Рыжая обложка - Иван Михайлович Миронов
– Тебе, бля, какое колено не жалко, инвалид, бля, правое или левое?
Дядя Валера вдруг выпрямился, уставился на приятеля.
– Дениска? Власов? Ты, что ли? Ты чавой творишь? Я тебе, шпаненку, велосипед помогал чинить, когда ты без трусов ишо бегал, я тебе…
Сиплый ударил инвалида кастетом. Несильно, но тот резко обмяк и упал с табурета.
– Ебаный рот, Сиплый, – ужаснулся Диса, – ты его убил, бля.
– Не пизди, – Сиплый пощупал пульс у дяди Валеры, – живой, просто слабый, хуже бабки моей. Э, оператор?
Бебур вздрогнул, опустил телефон.
– Эту поебень удали. Старый пидор нас спалил.
Диса похлопал дядя Валеру по щекам, но тот не очнулся.
– Ну и хули, бля, теперь делать?
– Снимать штаны и бегать, – пробурчал Сиплый. – Буди бабу. Будем ее ебашить.
Диса, недолго думая, подхватил ведро с помоями и вылил его на спящую женщину.
– Вставай, бля, Собачиха! Горим!
Завоняло мочой и дерьмом. Бебур, зажав нос, отошел к дверям. И очень вовремя. Собачиха вскочила на ноги и метнула чем-то тяжелым туда, где он стоял секунду назад.
– Проваливайте, суки, – взвыла она, выхватив из-под лавки кочергу, – проваливайте или убью!
Сиплый только усмехнулся, быстро прицелился и швырнул в нее пакетом. Тот попал прямо в голову, но сразу порвался, и камни рассыпались по кухне. Собачиха упала, чем и воспользовался Диса. Отшвырнул кочергу подальше, схватил женщину за волосы, ударил в живот. Тут же подскочил Сиплый, ударил ее кастетом, но не в лицо, а по ребрам.
– Кого ты там убивать собралась, пизда тупая?
Сиплый ударил еще раз. Собачиха, громко охнув, лягнула его в ответ прямо между ног.
– Я ж тя знаю, пизденок, – хрюкнула она, – это ж у тя пипирка маленькая, как стручок гороховый!
Сиплый выбил ей зубы одним ударом. Вторым ударом сломал нос.
– Братан, бля, осади…
Третьим ударом Сиплый отправил ее в нокаут.
И, похоже, проломил череп.
– Еще никто не выдерживал трех ударов Троечкой, – пробормотал он, потирая руку с кастетом. – Пипирка маленькая, а хули ты стонала тогда, как блядина, пока тя драли этой пипиркой? А? Хули молчишь?
Сиплый пнул ее по ребрам. Диса еле оттащил его от Собачихи, чье лицо больше походило на сырую отбивную. Кровь заливала щербатый пол, образуя какой-то дьявольский символ. Бебур почувствовал, как к горлу подкатывает противная желчь. Мгновение, и его вырвало на пол.
– Сиплый, бля, бля, бля, – простонал Диса, встав на колени перед Собачихой, – ты же ее ебнул, ты, бля, понимаешь, что…
– Не ебнул, уймись. Я же вижу, она дышит. Подкинем инвалиду молоток, типа он ее по пьяни разъебал за то, шо ебется со всеми подряд. Эти алконавты с бодуна ничего не вспомнят. Участковый их загребет, и дело с концом. Бебур, тряпку возьми, протри тут все ручки, шобы никаких очепятков. Бебур, сука, очнись!
Сиплый насильно всучил ему тряпку, отвесил подзатыльник. Бебур вытер стол, молоток, положил его рядом с дядей Валерой. Потом вытер кочергу. Ненароком глянул на Собачиху, увидел между ног кровь, которой пропиталась юбка.
– Бля, пацаны!
– Че такое? – обернулся Сиплый, собиравший камни в пакет.
– Она беременная, походу. Была. У нее выкидыш.
