Темнейший путь - Алексей Русанов
Потом он заметил, что Мордан на него смотрит, наклонился, что-то пробормотал, и разум Мордана погрузился в беспросветную тьму, на самое дно и глубже.
Глава 5. Крик Стамонта
Боль. Холод. Плеск воды. Запах мокрого дерева. Эти первые ощущения пришли к Мордану, когда он обрёл сознание. С трудом он разлепил глаза, и огромный пугающий незнакомый мир ринулся на него. От яркого света резало глаза, всё вокруг плясало и шаталось, и было непонятно, что это за «всё» и где это «вокруг». Он лежал на чём-то деревянном и неровном, вокруг были деревянные стены неопределённой высоты, крыши над ним не было, и высоко над головой простиралось высокое грязно-серое небо, в котором кружили редкие птицы. Было зябко, его всего трясло, задеревеневшие руки и ноги плохо слушались. Напрягая все силы, удалось приподняться и оглядеться. За стенами обнаружилась вода — тёмная, с виду глубокая и холодная, судя по плавающим в ней там и сям льдинам. Кроме воды и льдин больше не было ничего: ровная сизая гладь до самого окоёма, где она смыкалась с чуть более светлым небом.
— Очнулся? — послышалось откуда-то сзади.
Мордан повернулся, с трудом ворочая онемевшей шеей, и это движение отдалось болью в правой щеке. Он увидел сидящего незнакомого мужчину, укутанного в чёрный плащ, и его вид как-то соединил вместе и дощатые стены, и небо с птицами, и льдины в воде. Мордан понял, что он куда-то плывёт в большой лодке вместе с этим незнакомцем, сидящем на поперечной доске между бортами.
— Ты кто? Где я? — с трудом выговорил Мордан. Язык во рту плохо ему подчинялся и еле ворочался.
— Меня зовут Баркаан. И ты — на моём баркасе. Ты, кажется, Мордан?
Незнакомец в чёрном плаще имел длинные седые волосы, зачёсанные за уши и спускавшиеся с двух сторон на плечи. Узкое костистое лицо, особый разрез глаз и форма ушей выдавали в нём альтмера, высокого эльфа. Левый глаз Баркаана был затянут бельмом.
— Да. Я Мордан. У тебя есть скума? — задал Мордан единственный важный для него вопрос.
— Скумы у меня нет, — ответил альтмер, и Мордан разочарованно хныкнул.
— Но сейчас она перестанет быть тебе нужна, — сказал Баркаан, встал, шагнул к Мордану и присел рядом. — И твоему другу тоже.
Мордан поглядел в другую сторону и увидел Ныряет-Глубоко, валяющегося, словно куча тряпья, на дне баркаса. Альтмер положил левую руку на него, а правую на макушку Мордану и сказал:
— Нужно немножко потерпеть.
Мордан хотел переспросить, что именно терпеть, но не успел. Он закричал. Он кричал страшно, безумно, неистово, срывая горло, выдавливая весь воздух из лёгких, задыхаясь и кашляя, захлёбываясь собственным криком. Ему никогда в жизни не было так больно: как хозяйка нарезает головку сыра тонкой металлической струной, так же сейчас тысячи невидимых нитей разрезали его на тысячи кусков заживо. В теле не было ни одного места, в котором не ощущалась бы эта жуткая, запредельная боль. Он кричал, а кто-то внутри него, смотрящий на всё словно бы со стороны, удивлялся, как это он остаётся жив, испытывая такую боль. И вдруг боль оборвалась в один момент, разом, и Мордан рухнул на дно баркаса. Рядом с ним несколько мгновений вопил Ныряет-Глубоко, но и его крик внезапно оборвался.
Мордан лежал, прислушиваясь к себе, и с удивлением обнаружил, что от боли, которая только что так терзала его, не осталось ни следа. Точнее боль оставалась, но в отдельных местах: болела грудь от надсады, с какой он выдавливал крик, болело сорванное горло и болела правая щека. Он осторожно прикоснулся к ней и ощутил под пальцами толстую корку запёкшейся крови.
— Давай-ка я тебе затяну, — сказал Баркаан и протянул к нему руку, но Мордан в ужасе шарахнулся от него.
— Да ты не бойся. Это не больно.
— Ага! Как и только что? — не поверил Мордан.
— Только что я тебя от пристрастия к скуме избавил, дурачок. Ты меня благодарить должен по гроб жизни. Да. А рану на лице я тебе залечу небольно.
И действительно, Баркаан беззвучно пошевелил губами, и от его пальцев к лицу Мордана протянулись сияющие золотые нити, щека ощутила щекочущее тепло исцеляющего заклинания.
— Рана заживёт быстро, — сказал альтмер, закончив лечение. — Но, шрам, конечно, останется.
Потом он шагнул к неподвижно лежавшему аргонианину, наклонился, осторожно потрогал шею.
— А вот приятель твой не сдюжил, — грустно сказал Баркаан.
— Он… умер? — со страхом спросил Мордан.
— Боюсь, что да.
— Зачем ты его убил?
Баркаан вздохнул.
— Я не хотел его убивать. Я хотел исцелить его от скумной зависимости, как и тебя. И исцелил бы, если бы он не отравил своё тело этой дрянью до такой степени. Видно, сердце не выдержало. Да.
— Откуда я знаю, что ты меня исцелил? — спросил недоверчиво Мордан.
— А ты представь, что берёшь в руку пузырёк со скумой, — ответил Баркаан, жестами изображая действия, о которых говорил, — открываешь крышку, нюхаешь, делаешь глоток…
Мордан послушно повторял всё это в своём воображении, но как только он представил запах и вкус скумы, его жутко затошнило, он кинулся к борту, наклонился над водой, и его вырвало слюной и желчью.
— Вот видишь, — сказал Баркаан. — А ты не верил. Ты даже не представляешь, что с тобой будет, если ты попробуешь её выпить на самом деле.
От этих слов Мордана опять замутило. Альтмер же встал над телом несчастного Ныряет-Глубоко и произнёс какое-то заклинание. Вдруг чешуйчатая рука согнулась, дёрнулась нога, тело зашевелилось…
— Ты… — выдохнул изумлённый Мордан, — ты его… воскресил?
— Нет, — грустно ответил Баркаан. — Я егоподъял.
Аргонианин встал и поднялся во весь рост. По деревянным дёрганным движениям и по тусклым глазам, глядевшим в никуда, было понятно, что это оживлённый мертвец. Мордану сделалось жутко.
— Кто ты? — строгим голосом обратился к мертвяку альтмер.
— Я Ныряет-Глубоко, — ответил тот серым равнодушным голосом.
— А кто я?
— Хозяин.
— Что ты будешь делать?
— Что прикажет хозяин.
— Видал? — обратился высокий эльф к Мордану, довольно ухмыляясь, и даже подмигнул бельмастым глазом. — Думаешь, умники из Коллегии Винтерхолда такое могут? А мне раз плюнуть!
Мордан лишь сглотнул, пытаясь изгнать холодный ком в горле.
— Бери вёсла и греби! — приказал Баркаан ящеру, и оживлённый мертвец послушно взял лежавшие вдоль бортов вёсла, вставил их в уключины и принялся грести, ровно и мощно, с неживой равномерностью. Баркаан чуть подправил плотно надутый парус, прошёл на корму и там что-то поколдовал с рулём.
— А где мы вообще? — спохватился Мордан, понятия не имевший, куда держит путь баркас высокого эльфа.
— Мы
