Пропавшая невеста 2 - Полина Верховцева
Усталость и нервное напряжение перебивали другие ощущения, но стоило только немного придти в себя, и тут же нахлынул дикий, пробивающий до самых костей холод. Ника внезапно ощутила всю прелесть своего положения — сырая насквозь, осенью, на земле. Побелевшими трясущимися пальцами она расстегнула пряжку на сумке и попыталась вытащить пузырек с согревающим зельем, но сырая склянка выскользнула из рук. Хорошо хоть не разбилась, приземлившись на мягкую, сочащуюся влагой землю.
— Ай… что тебя, — пробурчала Доминика, подбирая его. Кое-как вытерла грязь о свою одежду, зубами вытащила пробку и одним махом проглотила все содержимое бутылочки.
Один перец! До слез пробило и упало горячим комком в желудок. Доминика надрывно закашлялась, но спустя мгновение почувствовала, как этот жар постепенно расползается по всему телу. Следом отправились восстанавливающее, защитное и усиливающие зелья.
Спустя еще пару минут ее перестало трясти, а онемевшие от холода конечности восстановили чувствительность. Ника смогла раздеться, отжать всю одежду, вылить воду из ботинок и снова забраться в гадко липнувшую к телу влажную одежду. Противно, но по крайней мере не холодно, и легкие порывы осеннего ветра не пробирают насквозь. Однако настроение от этого не улучшилось. Наоборот, с каждым мгновением, оно падало все ниже и ниже.
Потому что все!
Жизнь в Вейсморе закончилась, место к которому она уже начала прикипать душой осталось позади, и что самое страшное — она тосковала по серым нитям, и по кхассеру, с которым они ее связывали. Тот взгляд, перед ее переносом…В нем столько всего было…
— К черту! — в сердцах выругалась Доминика.
Он свой выбор сделал, она — тоже. И нет смысла искать хорошее там, где его не осталось.
Покряхтывая, как Нарва по утрам во время непогоды, Ника поднялась на ноги. В пылу борьбы с речной стихией за свою жизнь, она не замечала мелких повреждений, зато сейчас прочувствовала их в полной мере. Ладони содраны о жесткую кору, плечо болит будто вывихнуто, а пятую точку ломит, оттого что именно ей она и встретилась с дном, упав в реку.
Не тратя много сил, Доминика подправила здоровье, магическим взором прошлась по своим линиям, убедившись, что внутри тоже все в порядке, отправилась подальше от реки в поисках удобного места.
Такое нашлось на пригорке. Молодые сосны стояли полукругом, образуя крохотную поляну, трава была редкой и слабенькой, а мох не успел расползтись по всей территории. Доминика расчистила себе пятачок, опустилась на колени и, зарывшись пальцами в землю, принялась искать.
Деревья: большие, маленькие, с вечнозелеными иглами и пожухлыми листами, кусты, поросль малины и ежевики, разнообразие поздних цветов и корений. Все не то.
Она продолжала расширять зону поиска, скользя по белым нитям, окутывающим землю. Все дальше и дальше, за крохотное болото, за уставшую, засыпающую рощу, за широкий луг, пересеченный глубоким оврагом. И так до тех пор, пока не натолкнулась на сочную, пульсирующюу жизнью морковь и пузатую свеклу вперемешку с репой.
Если есть овощи, значит есть и люди.
— Спасибо, — поблагодарив землю, Доминика поднялась на ноги и отправилась в путь, надеясь, что к вечеру сможет добраться до поселения и не околеет. В сумочке на поясе болтались еще два пузырька с согревающим зельем.
Дорога оказалась не близкой. Если по пролеску и через рощу целительница прошла без приключений, то болото заявило о своем характере на первом же шагу, грозно хлюпнув и засосав ногу по самую щиколотку. Пришлось делать крюк и обходить его по широкой дуге, теряя драгоценное время. К тому моменту, как мрачные топи оказались за спиной, действие первого зелья начало ослабевать, и Доминика ощутила сначала прилив легких мурашек, потом дрожь, а потом отчетливую дробь зубов.
Пришлось опустошить второй пузырек согревающего.
К крохотной деревушке она вышла уже поздно вечером. Еще на подходе Доминика смогла рассмотреть пяток домов, жмущихся друг к другу и, недолго думая, постучалась в тот, который показался ей более гостеприимным.
Раздался женский ворчливый голос:
— Кого там еще принесло?
— Я…я… — действие последнего зелья давно закончилось, одежда так за весь день и не просохла, поэтому Доминика тряслась, как осиновый лист на ветру, — мне бы переночевать.
— Вот еще! — возмутился голос, но послышались шаги и дверь немного приоткрылась. Из просвета тянуло теплом и запахом свежего хлеба, — мы всяких приблудных не пускаем.
— Пожалуйста, — взмолилась Доминика, — я очень замерзла. Мне бы только отогреться и переночевать. И я уйду. Рано утром, вы меня и не заметите.
— Конечно, а потом ложек не досчитаемся.
— Да не нужны мне ваши ложки, — всхлипнула она. Тепло было таким притягательным и таким недосягаемым. — у меня есть немного монет…
— И медяки нам твои не нужны! Заговоренные поди, все равно пропадут.
Из глубины дома раздался детский плачь вперемешку с надрывным кашлем.
— Все, проваливай. Видишь, не до тебя.
— Погодите! — рискуя остаться без ноги, Доминика сунула носок в прихлоп, — я целительница. Могу помочь.
— Себе бы помогла, — фыркнула женщина, — а то выглядишь так, будто на ладан дышишь. Уходи, пока собаку не спустила.
И захлопнула дверь. Доминика шмыгнула носом и направилась к следующему дому.
* * *
Однако пройдя пяток шагов, услышала, как за спиной снова скрипнула дверь.
— Точно целительница? — подозрительно щурясь, спросила женщина.
— Точно, — Ника даже не обернулась. Так и стояла, обхватив себя холодными руками за продрогшие плечи и невидящим взглядом упираясь в темноту.
Мгновение напряженного молчания, потом:
— Хорошо. Заходи. Только сначала лечи. Поможешь — будет тебе ночлег, а нет…я тебя кочергой отхожу вдоль хребта так, что места живого не останется.
— Спасибо тебе, добрая женщина, — вздохнула Доминика и поплелась обратно.
Женщина распахнула дверь чуть пошире, но, когда Ника попыталась войти внутрь — зажала ее на пороге.
— Зовут как?
— Елена, — не задумываясь, ответила целительница, — А вас как?
— Не твое дело.
Женщина посторонилась запуская ее внутрь, и Ника зашла в небольшую, но крепко сбитую чистую избу. Маленькие сени были отгорожены от главной комнаты цветастой тряпкой, еще одна в углу отгораживала маленький закуток, из-за которого и доносился детский кашель.
— Сын у меня. Простыл. — Грозно сообщила хозяйка, но в ее голосе явно угадывался страх матери за своего ребенка, — ноги промочил и вот…
— Сейчас посмотрим, — Ника шагнула к пациенту, но тут же была остановлена жесткой рукой.
— Смотри у меня…если обманешь или навредишь, — с угрозой надвинулась на нее суровая мать.
— Не наврежу, — Доминика холодно посмотрела на натруженную руку, красные, обветренные пальцы с неровно обрезанными ногтями, — отпустите.
Женщина ослабила хватку, явно жалея, что поддалась внезапной слабости
