Фиктивный брак с чудовищем - Алина Савельева
— Мне ничего не нужно, — упрямо поджав губы, я впервые попыталась посмотреть ему в глаза на равных.
Но тщетно. Его взгляд был словно у дикого, непримиримого зверя в схватке не на жизнь, а на смерть. Он давил, уничтожал, размазывал на месте. Мои ноги нелепо приросли к полу, я даже если бы и хотела, не смогла бы сделать и шагу.
Я даже не знала, как его имя, и если честно, не хотела узнать.
— Идиотка, — припечатал мужчина и крикнул кому-то поверх моей головы: — Вы ее что, по дороге лупили палкой? — Но это было не им, а мне. Из холла донесся смешок:
— Если ее и лупили, босс, то до нас…
Мужчина грубо схватил меня за плечо и протащил по кабинету, швырнул в кресло, такое огромное, что я в нем утонула. Я не доставала ногами до пола. Сам он сел на корточки рядом со мной и, схватившись огромными руками за подлокотники, горячо заговорил:
— Сашка, конечно, предупреждал, что ты блаженная. Ладно, Цесаревна, не ссы. Когда там тебя к бабке отправили? Сколько тебе было — два года? Три? — он помотал головой. — Неважно. Слушай, девочка, слушай меня. Ты знаешь, что тебе оставил отец? Ну, заводы, технологии, контракты, акции? Слова тебе такие хоть знакомы?
Я коротко кивнула, боясь и пискнуть что-то в ответ. Из всего происходящего я поняла только одно — этот мужчина считает меня полной дурой, и это его почему-то не устраивает.
— Хорошо… Замечательно! До скольки ты считать умеешь? Семь миллиардов долларов только… черт, чтобы ты поняла, в деньгах. Не считая стоимости помещений, оборудования…
Он резко оттолкнул кресло со мной и поднялся. Я сидела ни жива ни мертва. Что они от меня хотят? Эти деньги?
Глава 2. Мария
Как там — кошелек или жизнь?
— Мне не нужны эти семь миллиардов. Забирайте, пожалуйста, только оставьте меня в покое…
— Ты адекватная? — мужчина посмотрел на меня вроде даже с сочувствием, как на тяжело больного человека. — Ты что думаешь, это гора злата, как в сказочках? Не о тебе речь! Это рабочие места! Это люди, их семьи, их дети! Сытые, еб-мать, дети! Без Сашки, без Лизы, это финдир была, ты ее, наверное, даже не знала, все распиз… растащат. Все пойдет по пиз…
— Вы могли бы не выражаться? — выпалила я, и мужчина опешил.
У него стало настолько страшное лицо, что я вжалась в кресло, но его насмешливая ухмылка остановила меня от обморока.
— Ну вот, когда тебе надо, прорезается голосок. Спасибо, Цесаревна, теперь я знаю, как добиться от тебя того, что мне нужно. — Он отошел, сел на край стола, и тяжелое дерево под ним застонало. — Так, ладно. Когда Сашка, твой отец, мне рассказывал, что ты всю жизнь прожила в глуши под присмотром его… кхм, весьма странной матери, училась в школе при монастыре, я считал — его дочь, его дело. Но теперь твоего отца нет, Маша. И нет твоего брата. Это огромная утрата, большая боль. Для меня, поверь, не меньше, чем для тебя, я знал твоего отца еще с армии. Мы вместе с ним… это, правда, неважно. И теперь ты осталась наследницей этого всего. Что мы с тобой делать будем?
«Мы с тобой» — эти слова резали слух, так что я в растерянности смогла только пожать плечами. Я даже не думала, что у отца столько денег. Семь миллиардов долларов не укладывались в голове, я не могла представить, на что можно тратить такие деньги.
Хотя…
— Я построю наконец школу в поселке, — сказала я. — И отремонтирую дом престарелых. Там, знаете…
Как зовут этого психа ненормального?
— Там крыша течет, трубы лопаются…
Если у отца было столько денег, почему он ни разу не спросил, что нужно мне? Вообще ни разу? Где-то спустя месяц после того, как я стала совершеннолетней, он пару раз вывез меня «в свет», и если первая поездка была на чью-то пафосную свадьбу с клоунами и оркестром и оттуда я быстро сбежала, то вторая, какой-то благотворительный вечер… я в этом мерзком вечернем платье стоимостью в сотню деревенских зарплат чувствовала себя нагой.
Больше отца я не интересовала…
— Крыша… — передразнил мужчина. — Скажешь Игорю, это тот человек, который тебя привез, что там за школа и что за крыша. Сделаем, это говно вопрос. А остальное?
— А вам это зачем? — сама не понимая, откуда что взялось, я начинала смелеть. Мои деньги — мои решения, разве не для того меня сюда привезли? — Пристрою и остальное. В мире много добрых дел не сделано.
Черные очи мужчины помрачнели пуще прежнего. Он явно устал от моей бестолковости и был раздражен, что приходится иметь дело со мной, а не с братом.
— Девочка моя, — тихо и вкрадчиво произнес мужчина. — Тебе полгода до вступление в наследство, детка! За это время от этих денег, как и от всего дела, не останется ниху… ничего! Не то что на крышу, на одну дощечку для забора не хватит! А мне это затем, что я обещал твоему отцу помочь тебе и Андрею, если с ним что-то случится. А я человек своего слова, Маруся!
— Маша, — поправила я, немного успокоившись его пояснениям.
Друг папы, значит, не все так плохо. Он сказал, что они вместе служили, значит, ему не тридцать, а сорок два… Отец выглядел старше своих лет, а он — наоборот.
— Без разницы, — отмахнулся он.
— И что? — я смотрела на него исподлобья. — Я ведь, как вы уже поняли, не смогу их сохранить в любом случае. У меня ни образования, ни опыта нет. Я ничего не понимаю в бизнесе папы. Поэтому: можно я их заберу… переведу на счет монастыря? Настоятельница распорядится ими с умом, я знаю.
Около минуты мужчина сверлил меня взглядом, изредка тяжело вздыхая так, что черная рубашка под пиджаком на его груди натягивалась, очерчивая мощный торс. Спортсмен, что ли, в самом деле?
— Я верю, знаю, что в монастыре распорядятся деньгами как надо, Маруся, но забудь про монастырь и про ту жизнь, которая у тебя была. Забудь, — убедительно произнес
