Рэй - Сергей Викторович Вишневский
— ХАК! — выдал Грог, когда ему в живот прилетел совсем еще мелкий, но жутко агрессивный мальчишка лет восьми на вид. От такого удара высокий парень завалился на спину с выпученными глазами. Мелкий шкет тут же попытался оседлать свою жертву и начать бить кулаками по морде, пока не очухался, но тут приподнявшемуся заозерскому в голову прилетело ногой от рыжего парня.
— Карт по правое плечо! Гога — левое! — заорал Рэй и, как только они встали по бокам от него, тут же скомандовал: — Не зевай! Гога — добивай!
Парни плотным строем двинулись к основной драке, откуда Рэй выхватывал противников и резко отпрыгивал назад. Противнику тут же прилетало в голову от старшего брата Гоги, а если не хватало, чтобы усмирить драчуна, тогда подключался Карт, выдавая пару прицельных ударов в голову с ноги.
Медленно, не торопясь парни начали расшвыривать противников. К ним тут же подключались оставшиеся стоять холмовые. Раз за разом выдавая тумаков, они смешали заозерских, и спустя десяток минут интенсивной работы противники начали заканчиваться.
— Бегом! — раздался визгливый голос кого-то из заозерских. — Бегом!!!
От этого крика противники дрогнули, и те, кто еще мог ходить, самостоятельно ломанулись прочь под залихватский свист холмовых отроков. Кто-то даже додумался за ними погнаться, но убегающие очень сильно торопились.
— Сажень! — опомнился от драки Рэй. — Сажень где?!!
Здоровяк лежал на земле рядом с каким-то белобрысым парнем в отключке. Заозерский же стоял на карачках и мотал головой. Заметив рядом поверженного противника, он подполз к нему и замахнулся для удара по лежачему.
— А ну стоять, сука сутулая! — рыкнул Рэй, метнувшись к нему.
Шаг, второй и белобрысый парень нанес первый удар, замахнулся для второго, но тут...
БАХ!
Удар Рэя пришелся прямо в голову. В момент, когда его нога коснулась головы заозерского отрока, произошла вспышка. Противника отбросило на несколько метров, а холмовская детвора замерла, не зная, что делать.
— Рэй? — раздался голос со спины.
Рыжий парень обернулся и начал часто моргать, пытаясь разогнать мушки перед глазами.
— А чего... что случилось-то... — пробормотал он, ощущая, как подкашиваются ноги. — Вы это... худо мне...
Мальчишка рухнул на землю, а к нему тут же метнулись оба брата.
***
— Заходи, Лука, — кивнул на лавку перед собой бородатый мужчина.
Вошедший рыжебородый гость стянул шапку с головы и со смурным видом направился к столу.
— Здравия тебе, Тобот, — произнёс он и уселся напротив хозяина дома. — Звал, говорят.
— Звал, — кивнул мужчина и положил руки на стол, тут же сплетя пальцы. — Был я тут в Заозерье. Староста тамошний звал. Уже слышал, что он хочет?
— Нет, — недовольно буркнул рыжебородый.
Хозяин дома оглянулся на печь, где колдовала над горшком его уже не молодая жена.
— Марфа, поди на улицу. Уши лишние слова красть будут.
Женщина недовольно зыркнула на супруга, но спорить не стала, спокойно отставив горшок в сторону и направившись прочь. Когда она вышла, староста деревни вздохнул и тяжело посмотрел на отца Рэйя.
— Если бы это с нашим с кем стало — миром разошлись бы. Чай не каждое поколение одаренные в селе заводятся. Только вот заозерные...
— Чего хотят? — не поднимая взгляда от столешницы, произнёс Лука.
— Крови хотят. Отец Германа за сына радел сильно. А кузнец в наших краях... сам понимаешь. Такого побоку не пустишь.
Лука крепко сжал шапку, поднял взгляд на старосту и произнёс:
— Хочешь, чтобы я им на растерзание Рэйя отдал? Отроки кулаками махали, за лог выясняли право, а этот сученыш лежачего бить полез. А теперь что? На растерзание им Рэя отдать?
— Ты не бузи, остынь, — примирительно произнёс староста. — Герман до сих пор в себя не пришёл. Может и не придёт уже. Спит, не ест и не пьёт. Если выживет — может, на том и разойдемся. А может и... Может и сгинет. Тогда что-то решать надо.
— Сына не отдам, — сразу отрезал Лука.
— Ты, вроде, мужик рослый, умом вроде не обделен, а всё одно меня за зверя держишь, — покачал головой Тобот. — Я бы и не взял его в качестве виры, но ты понимать должен. Нам с Заозерными еще жить и жить. Вопрос решать надо. Причем сейчас, пока ещё Герман дышит.
— Если придумал чего — прямо говори. Я твоих речей не понимаю.
Староста тяжело вздохнул, помолчал несколько секунд, но затем произнёс:
— Я так думаю, надо Рэйю из наших земель уходить. Уходить далеко так, чтобы никому неповадно было. Так и жизнь ему сохранишь, да и спор сам собой на нет сойдёт.
Лука было вскинулся, но Тобот тут же указал на него пальцем.
— Крови между нами быть не должно! Сам знаешь, будем в ссоре — зиму не протянем. Заозерные торг ведут с городищем, а нас туда на порог не пустят. Если случись чего — без них голодом сидеть будем, пухнуть. Я крови Рэйя лить не хочу, потому тебе дело предлагаю. Уведем его с земель наших — оно само и уляжется.
— А кузнец ихний просто так забудет? — хмыкнул рыжебородый мужик.
— Он не забудет, но слова против старосты не скажет. А с Глебом мы уже обговорили это, — признался Тобот. — Так и крови литься не будет, и спросить будет не с кого.
Лука набычился, но промолчал.
— Герман, если отойдет, розг получит за то, что на лежачего с кулаками полез. А если нет, то уходить надо Рэйю. Через неделю торжище будет — я мужиков подряжу. Доведем его и пристроить попробуем. Если нет — в городище, на попечение городничему оставим. С голоду не помрёт, и крыша над душой будет.
— Нужен ему больно малец неумеха...
— Если мы с Глебом в письмеце попросим за него — нужен будет. Приглядит, пристроит, а там глядишь, и в люди выбьется.
Лука молчал.
Он всей душой болел за сына и кипел от несправедливости, но ситуация диктовала свои правила. Либо отдать сына на растерзание заозерским, либо отправить мальчишку одного в городище, где он ему уже ничем помочь не сможет.
— Ну, что думаешь? Слово дашь?
— Не дам, — мотнул головой отец Рэйя. — Думать надо.
— Думай, — пожал плечами староста. — Только
