Олигарх желает жениться - Далиша Рэй
— Мир, ну ты чего? — Славнов вдруг насмешливо фыркнул. От его недавнего напряжения ничего не осталось. И брезгливости, с которой он смотрел на мои коленки тоже не было. Странный он какой-то, меняется просто на глазах. Или все время носит маску, которая то и дело сползает с него? Понять бы еще, когда он настоящий, а когда искусственный…
Хотя, зачем мне это нужно? Особенно теперь…
— Нет, Мирослава, моя бывшая жена Дина не мать Даниила. Не биологическая мать. Да вообще никакая не мать, — мужчина снова сделался очень серьезным.
Отвернулся и опять уставился в пространство мертвым взглядом.
— Даньку родила какая-то другая женщина, а Динка выдала его за своего ребенка. Но вот полюбить его, по-видимому, так и не смогла. До что там полюбить — она его откровенно ненавидела. Била его. Младенца била, представляешь? — он глянул на меня и зло дернул щекой. — Так что пришлось ее изолировать от мальчика.
— А-а… К-как била?! — я даже заикаться начала от ужаса, — И как это возможно — выдать чужого ребенка за своего? Получается, Даня не ваш сын? Не родной, в смысле? Я ничего не понимаю…
Славинов поморщился. Видно было, что говорить ему было неприятно. Он чуть сполз по дивану, вытянув ноги еще дальше вперед. Сложил руки на груди, и закрыв глаза, медленно заговорил:
— У нас долго не было ребенка. Я хотел, а Дина нет. Тогда я как раз резко пошел в гору. Появились первые нормальные деньги, и она захотела пожить в свое удовольствие.
В принципе, я ее понимаю — мы несколько лет жили довольно скромно. И когда у Дины появилась возможность тратить очень много, она этим и занялась.
А ребенок не вписывался в ее систему удовольствий. К тому-же, на него могло уходить много денег, а беременность портила фигуру — она так говорила.
Открыв рот, я во все глаза смотрела на мужчину, ровным голосом рассказывающего такие кошмарные вещи. Он правду говорит или это какой-то трюк? Разве так может быть?
Видимо почувствовав мой взгляд, Славинов приоткрыл глаза, скосил их на мое лицо и хмыкнул:
— Не веришь мне, маленькая святоша?
Я помотала головой:
— Вы сочиняете. Наверняка, все было не так… ужасно. К тому-же, она ведь согласилась в итоге родить. Или нет?
— Или нет. Не согласилась — я ее заставил. Поставил ультиматум — или ребенок, или мы расстаемся. И она остается только с небольшим пособием от меня — у нас был брачный контракт.
— Она согласилась на ваше требование? — я опустила глаза на свои ладони, лежавшие на коленях — смотреть Славинову в лицо я не могла, разрываемая странной смесью неверия, злости и сочувствия. И почему-то жалости…
— Конечно согласилась, — он хмыкнул и вдруг протянул ко мне руку. Обнял за талию и подтащил по дивану к себе вплотную:
— Сядь поближе, Мирослава. Мне будет легче каяться, если не буду видеть твоего осуждающего взгляда.
— Значит, вас есть за что осуждать? — почему-то я не стала отталкивать его, когда он устроил меня рядом с собой. Осталась сидеть, только чуть отодвинулась, чтобы не соприкасаться с его телом.
— Конечно. Я ведь мог оставить Дину в покое. Или просто развестись — дать ей денег на безбедную жизнь, а самому строить отношения с другой женщиной. С той, что захочет родить мне ребенка.
— И почему не сделали так? — я чуть повернула голову и заглянула в его лицо.
— Почему…? — он тоже повернул голову, и теперь близко-близко и очень внимательно смотрел на меня своими холодными, бледно-голубыми глазами. — Любил ее. Хотел прожить с ней всю жизнь. В горе и радости. И умереть в один день. Дурак я, да?
Глава 24
— Мирослава, здравствуй. Это Арс Ковалев. Помнишь меня? — низкий голос в трубке звучал чувственно и очень по-мужски. Чуть хрипловато, волнующе…
— Помню, — я невольно улыбнулась — надо же, какой скромница этот Арсений. Правда верит, что его можно легко забыть? Уверена, таких мужчин женщины помнят половину своей жизни, даже еслиу них ничего с ними не было. Просто потому, что в наше время такие мужчины редкостная редкость.
— Я рад, — еще более сексуально проговорил Арсений. — Не хочешь сходить со мной куда-нибудь вечером?
— Куда-нибудь? Не в ваш ресторан? Вроде бы там у вас есть чем меня накормить, — я рассмеялась, вспомнив его шуточное предложение.
— Я всегда рад видеть тебя у себя, Мирослава. Но если приглашу тебя туда, то, боюсь, начну отвлекаться на работу. А я не хочу терять ни минуты рядом с тобой.
— Этот бизнес у вас недавно? Еще не научились отделять работу от личного? — съязвила я сама не знаю зачем. Настроение было такое, гадостное.
С утра я заехала в больницу и поговорила с наблюдающим маму врачом. Ничего хорошего он мне не сказал, ничем не обнадежил. Наоборот, хмуря густые седоватые брови Сергей Анатольевич все время отводил глаза к окну своего кабинета и отделывался общими фразами. Под конец разговора достал из стола визитку и протянул мне:
— Мирослава, возьмите. Это частный благотворительный фонд. Он небольшой и помогает далеко не всем, но приоритет у него именно сердечники. Поговорите с основателем, может быть удастся получить какую-то помощь. Если потребуются подтверждающие документы, мы вам все подготовим.
— Сергей Анатольевич, — произнесла я немеющими губами, — неужели все так плохо?
По-прежнему отводя глаза, мужчина побарабанил пальцами по столу и с усилием произнес:
— Не то, чтобы совсем… Но тенденция мне не нравится, Мирослава.
На мгновение перевел на меня взгляд и снова уставился в окно, словно там было что-то страшно интересное.
Больше ничего ценного мне вытащить из него не удалось, а прощаясь, он еще раз настойчиво посоветовал обратиться к благотворителям.
Выходила я из клиники задумчивая и недоумевающая. А после обеда мне позвонили из центра трансплантологии и ошарашили новостью, что мамина очередь на донорское сердце не то, что не продвинулась вперед, а даже немного отодвинулась.
— Вы же понимаете, у вашей мамы не так все плохо, а у нас появились очень срочные пациенты, — обиженно заявила менеджер, когда я начала возмущаться. И просто положила трубку.
Так что да, настроение у меня было не айс…
— Мирослава, — смех Арсения Ковалева вернул меня в реальность, — мне нравится твоя язвительность. Но место, куда я приглашаю тебя будет сюрпризом. Согласна?
Согласна ли… Даже не
