Воины столетия. Дар (СИ) - Галина Геннадьевна Черкасова
— Мы заходим в Перехлестье, — подхватила я. — На нас нападает заблудший, мы его рассеиваем, и появляется этот спрут. Значит, Спрута мы не убиваем. А почему?
— Так не может продолжаться, — Арес решительно поднялся. — Мы в реальности стали похожи на зомби.
— Мозгииии…,- я скорчила гримасу и потянулась к напарнику. Тот недовольно посмотрел на меня. — Ну, что? Пошутить нельзя?
— Не время для шуток. Мне не нравится эта ситуация.
Я кое-как встала на ноги.
— И наши действия?
— Надо найти того старика, Зевса.
— Как мы его найдём? В Перехлестье вообще никого найти невозможно.
— Но этот урод нас находит!
— Саш, этот урод — дух. У него другие способности.
Впервые за все время наших геройств в Перехлестье я назвала Сашку по имени. Он только пожал плечами и надел шлем, крепко ругнувшись, когда металл коснулся краев схватывающейся раны.
— Может, спросим у Ключника? — предложила я.
— Попробуем сначала сами найти этого Зевса.
По Перехлестью мы бродили долго — даже в нашем мире прошло почти полдня. Меня в школу ещё не пускали, но из дома я удрала с чистой совестью — я чувствовала себя вполне здоровой. А Сашка просто прогуливал.
Когда мы появились в нашей реальности, в проходе у стены сидел бомж. К нему жалась та самая белая кошка, которая не так давно ласкалась к Сашке.
— О, пришельцы, — выдал бомж, увидев нас. — Телепортом пользуетесь?
— Ага, — Сашка кивнул и присел рядом с новым обитателем подворотни. — А можно кошку вашу забрать?
— Не моя она. Сам её спрашивай.
— Кошка, — Сашка протянул руку. — Пойдёшь со мной?
Зверек сначала насторожился, зафыркал, но потом, подергав носом, потянулся к Сашкиной ладони и потерся о пальцы.
— А меня не возьмете? — печально спросил бомж. — Мне тут плохо.
— Там ещё хуже, — отозвался Сашка и, держа в одной руке кошку, протянул мне половинку Камня. — Пошли?
— Опять? Ты издеваешься?
Саша вскинул брови и ничего не ответил.
— Ну, твою же мать! — рявкнула я, доставая свою половинку.
Кошка, как и полагалось этой живности, оказалась в Перехлестье вместе с нами. Арес чесал её за ухом, задумчиво оглядываясь по сторонам. Я скрестила руки на груди и затопала ногой.
— Ну и…? Дальше что?
Арес опустил кошку на землю. Мы стояли посреди небольшого палисадника. У ног покачивались в такт неощутимому ветру маленькие голубые цветочки с капельками росы на лепестках. Стоял туман. Дальше оградки палисадника светлела выбеленная стена дома. За строением не было ничего. Кошка села и принялась умываться.
— Шедеврально, — вздохнула я.
— Помолчи.
Я развела руками.
Кошка внезапно замерла — прямо с лапой за ухом и прикушенным язычком. Застыла — зрачки расширились, дрогнули усы. Медленно она опустила лапу, припала к земле и по- пластунски потрусила к дому. Мы на цыпочках пошли за ней. Кошка остановилась у распахнутого окна, прижалась к земле, повиляла задом, и, расправившись резко, как пружина, запрыгнула на подоконник. Лёгкая, кружевная занавеска поднялась и скрыла кошку от нас. Арес достал меч и указал клинком на дверь. Я сняла с плеча лук. Мы поднялись на крыльцо, осторожно прошли в предбанник. В углу стоял какой-то цилиндрический прибор с трубами, чуть поодаль, на коврике, была наброшена гора обуви. У маленького окошка притулился резной, очень древний буфет.
Внезапно тишину Перехлестья прорезал детский плач. Мы оба вздрогнули. Плакал младенец. Его обрывистое "уа" эхом разносилось по пустому дому. Арес двинулся вперёд, а я следом. Мы прошли прихожую с маленьким столиком и висящей на стене огромной, черно-белой фотографией мужчины в форме и фуражке и оказались в комнатке с колыбелью напротив окна. Полог был откинут, а ребёнок лежал на полу. Совсем маленький, в распашонке и подгузнике, он морщил личико и разевал беззубый ротик в обиженном крике. Кошка лежала рядом и обнюхивала лысую макушку младенца. Меня как будто что-то толкнуло вперёд. Я убрала лук, взяла ребенка на руки и принялась, чуть покачивая малыша, кружить по комнате. Арес отступил в сторону и прижался к стене, стараясь мне не мешать. Младенец поначалу похныкивал и слабо возился.
— Шшш, — шептала я, едва слышно. — Шшш…
Кошка громко урчала. Что-то завораживающее было в нашей общей "песне". Ребенок почмокал губами и затих. По ровному дыханию я поняла, что он заснул.
Я осторожно положила его в колыбель. Он резко вскинул ручки, но не проснулся. Я протянула руку, желая тронуть младенца за щечку, но он тихо, едва слышно, вздохнул и исчез. Улыбнувшись, я обернулась.
— Кажется, это была девочка. Она…
Я осеклась на полуслове. Арес, сняв шлем, тоскливо смотрел на меня.
— Что? — от этого взгляда мне стало тошно.
Напарник покачал головой.
— Ну… Ээээ…, - я потеряла мысль. — Она смогла проснуться.
— Ты уверена?
— Да. И Поль…, - это я тоже теперь поняла. — Он тоже очнулся.
Арес протянул мне половинку Камня.
— Идём домой.
Кошка вернулась вместе с нами. Мы втроем ещё постояли в подворотне.
— Я заберу её домой, — выдал Сашка.
— Повезло, — я вздохнула. — Мне животных заводить нельзя.
— Да мне, вроде, тоже.
— Ну, если выселят, приходи. Найду тебе комнату.
— Так с кошкой же нельзя.
Я улыбнулась и подмигнула.
— А мы никому не скажем.
***
— Завтра выступление, а вы слов не знаете! О чем вы думаете вообще?! — орала завуч на весь актовый зал.
"Актёры", понурив головы и смущённо оправляя костюмы, мялись на сцене. Виновата в отповеди была Настя — с её импровизацией "Вечера" получались смешнее, но осовременивание языка классика завучу, учителю русского и литературы, совсем не нравилось. Я и Ящик с несколькими одноклассниками, помогающими в постановке, сидели в зале и тихо хихикали.
Зинаида Матвеевна обернулась.
— Еще один звук — и я вас выгоню.
Мы с Ящиком были в костюмах — генеральная репетиция, так сказать. Поэтому свято верили, что нас трогать не будут, и мы досмотрим представление до конца. Я показала Насте большой палец. Та из-за спины показала средний.
— Ань, можно вопрос? — Ящик заелозил рядом. После инцидента с неудавшейся дракой он поначалу игнорировал меня, а когда я валялась дома, принялся названивать и просить прощения за своё поведение. Я, конечно, приняла извинения, но теперь общалась с Ящиком дозировано.
— Валяй.
— Ты с репетитором заниматься будешь?
Я вскинула брови и озадаченно посмотрела на одноклассника.
— По английскому, думаю, после Нового года, а с историей у меня все хорошо.
— Ты же на "Международные отношения" идёшь? В местный?
— Ну… Да. А что?
— Да отец говорит, что мне тоже на МО идти надо, только
