Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1988 год
Вылупившемуся птенцу приходилось нелегко: он должен был сначала спрыгнуть с дерева, а затем, пробившись сквозь густые травяные заросли, пройти несколько сот метров до ближайшей речки, по ней спуститься к морю и там уже расти под присмотром родителей.
Вторая кладка была найдена через пятнадцать лет дальневосточным орнитологом Виталием Андреевичем Нечаевым на Сахалине. Больше гнезд длинноклювого пыжика пока не обнаружено.
Численность этой редкой малоизученной птицы повсеместно крайне низка, поэтому ученые внесли ее в Красную книгу СССР.
Сегодняшнее заседание Клуба Почемучек подошло к концу. Жюри клуба расстается с вами ровно на месяц. В следующих номерах «Юного натуралиста» вас ждут новые встречи с юннатами, учеными, путешественниками. А письма, которые приходят ежегодно в редакцию, подскажут темы очерков и заметок. Ваши просьбы, ребята, попадут в руки опытных консультантов, которых редакция приглашает специально для того, чтобы квалифицированно отвечать на самые различные вопросы. А писем с такими вопросами ежегодно приходит в журнал до 30—40 тысяч.
Очень много вопросов о домашних животных и растениях. Это и понятно — в школьных зооуголках и на приусадебных участках непочатый край работы. Но больше всего вопросов — о собаках, кошках, хомяках и аквариумных рыбках. И еще — о доисторических и редких животных. Обязательно будем о них рассказывать!
Три миллиона подписчиков у «Юного натуралиста». Все участники кают-компании желают журналу в канун его юбилея новых интересных путешествий в «Страну открытий», увлекательных походов голубых и зеленых патрулей под знаком «Колоска», новых вестей с опушки, свежих телетайпных строчек «Лесной газеты». Почаще листать Брема и пополнять «Записки натуралиста» замечательными рассказами о природе отечественных и зарубежных писателей.
Боги Долнослава
Не всякий путник, что ехал или шел мимо села Долнослав к Пловдиву, обращал внимание на небольшое распаханное поле. Лишь археологи, ведущие рядом раскопки, приходили сюда набрать сладкого перца да осенью полюбоваться золотыми волнами пшеницы, набегавшими на покатый холм. Все чаще поглядывали на этот холм Анна Радунчева и Бистра Колева, руководители археологической экспедиции — уж очень он был похож на нетронутый курган. Если бы эта догадка оказалась верной, то в кургане наверняка обнаружили бы хорошо сохранившееся захоронение. Пожалуй, одно из наиболее уцелевших на северных склонах Родоп...
И археологи решились приступить к раскопкам. Уже несколько лет здесь теперь ведет работу маленькая экспедиция — пять женщин и один мужчина-художник. Вначале попадались человеческие фигурки из глины. Интересные находки, только было не совсем ясно, почему они тут оказались.
С каждым сезоном загадок появлялось все больше. Сразу бросалась в глаза необычность поселения. Обнаруживались одна за другой (предположительно, не меньше десяти) постройки монументальной, странной формы, не имеющие ничего общего с человеческим жильем. Самих жилищ было немного, и они отличались малыми размерами. Удивительным казалось, что вокруг них отсутствовали хозяйственные строения. С самого начала раскопок поражало и обилие находок в постройках.
Все это послужило причиной переезда в 1986 году базы экспедиции к таинственному холму-кургану.
Обнаружив древнее поселение, археологи предполагали основательно изучить жилую часть построек. Например, выяснить роль хорошо сохранившихся печей — только ли для отопления и приготовления пищи их использовали?
Но в первые же дни сезона 1985 года нашли новую постройку.
— Начав раскопки этого сооружения, мы сразу же наткнулись на алтарь, совсем целый. Поэтому данный объект у меня идет в записях, как «храм № 2»,— рассказывает Бистра Колева.— Для меня это событие было настоящим потрясением, тем более что нынешние раскопки — первая моя самостоятельная работа. Ведь никто из новичков нигде и никогда не хватал прямо на лету свою жар-птицу. И мой холм, мой первый объект по законам логики должен быть самым обыкновенным, самым средненьким. Всю жизнь можешь прокопать — и ничего, а тут — даже в мечтах я так далеко не залетала — открытие, да еще такое редкое: новый храм, находка алтаря. Все это наводило на размышления,
что мы натолкнулись не на простое поселение, а на что-то необыкновенное и таинственное.
