобы быть правдой. Джулиус все еще глядел в потрясении, когда восхитительный дракон пропал с облаком дыма.
Даже это было как смотреть поэзию. Дым сиял белым, как свежий снег на утреннем солнце, парил над каменистым песком идеальными облаками, от которых пахло благовониями и магией дракона, такой сильной, что она обжигала нос Джулиуса. Бетезда отпрянула на шаг, ощутив это, ее зеленые глаза расширились от страха, а дым рассеялся, и стало видно мужчину на месте дракона.
Он был красивым, конечно. Это не было новым, на всех драконов было приятно смотреть в их человеческом облике, но Джулиуса потрясло то, почему он был красивым.
Хоть он уже не был золотым, человеческий облик Императора был таким же невероятно идеальным, как облик дракона. Каждая деталь — длинные черные ниспадающие волосы, идеальная гладкая кожа, то, как золотая мантия, в которую его быстро укутал синий дракон-помощник, свисала в идеальном балансе с его безупречных плеч — выглядела так, словно была продумана намеренно. Словно он был на картине, где каждый нюанс был для лучшей выгоды, нарисованный после долгих размышлений. Даже странный квадрат золотого шелка, который синий дракон опустил на голову императора, как вуаль, не выглядел неуместно. Все было просто… идеально. До ужаса. Пока он смотрел, Джулиусу было легко поверить, что Золотой Император был единственным настоящим во вселенной. Чувство только усилилось, когда золотой дракон посмотрел на двух Хартстрайкеров, вышедших встречать их.
Джулиус думал, что император смотрел на них. Он не видел его лицо сквозь золотой шелк, висящий на его голове, как саван. Любой выглядел бы глупо, стоя босиком в пустыне в наспех накинутой шелковой мантии и с тканью на голове, но Джулиус не думал, что было возможно, чтобы дракон выглядел иначе. Но, хоть император был центром всего, первой заговорила старушка. Старая драконша, понял вдруг Джулиус, потому что она выглядела как хрупкий человек, но ее запах был чистым, резким, злым и драконьим, она уперлась тростью в дорогу в пустыне, выпрямилась и хмуро посмотрела на Бетезду поверх чешуи красного дракона.
— Шлюха Хартстрайкеров.
Джулиус скривился. Начало было плохим. К его изумлению, его мать не взорвалась. Она выпрямилась сильнее, посмотрела свысока на горбатую драконшу, словно старуха была пятном на ее дизайнерском платье.
— Фэнхуан.
Он удивленно моргнул. «Фэнхуан» было названием его с Марси любимого китайского ресторана в СЗД. Он понял по логотипу на меню, что слово означало «феникс». Но, хоть это звучало подходяще, окружающие драконы повели себя так, словно Бетезда плюнула старой драконше в лицо.
Синий дракон, который помогал императору с мантией, был готов взорваться.
— Твой язык не имеет права обращаться к Матери-Императрице по имени, Племенная Кобыла! — заорал он, лязгая зубами с мерцанием синего магического огня.
Бетезда рявкнула в ответ, и Джулиус решил, что лучше вмешаться, пока ничего не оторвали.
— Видимо, вы — Императрица-Мать, — сказал он, вставая между своей матерью и другими. — Я — Джулиус Хартстрайкер, самый младший сын Бетезды и один из трех членов нового Совета Хартстрайкеров. От имени клана приветствуем Золотого Императора на горе Хартстрайкер.
Императрица-Мать не повелась на приветствие, но ее брови приподнялись от слова «совет».
— Так слухи — правда, — сказала она, оглянулась на императора в вуали, который еще не произнес ни слова. — Племенную Кобылу все-таки свергли ее дети.
— Вообще-то, мы — представительный орган, — сказал Джулиус, шагнув ближе к своей матери, которая стала опасно тихой. — И Бетезда Хартстрайкер — важная его часть.
— Да? — Императрица-Мать рассмеялась. — Я не удивлена слышать, что ты обнаружила способ удержаться за власть, Племенная Кобыла. Ты всегда была отчаянной и бесстыдной, хотя я не думала, что ты опустишься так низко, что возвысишь своего самого младшего сына. Скажи, старшим не позволила гордость служить рядом с их пресмыкающейся матерью, или клан Хартстрайкеров стал слишком слабым, раз этот щенок — лучшее, что у вас есть?
Если бы она не была запечатана, Бетезда, наверное, выдыхала бы огонь к концу речи старухи. Она была готова что-нибудь сжечь, а Джулиус смог лишь вздохнуть. Даже если бы его мать не начала это, пришлось бы ждать вес день, пока две драконши перестанут оскорблять друг друга.
Вражда между матерью императора и его матерью была достаточно сильной, чтобы ее не удалось подавить за утро. Но, в отличие от многих кланов драконов, которыми правили женщины, Джулиус только слышал о Золотом Императора. Он не знал, почему говорила императрица, но если он не ошибался, она не была тут с властью. Власть принадлежала ее тихому сыну, и раз все уже шло плохо, Джулиус решил рискнуть, выпрямился во весь рост и посмотрел поверх головы старушки, обратился к единственному важному дракону.
— Зачем вы здесь?
Голова Золотого Императора в вуали чуть повернулась, дрожь пробежала по телу Джулиуса. Яркий свет солнца падал на него, и золотой шелк мешал что-нибудь видеть. Но это было не важно. Он ощущал взгляд Цилиня кожей. Он все еще пытался решить, хорошо это или плохо, когда Императрица-Мать склонилась ближе.
— Жалкий щенок, — прорычала она, красные глаза пылали жуткой яростью, но
