Развод. Боль предательства - Алиса Верди
— Ладно, хорошо. Как там называется тот ресторан? «Сосновый лес»?
— «Сосновый бор». Ксюш, ты только не приезжай, ладно? Ложись спокойно спать, я сам его утром привезу, — пытается меня убедить Рома.
С чего бы это?
— Ром, я все равно сейчас приеду, не нужно меня отговаривать. Увидимся!
— Ксюша! Не надо! — в его голосе вдруг отчетливо слышаться нотки паники.
Почти как у меня пять минут назад. Напрягаюсь, но нажимаю на отбой.
Решение я уже приняла. А попытки Ромы меня отговорить от поездки кажутся мне слегка подозрительными. Чего он вдруг испугался?
Набираю в поисковике название отеля, смотрю адрес, вызываю такси. Ой, надо же одеться!
Бегу в спальню, снимаю халатик и натягиваю штаны, футболку, пиджак. Надеваю кроссовки и выбегаю из квартиры — такси уже подъехало. Быстро.
Едем мы минут сорок. Не так и далеко, но за окном уже мелькают сосны.
Я почему-то очень нервничаю. Странен факт того, что Кирилл вдруг решил напиться. С чего бы вдруг?
Да и поведение Ромы, честно говоря, подозрительно.
В груди шевелятся нехорошие предчувствия, но я старательно отгоняю все плохие мысли. Ни к чему себя накручивать.
Наконец, приезжаем. Расплачиваюсь с таксистом и выхожу из машины.
Не слишком большое деревянное здание из нескольких корпусов из оцилиндрованного бревна.
Вокруг лес. Просторная парковка. Сразу же замечаю огромный черный внедорожник Кира.
Дверь здания открывается и оттуда выходит Рома. Вид у него помятый. Он недовольно хмурится.
— Ты все-таки приехала! — с досадой констатирует он факт.
— Я же сказала.
— Зря ты, — сердито цедит он.
— Почему? — мне кажется, я уже начинаю догадываться, но не хочу даже мысли допускать.
Нет-нет. Там что-то другое. Облизываю пересохшие губы. Стараюсь дышать медленнее и глубже.
— Где он? — я слышу свой голос, и он кажется мне каким-то хриплым и севшим.
— Ксюш, ты уверена? Может, домой поедешь? — с тоской спрашивает меня Рома, отводя глаза.
Блин, да он издевается?!
— Где он? — с нажимом повторяю вопрос.
Рома тяжко вздыхает и как-то сразу сутулится. Трет лицо ладонью.
— Ладно, пошли, — тоже севшим голосом говорит он.
Поворачивается и идет внутрь здания. Я иду следом. Пульс стучит в ушах набатом.
Мы проходим через небольшой симпатичный холл в деревенском стиле, сворачиваем по коридору, потом еще раз и оказываемся перед дверью в номер.
Я замираю и чего-то жду. Рома стоит рядом и явно не собирается мне помогать.
Сердце колотится, по ощущениям, прямо в горле. Ноги дрожат, пальцы ледяные. Хочу ли я знать, что там?
Отчетливо понимаю, что не хочу.
Зачем я приехала? И чего мне дома не сиделось? Но уже поздно.
Как во сне поднимаю руку и стучу. Потом еще. И еще. Уже громче.
Через несколько мгновений, показавшихся мне вечностью, дверь открывается, и я вижу перед собой девушку. Платиновую блондинку. Ошеломительно красивую, с четкими скулами и пухлыми губами.
Она заспанная и растрепанная, прижимает к груди полотенце, пытаясь прикрыть свою наготу. Лишь на ее шее болтается галстук.
Серый с серебристым отливом, мужской. Это галстук моего мужа.
Я знаю точно, так как сама покупала его. И сейчас он зажат прямо между... Хорошо так зажат, крепко. У нее явно есть, между чем его зажимать.
Я перевожу взгляд вглубь комнаты и вижу на кровати Кирилла.
Он лежит на животе и сладко спит. Ну, прямо ангел!
Какая красивая у него спина. Широкая, мощная, атлетичная. Круглые упругие ягодицы выглядят очень эффектно.
Вот такие странные мысли появляются в голове. Словно мой мозг пытается зацепиться за детали, только чтобы не впустить внутрь правду, как-то отгородиться от нее.
Правду о том, что на нем тоже нет одежды.
Глава 2. Конец сказки
Я не верю. Даже сейчас, когда я вижу это своими глазами, я не верю.
Мне кажется, что я чего-то не понимаю. Что всему есть какое-то объяснение. Да, точно, должно быть какое-то объяснение.
Мама всегда говорила, что я фантазерка и у меня богатое воображение. Вот только сейчас его не хватает, чтобы найти объяснение и оправдание тому, почему мой муж и какая-то неизвестная мне блондинка голые в одном номере ночью.
Как там в том анекдоте? «Ну ты же умная, придумай что-нибудь». Вот, что-то не придумывается.
— Что надо? — нагло спрашивает девица.
Я ошарашенно хлопаю глазами, не в силах вымолвить ни слова.
В этот момент Кир вдруг ворочается и открывает глаза. Он щурится от яркого света лампочки в коридоре, проникающего в комнату через открытую дверь.
— Какого хрена? Ты что еще, черт побери, тут делаешь? — он произносит хрипло и сильно невнятно.
После чего закрывает глаза, отворачивается и, похоже, снова засыпает.
Я тупо стою и ничего не понимаю. До сознания все еще не доходит, оно пока отказывается понять и принять ситуацию. Реакция невероятно заторможенная.
А потому мой взгляд скользит дальше, впечатывая навсегда в память мельчайшие подробности всей ошеломительной в своей мерзости картины.
На тумбочке возле кровати стоит ополовиненная бутылка. По комнате разбросана одежда. Вижу женский бюстгалтер, висящий на спинке кресла. Только кружево, черное, как он любит.
На полу возле кровати валяются презервативы. Использованные. Три штуки.
Дальше я уже ничего не вижу, потому что меня слепит болью. Такой сильной, какой я еще в своей жизни не испытывала. Меня будто с обрыва сбросили.
Шатаюсь, словно пьяная, в тумане, ничего не соображаю. Почему-то куда-то исчезают все мысли. Вообще. В голове пусто. А еще что-то шумит.
Вроде меня кто-то подхватывает под руку и куда-то ведет. Вокруг все плывет. Я не вижу куда иду. Перед глазами стоит все та же картина полутемного номера.
Чувствую дуновение свежего воздуха. Видимо, мы на улице. Жадно хватаю ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Живот скручивает от внезапного спазма.
Какой-то человек рядом со мной что-то говорит, но я не слышу его. Поднимаю на него взгляд, но вижу его смазано. Изображение плывет и подрагивает. Но все же узнаю — это Рома.
Он просто открывает и закрывает рот. Ах, так вот что это за шум. Это шумит у меня в ушах.
Напрягаюсь, чтобы понять, что он говорит. Вроде как это «ничего страшного».
Ничего страшного, блин! Это так нелепо, что мне даже становится смешно. Сначала я начинаю хихикать, а потом, видя ошарашенное Ромино лицо, уже в голос хохотать.
Понимаю,
