Профессор Амлетссон - Адель Гельт
Кроме непривычного в наших краях черного кожаного плаща, гость щеголял высокими сапогами со звездочкой, узкими серыми брюками, неприятно обтягивающими бедра, светло-синей рубашкой с высоким воротником и совершенно непристойного вида широким многоцветным кушаком об огромной золотистой пряжке. Был он высок, довольно строен или даже жилист, прически же не носил ни на какой части головы: мне тогда показалось, что даже брови его выщипаны до тонкой ниточки.
Я наблюдал гостя от выхода из уборной, поскольку, по старой фермерской еще привычке, пошел мыть лапы: передние, они же — верхние.
- Пива. Красного. Холодного. В чистой кружке, - гость, так и не сняв плаща, угнездился на барном табурете и обратился к бартендеру совершенно по-хамски: буквально всем, от Ватерфорда до Лимерика, известно, что кружки, стаканы, бокалы и рюмки в «Поросенке» чистые вообще всегда: на то есть и особое отношение, и специальное заклинание, и бдительные инспекторы службы кашрута.
- Держи свою кружку, дорогой гость. - Наш Ласси, как и треть его коллег на Зеленом Острове, наполовину лепрекон, росту невысокого, кудрей рыжих, нраву озорного и злобного, но отходчивого. Кружку он, конечно, наполнил, и даже в нее не плюнул, хотя все равно бы не смог. - Только это эль.
- Х*эль, - принялся нарываться хам-в-плаще. - Ты мне еще скажи, что это красный эль, и пьют его одни только бабы!
- Не скажу. - Хитро усмехнулся Ласси. - Я — не скажу. И без меня есть, кому.
Гость поднял емкость на уровень глаз, и внимательно, на просвет, всмотрелся в содержимое. Сделал он это зря: вся пинта содержала только эль и ничего, кроме эля, однако жест заметили, оценили и опасно подобрались. Этакого отношения к повелителю пивного крана завсегдатаи не прощали никогда, не простили и в этот раз: осталось решить, кому из посетителей больше всех надо, и кто начнет в эту пятницу главный номер вечернего шоу.
Больше всех было надо, разумеется, мохнатому и зубастому мне.
На барную стойку и табурет я, буквально, обрушился: не потому, что был пьян или не стоял на ногах, а по совершенно другой причине. Вы ведь видели, как укладывается крупный пес? Или долго кружится на одном месте, как бы уминая под собой пол, или будто рушится вниз одним движением. Вот так, вторым манером, поступил и я.
Стул выбрал, все же, не соседний с хамоватым гостем, а через один: мокрого плаща никто не отменял, а сушить шерсть намного сложнее и неприятнее, чем протереть полотенцем почти безволосую кожу.
- Привет, Ласси! - это первый шаг: показать неприятному дяденьке, как надо себя вести. - Мне, как всегда, мяса и стаута.
- Стаута черного и холодного, мяса красного и горячего? - Бартендер посмотрел на меня внимательно и весело, чуть скосив взгляд на уткнувшегося в кружку любителя женских напитков. Я понятливо подмигнул, и Ласси кивнул в ответ.
Пока лепрекон наполнял мою миску (да, в этом пабе у меня своя миска, две метрические пинты, прозрачное стекло) хмельным, а с кухни несли говяжий стейк в две человеческие ладони толщиной, гость успел допить свой эль и заказать, в манере столь же вызывающей, еще одну кружку. Я — в ожидании и чтобы не сбить хулиганский настрой — все это время следил за эловизионными приключениями кожаного икосаэдра, перемещаемого мощными пинками по зеленому полю. В Ирландии не то, чтобы сильно любят футбол — чай, не изнеженные сассенахи, добрая драка лучше кожаного мяча — но смотреть смотрят, особенно по вечерам и в барах: так поступил и я.
Мокрый плащ допил вторую пинту и потребовал третью: как раз и мне принесли мой заказ.
Знаете, я, как и любой псоглавец, умею пить (то есть, лакать) очень аккуратно. Тысячелетия жизни бок о бок с другими разумными многому учат, и в нормальной ситуации совместное застолье с такими, как я, никаких неприятностей не сулит. Однако, прямо сейчас обстоятельства требовали, и требуемое получили: я принялся лакать из миски, делая это максимально невоспитанно и неаккуратно. Стаут в разные стороны, конечно, не летел, но неприятные ощущения соседу по барной стойке были гарантированы.
Шаг второй: показать, что конкретно тебе тут не рады и удобства твоего не гарантируют.
Я ожидал, что хам заведется, но не думал, что так быстро: три пинты слабенького эля — доза совсем небольшая, если, конечно, не напиться основательно где-то еще.
Хам-в-плаще дернулся, посмотрел на меня неодобрительно, был проигнорирован, и решил обострить: а мне, как вы понимаете, только того и было нужно.
- Что-то у вас тут псиной пахнет. - Гость запустил пробный шар, и, уже обращаясь ко мне, добавил: - Не находите?
Я вылез из миски, шумно облизал морду, и поспешил ответить.
- И не говорите! - согласился я. Просто не продохнуть, как воняет. Только не псиной, а духами. Женскими.
- Ты на что намекаешь, песья твоя морда? - резко возмутился хам, забыв уже, видимо, о том, что ему обещал Ласси.
- Да я не намекаю. - немедленно обострил я. - Я прямо говорю, духами от Вас пахнет, девушка.
- Я не девушка! - возмутился почти-высохший-плащ.
- Нашла, дура, чем хвастаться, - под все более слышимые смешки выпивох урезонил я. - Это, вообще, Ирландия, мы тут католики, распутное поведение не поощряется. Выбрилась вон налысо, пришла в пивную без мужика, верно, и вовсе пропащая…
Если бы на месте гостя-три-женские-пинты, очевидного, пусть и гладко бритого, мужчины, был я — моя правая передняя лапа, сжатая во внушительный кулак, уже летела бы обидчику в нос. Если бы на этом же месте был любой другой завсегдатай «Поросенка», произошло бы то же самое, с поправкой, разве что, на мохнатость конечности. Оскорбляемый поступил иначе: он с силой толкнул мою миску, в которой оставалось еще добрых полпинты отличного стаута.
«Вот ведь пидор» - успел подумать я.
Миска опрокинулась, содержимое разлилось по стойке и закапало на пол. На полу образовалась лужа: не очень большая, но заметная, от лужи запахло вкусно, но обидно, и в зале неожиданно сделалось почти совсем тихо.
Не знаю, как принято в ваших краях, но здесь, на Зеленом Острове, так не положено. Я неоднократно был свидетелем — и даже участником того, как вусмерть упившиеся драчуны танцевали между столов, разбивая друг другу носы и подбивая глаза, но не задевая ни напитков, ни еды. Просто