Археологи стали «обживаться» в храмовой постройке № 2 — не очень большой, хорошо сохранившейся. Вероятно, ритуал проводился под открытым небом, а внутри сохраняли огонь. Храм состоял из трех связанных между собой помещений. В среднем, занимавшем большую площадь, находился жертвенник. Довольно внушительный, вытянутый и приподнятый более чем на метр над землей. На его торцовой части виднелось скульптурное изображение фаллоса.
Жертвенник невольно отвлекал внимание от расчистки храма, поэтому не сразу заметили, как на одной из стен показались яркие пятна краски. Яснее и яснее обозначался охряной фон, на котором все четче проступало человеческое лицо, выведенное белой краской.
Расчищала эту стену Анна Радунчева.
— Появившаяся роспись приходилась на уровне моих глаз. Казалось, что белое лицо смотрело из тьмы веков,— говорит Анна,— лик был похож на иконописный. Миндалевидные глаза не отрываясь глядели на меня. Впечатление сильнейшее: и лицо, и глаза мне виделись даже во сне. Лицо чужой эпохи, чужого бога. Пламя культового огня, и в его размытом свете, в колебаниях нагретого воздуха светился этот суровый лик...
Археологи чаще вспоминали храм № 2, хотя первая постройка поразила их воображение не меньше, находки в ней были многочисленны и разнообразны. Но там требовалось больше профессиональных усилий для изучения, осмысления всего увиденного. Этот же храм оставлял более сильное впечатление, особенно настенная роспись, несмотря на то, что со временем обнажившиеся краски стали тускнеть на свету.
Все работали как одержимые. Раскрывшиеся богатства словно торопили, заставляя трудиться с рассвета и до темноты. А открытия продолжались...
В южном помещении второго храма помещалась печь, похожая на разукрашенный торт. По мере проведения раскопок стало ясно, что помещение перестраивалось неоднократно, но загадочная печь сохранялась на том же месте. Для каких надобностей она была нужна именно здесь?
Археологи продолжали, как обычно, снимать с пола храма один пятисантиметровый слой за другим. Опускаясь все ниже, они чуть было не пропустили совсем маленькую детальку. На земляном полу заметно выделялась крохотная красная полоска. Такой прием характерен для культуры энеолита: на сосудах, на стенах, на идолах наносились охрой рисунки. Но на земле подобное встречалось впервые. Бережно, иголкой, миллиметр за миллиметром стали расчищать это место, чтобы раскрыть изображение. Когда были сняты последние песчинки, глазам открылся крохотный, сантиметра в два, рисунок: на белом фоне был нанесен охрой треугольник.
Что он обозначал — археологи не знали. Продолжая поиски иных изображений, они наткнулись на другую загадку. Под земляным полом проходила целая система труб, начинавшихся от печи и проложенных в западном направлении. Трубы то сужались, то расширялись в диаметре, менялся уровень их залегания, но все они почти у самой стены выходили на поверхность.
Какое-то совершенно уникальное и абсолютно неясное по своему назначению сооружение. Причем оно явно было замаскировано от нескромных чужих глаз специальным покрытием, которое одновременно было и произведением искусства. Это глиняное покрытие представляло собой целый рельеф из разных фигур, заключенных в некое подобие рамы. Часть рельефа сильно пострадала от времени, зато другая, большая, хорошо сохранилась.
Именно здесь археологи обнаружили красный треугольник в композиции, которая состояла из рельефных и плоскостных изображений. Изображения были нанесены красной, черной и даже зеленой красками. Рисунок из геометрических фигур — треугольников, лент, спиралей — постепенно переходил к рельефному изображению и завершался центральной фигурой композиции.
Это была сидящая женщина. Прежде ученым уже встречались подобные канонические изображения богини-матери. Но здесь сидящая женщина держала на руках двоих детей. Такое рельефное изображение археологи встречали впервые, естественно, не проводя никаких аналогий с христианством.
На изобразительном поле над богиней помещалась маленькая мужская фигурка в полный рост, довольно схематически выполненная. От других подобных изображений ее отличала непропорционально высокая корона. Вероятно, она обозначала привилегированное положение царя — жреца.
