Проспект Героев - Илона Волынская
- А-а ты классный! Не-е та-акой немножко, не-епривычный, но все равно классный! Не-е то, что этот, ка-азел!
- Какой козел? – рассеяно поинтересовался Роман.
- Ну-у, с которым я-а пришла! Па-ашла па-адкраситься, возвращаюсь, а он уже с ка-акой-то целуется. Я ему: ты что дела-аешь? А он мне: это моя сотрудница. Что я са-авсем, дура, что-ли-и?.. – не знаю, что са-атрудницы по клубам не ходят? Ну-у, я па-ашла потанцевала, а он, ну ва-аще козел, то с одной постоит, то с другой. Я ему: ты поа-аккуратней, поаккуратней, со мной нельзя так! А он мне: дорогая, я же для нас стараюсь!
Роман коротко хмыкнул. А поскольку он, твой козел, оказался козлом, ты тут же нашла меня на замену. Не слишком лестно. Пожалуй, пора сваливать. Если хочешь получать удовольствие от сладкой бело-розовости, не позволяй, чтоб ее было слишком много. Роман привычно прикинул какая маршрутка довезет его до суда, и тут же стыдливо покосился на нежно улыбающуюся блондинку. Бой-френды холеных красоток на маршрутках не ездят, и если уж не на своей рассекают, то хоть такси заказывают. Тут он снова устыдился: во, позорище, он теперь что, свою жизнь под эту девушку-чупа-чупс подстраивать будет? Вообще сейчас троллейбусом поедет, снобизм растрясти надо.
Роман глянул на часы, раздраженно поморщился – троллейбусом он фиг успеет, а опаздывать нельзя – и все-таки вызвал такси. В конце концов, как сказал кто-то из великих «не плыви по течению, не плыви против течения, а плыви туда, куда тебе нужно». А ему нужно – в суд. По делам противным, имущественным.
Кутаясь в коротенький полушубок голубой норки, барышня трогательно махала ему ручкой с балкона. Видно, такие проводы входили в ее представление о раннем деловом утре. Распахнув дверцу такси, Роман помахал в ответ. Где-то далеко, позади строя элитных домов, в небо поднимался густой столб черного дыма.
- Пожар, что ли, - с равнодушным любопытством бросил таксист.
Роман неопределенно пожал плечами, устроился на заднем сидении и вытянул из кармана официальный бланк повестки. Резким, злым движением расправил на колене. Мерзость какая! Нет, отец совсем ума лишился! Все же при последнем их телефонном разговоре Роман был почти уверен – выкрики о суде не больше чем истеричный понт. И надо же… Роман брезгливо передернул плечами. Еще недавно ему казалось, что нет и не может быть ничего страшнее маминой смерти. Он старался не думать. Не вспоминать маленькое, высохшее, будто старушечье тельце на белой больничной кровати, в котором он не мог, никак не мог опознать свою всегда элегантную, совсем еще молодую маму. Но стоило ему остаться одному и два лица: мамино веселое, оживленное, и то, старушечье, желтое, неподвижное, являлись ему, наплывали одно на другое, сливались… Боль становилась острой, нестерпимой. Неизбывной. А теперь эта боль словно бы подернулась гнилостной пленкой отцовского поступка.
Да что же ему надо-то, ведь не старый еще мужик, и работа вполне денежная, даже сбережения всегда были! И квартира у отца есть, роскошная! Ну неужели жадность такая неуемная, что нужно обязательно оттяпать у сына жалкую однокомнатную в спальном районе и отправить его …куда? На улицу ночевать? Другого жилья у Романа нет и разлюбезному папе это прекрасно известно. А может, он как раз и хочет, чтобы Роман оказался на улице, может, отец просто за что-то его возненавидел? Но за что? Денег Роман у него не просил, даже в самые тяжкие времена, наследства после мамы не требовал. Да какая разница! Роман почувствовал как тоскливая желто-фурацилиновая горечь жжется под диафрагмой. А причины-то какие отец подобрал гадостные!
Роман с ненавистью посмотрел на разложенную на коленях официальную бумажку. Больше всего ему хотелось порвать ее в клочья и выкинуть за окно. От невозможности выполнить свое желание Роман гневно засопел и отвернулся к окну, чтоб хоть не видеть пакость эту. Машина притормозила у светофора. Роман рассеяно смотрел как утренняя рабочая толпа валит через дорогу.
- Ну ни фига себе! – вдруг охнул водитель, на мгновение прильнул к окошку, и вдруг быстро-быстро завертел ручку, опуская боковое стекло. Хлынул холодный воздух, белый морозный пар заклубился по салону, а водитель высунул голову из окна и пристально уставился на другую сторону улицы.
Роман проследил за его взглядом. Действительно – ни фига себе! На противоположной стороне улицы красовалась хорошо знакомая вывеска сети видеомагазинов «Эдем». Роман разглядел даже привычные плакаты с рекламой фильмов на витринном стекле. А сразу позади них начинался настоящий эдемский сад. Именно такой, каким Роман видел его на рисунках в старинных книгах. Изящный и в то же время полный сочной зеленью бесконечно экзотических растений. Сверкающий чистыми, незамутненными красками и излучающий некое запредельное, томительное очарование. Роман почувствовал, как сладко и болезненно защемило у него в груди.
Огромный, но в то же время хрупкий и легкий цветок, похожий на розовый подсолнух, приник к стеклу над зловеще-багровым плакатом «Властелина кольца».
Роман покачал головой. Эту витрину оформлял гений, каких еще не случалось на земле. Роман почувствовал себя даже неловко – было нечто недостойное, даже кощунственное в том, что такое завораживающее чудо сотворено всего лишь ради увеличение продаж компакт-дисков. Но эта мысль промелькнула и забылась, осталось лишь желание выскочить из машины, войти внутрь, очутиться среди этих невозможно прекрасных цветов и трав, вдохнуть их запах… Судя по нетерпеливо переминающимся у входа в магазин людям, подобное желание обуревало не одного Романа.
Молоденькая продавщица в коротенькой пушистой шубке нервно тыкала ключом в замочную скважину, от волнения все время промахиваясь. Она обеспокоено поглядывала то на собравшуюся толпу, то на ярко-лазоревую бабочку, что распластала трепещущие крылышки по стеклу – прямо над плакатом с лужами крови и разодранным в клочья женским телом…
Наконец девушка с трудом отперла замок и, едва приоткрыв дверь, принялась задом протискиваться в образовавшуюся щель, одновременно отрицательное размахивая руками и что-то с жаром втолковывая напиравшим следом людям.
Воздух разорвал яростные вопли автомобильных гудков. Шофер такси прерывисто вздохнул, словно приходя в себя, и отвел глаза от эдемского сада. Поглядел на уже мигающий ему зеленый сигнал светофора, и так и не согнав с губ мечтательной, завороженной улыбки, бросил в напирающие сзади машины:
- Заткнитесь, сволочи! Чтоб вы еще понимали… – и резко выжал педаль газа.
Машина почти перепрыгнула перекресток. Романа вцепился в сидение… В этот момент дверь магазина захлопнулась за юркнувшей внутрь продавщицей… И тут же послышался отдаленный расстоянием и стеклом отчаянный женский