Сиплый ничуть не испугался.
– Поделом ебанашке. Нехуй перед всеми ноги раздвигать. И бухать, если залетела. Манда ебаная. Ты все вытер, прыщавый? Тогда уебываем.
Незадолго до рассвета ночь казалась особо темной. Казалось, весь мир уснул, даже деревья не шумели. Пахло свежескошенной травой. Бебур будто опьянел на миг, едва устоял на ногах. Показалось, что в палисаднике мелькнула тень, в раскрытую форточку выставилась занавеска, обнажив внутренности кухни. Запоздало пришла мысль, что кто-то мог увидеть их в окно. А потом Бебур заметил в конце улицы машину участкового.
– Когда он вернулся, бля, надо съебывать, – заторопился Диса, тоже заметив ментовской УАЗик. – Если че, мы у Сиплого, бля, квасили весь вечер, у него же дрыхнуть завалились, бля, а под утро разошлись и…
– Куда ты, бля, собрался? – осадил Сиплый. – Мы видео так и не сняли. Пока не закончим, никто никуда не пойдет.
Вот так всегда, если Сиплый ввяжется в какую-то блуду, он не успокоится, пока не доведет дело до конца. Даже если на кону жизнь.
– Да насрать на Говноеда, – запротестовал Бебур, – и на деньги его насрать. Нас посадят, если узнают про инвалидов, а вы эту хуету собрались снимать? Ну вас, в пизду.
Сиплый схватил его за грудки.
– Ты или с нами, или против нас, мудила. Учти, прыщавый, если меня с Дисой за эту хуйню повяжут, мы тебя тоже сдадим и за собой утащим. А в тюряге выяснять не будут, кто в стороне стоял, всех в жопу выебут, а тебя первого. Так шо завали ебало и думай, где нам видос снять для Говноеда.
Вспомнилось вдруг, как кто-то уже хватал Бебура точно так же, пугал и тряс за плечи. Он невольно зажмурился, и память сама подкинула картинку. Неухоженный палисадник, худая крыша и рваные занавески на окнах.
– Лариска-Дура, – вспомнил Бебур. – Она живет одна. А если ее?
– Точняк, бля, – подхватил Диса, – эта тупая пизда даж рассказать никому не сможет, бля. Надо ее разъебать, и дело с концом, бля.
Сиплый недоверчиво прищурился, но отпустил Бебура.
– Веди тогда, прыщавый. Посмотрим на твою подружайку.
Лариску на селе все звали просто Дурой. Было ей под тридцать, может, больше. Приехала несколько лет назад вместе с полоумной мамкой, которая ее колотила. Поселились в бараке на задворках, где мать благополучно скончалась от инсульта, а Дура осталась одна, но всем, кого видела, клялась, что живет с Боженькой. Брат Бебура заливал, что Дуру в полнолуние трахает сам черт, оттого у нее чердак и протекает.
Бебур, конечно, в небылицы не верил, но старался держаться от Дуры подальше. Она иногда кидалась на детей. Самого Бебура однажды поймала, велела отвести к Боженьке. Насилу вырвался. Участковый про ее дурости знал, но ничего не делал. Ему было плевать, как и другим. Именно на это надеялся и сам Бебур, пока они козьими тропами пробирались к Дуре.
Всем плевать, что там с ней произойдет. А они снимут это долбаное видео, и Говноед отстанет.
Но, когда добрались до старого барака, Бебур понял сразу: что-то не так. Входная дверь оказалась выломана.
– Пацаны, бля, непорядок.
Но Сиплого странности не остановили. Сиплый шел до конца.
– Непорядок будет, если нас Говноед грохнет. Насрать на дверь, она, мож, и была такой.
Не успел Бебур натянуть балаклаву, как Сиплый схватил его за шкирку, толкнул в темные сени.
– Пиздуй давай. И только попробуй все обломать.
Бебур пытался сопротивляться, но получил удар
