Пляска одержимости - Елизавета Коробочка
— Ну, гм, как ты вообще? А то я был очень занят, и мне совсем некогда было с тобой связаться, как, видимо, и тебе, и, вот, ну…
Люди науки не созданы для романтики. Факт.
— Хвост не отваливается и слава богу.
— Х-хвост?..
Ну и шутки! У Такарады нервно задергался глаз, и он спешно отвел взгляд в сторону, осознав свое полное поражение на фронте каких-то там высоких чувств и доблестных свершений, промямлил:
— Ну, я принес. Эм. Вот. Да. Пропатченная версия. Искина. Твоего. Гм… И книга! Вдруг… захочется? У. До встречи?
Его поток слов явно сначала озадачил, но потом повеселил Хараду. Глядя на него все с той же лукавой ухмылкой, какую он помнил еще со старых ее фотографий, Такарада чувствовал, что не мог сдвинуться с места. Как перед змеей… Почему он вообще очутился в этой ловушке!.. Чувства были нелогичны. Неразумны. Но, вот он очутился тут. Пленник «тупежа» и анти-логики.
— И так сразу уйдешь? — Харада скептически на него взглянула, и Такарада зарделся еще больше.
— А ч-что такого?
— Это твоя работа — звать девушку на свидание. Да ладно, Койке, ты младше меня всего на год. Соберись уже. Вон, вспомни, как вел себя в ядре!.. Такой весь крутой, и так далее, а сейчас как школьник сиськи мнешь. Даже Никайдо все поняла, один ты тупишь.
От удивленной икоты у Такарады аж очки сползи с лица, и он нервно вдохнул, возвращая их на место. Ну уж нет!.. Это как-то совершенно антинаучно!
Глава 40. Улей
Путь Оторы лежал в отдаленные районы близ заброшенных портов; в те места, где среди складов гулял ветер, и лишь редкие одокуро были тут гостями. Пустое и мертвое место, самое то для склепа хозяина местечка, куда он направлялся. Игнорируя визг вдали, словно что-то резали циркуляркой, он неторопливо направлялся к одному определенному складскому помещению, расположенному на пересечении третьей и пятнадцатой линии, словно просто шел на легкую прогулку, а не находился на территории хромоманьяков. Опасно было находиться тут одному, но не было смысла бояться темноты, если ты в ней был самым страшным чудовищем. Тем более, для них, этих несчастных зависимых от хрома, он был словно божество — отринувший плоть окончательно, не оставивший в себе ни следа былого.
Дверь на складское помещение открылась с противным скрипом.
Несколько секунд вглядываясь в темноту, Отора придирчиво скривил рот. Ему начинала надоедать эта мания сидеть в потемках; он прекрасно понимал, что кое-кому было абсолютно все равно на освещение — спасибо импланту ночного видения в глазах — но должны же были быть хоть какие-то границы. Закрыв за собой дверь и пошарив по стене, где должен был находиться рубильник, Отора со всей силы за него дернул — и постепенно, одна за другой, начали зажигаться тусклым светом свисавшие сверху лампы, словно прокладывая дорогу. Стали видны монолиты блоков, черный монохром с алыми прожилками, множество экранов с кучей данных: начиная от ситуации на рынке акций и заканчивая сплетнями на закрытых досках борды «Саншайн», колыбели всех кибер-жокеев. Равнодушно взглянув на постоянно сменявшиеся данные на мониторах, Отора проследовал вперед, внутрь лабиринта, где, в конечном итоге, достиг своей цели — хорошо защищенной комнаты, бронированной получше инкассаторских автомобилей. Внутри был целый склад самых ценных данных, различных документов, напечатанных в том числе и на бумаге, иным словом — свалка. Внутри… доступ куда имели лишь избранные, включавшие и самого Отору, сейчас находился он — лежавший в нетраннерском кресле с подключенным к затылку массивным шнуром.
Глаза у Ханзе были закрыты, он словно спал. Подойдя ближе, Отора вгляделся в его лицо — бледное, словно мертвое — и угрожающе сузил глаза. Было бы намного проще, убей он его прямо тут. Множество людей сумели бы вздохнуть спокойно. Всего одно движение… Отора мог бы убить его за секунды. Совсем немного…
Он не дрогнул, когда самый массивный экран позади зажегся; обернулся и склонил голову набок, выжидающе, когда из динамиков раздался бодрый голос. Женский с легкими помехами, будто записанный искусственно:
— Опаздываешь. Я ждала тебя на полчаса раньше.
Лицо Оторы не изменилось, но голос приобрел насмешливые нотки:
— Тяжело рассчитать путь, когда нет личного авто.
— Тебе стоило бы украсть себе один или купить. Денег у тебя навалом, мне известно. Или ты хочешь сказать, что до сих пор не научился крутить баранку? Умоляю, Отора. Ты в стольких головах побывал, хочешь сказать, никто из них не умел водить?
На него с экрана напротив смотрела она — невероятно красивая женщина с длинными волосами и прямой густой челкой. Все в ее лице, начиная от изгиба губ и заканчивая взглядом, так и кричало о превосходстве над собеседником; но Отора не обижался. Он прекрасно понимал, что у его собеседницы было слишком высокое мнение о себе, а потому на остальных она всегда смотрела, как на грязь. К нему самому, впрочем, она относилась довольно «дружелюбно», если так можно было сказать о цифровом призраке умершей женщины. И не просто какой-то неизвестной, ученой, разработчика — на него сейчас, улыбаясь, смотрела Хорин Аи.
Ее юрэй.
В ответ Отора лишь пожал плечами: его, признаться, никогда не заботили такие навыки, он пользовался тем, что имел, в нужный момент. Многое успел вкусить, но точно так же и многое — забыть. Цепляться за что-то определенное было не в его вкусе, единственное, чему Отора никогда не мог отказать — жажде продолжать рыться в Сети, как нетраннер. В конце концов, это у него получалось лучше всего еще с самой юности, да и навык помогал практически всегда. Глупо было отказываться. А вот о вождении он сказать такого не мог.
Не оборачиваясь, он кивнул в сторону продолжавшего лежать в кресле Ханзе с плотно закрытыми глазами и слегка надменно обронил:
— Решила встретить меня не в своей мясной куколке? С чего такие перемены?
— Я работаю на два фронта, — Хорин Аи солнечно улыбнулась в ответ, и сейчас выражение ее лица стало крайне походить на улыбочки Ханзе. — Решила не тратить лишних ресурсов. Просто мне проще поприветствовать тебя отсюда, чем вылезать из глубин Сети там…
— … но если
