Журнал «Вокруг Света» - Вокруг Света 1996 №01
«Катти Сарк» — «Короткая Рубашка». Почему дал это имя своему чудо-клиперу лондонский судовладелец Джон Уиллс, — не знают даже старые моряки. Может быть, потому, что это имя героини поэмы Роберта Бернса? А Роберт Бернс родился в Шотландии, и в Шотландии же, в маленьком городе Думбартон, близ Глазго, был построен корабль...
Но точно известно: Джон Уиллс задумал построить такой клипер, которому не будет равных на всех океанах. И построил. С помощью молодого гениального конструктора Геркулеса Линтона.
Необычайно острый корпус. Ширина смещена не в нос, как у старых кораблей, а от миделя на корму — мощная корма будет защищать от попутных штормовых волн. Мачты — ниже. Реи — длиннее. Больше прямых парусов, чтобы легче справляться матросам. Корпус обит деревом, но остов корпуса — железный. Под острым форштевнем — резная фигура — ведьма Ненни с вытянутой рукой преследует удирающего Тома О"Шентера, как в поэме Бернса «Том О"Шентер».
Новому клиперу предстоял нелегкий путь — 16 000 миль до Шанхая. Джон Уиллс стоял на берегу и смотрел вверх, на мачты высокого корабля. Он не проронил ни слова, только смотрел в небо, где белые паруса обгоняли быстро бегущие облака. На нем был безукоризненно белый новый костюм и ослепительно белый старый цилиндр, который Джон никогда не снимал, за что и был прозван «Старой Белой Шляпой».
Но Джон Уиллс не был «шляпой», хотя и построил парусник в то время, когда высокотрубые паровые бриги и барки, извергая клубы черного дыма, завоевывали океанские просторы, вытесняя «пленников ветра». Да, Джон Уиллс принадлежал к тому тину англичан, что без ума от парусных кораблей. Он ненавидел «коптивших небо». И еще. Он знал простую истину: за океанский ветер не надо платить!
«Катти Сарк» ушла в свой первый, «девичий», как говорят англичане, рейс в 1870 году, а вернулась на Темзу, в Гринвич, на свою «вечную стоянку» 10 декабря 1954 года.
Сколько раз за свои восемьдесят с лишком лет гордый клипер обошел земной шар! Сколько раз терял паруса, разорванные штормами, тайфунами, ураганами! Сколько раз проигрывал чайные гонки и сколько раз побеждал! А какие знаменитые капитаны стояли на его мостике — капитан Мьюди, капитан Мур, старый морской волк Ричард Вуджет. Под командованием Вуджета, который между морскими делами спокойно изобретал... велосипед оригинальной конструкции, «Катти Сарк» обошла своего вечного соперника — клипер «Фермопилы».
25 июня 1957 года королева Англии открыла на «Катти Сарк» Музей парусного флота. На стене сухого дока были выбиты слова: «Здесь сохраняется «Катти Сарк» как памятник своего времени, как дань уважения людям и кораблям эпохи Паруса».
Эдинбург. Порт Лит
Да, странная вещь — путешествие. Вот только что мы штормовали с другом Саней на «Катти Сарк» в ревущих сороковых, а уже и Лондон далеко позади, и тянется придорожная Шотландия. За окном довольно унылый пейзаж, и я достал блокнот, чтобы записать что-то о «Катти Сарк», но провалился в сон. И тогда появился старик Вуджет. Он сказал мне: «Слушай, приятель, путешествовать в прошлом ничуть не хуже, чем в настоящем...» Когда проснулся и посмотрел в окно, глазам своим не поверил: не сон ли это? Передо мной плыла... скала! Нет, сказочная гора, поросшая лесом, на темной вершине которой стоял замок, окруженный каменной стеной. А внизу скакали железные всадники меж сине-белых облаков. И этот замок, и гора были как бы в центре площади, в центре города, по улицам которого медленно двигался наш автобус. И солнце стояло высоко. Я понял, что мы в Эдинбурге, но который же час?! Был полдень. И это вместо восьми часов по расписанию?! А вдруг они не ушли?! Я рванул на улицу, взял такси и стал лихорадочно искать глазами: где высокие мачты? где парусные корабли?
— «Порт Лит», — прохрипел водила...
Вокруг были красивые каменные дома-крепости с резными башнями, были очаровательные романтические пивнушки, были даже мужчины в клетчатых юбках, и не было только высоких мачт. Я поставил чемодан на булыжный тротуар и закурил. Что же делать? Побродить по Эдинбургу, купить путеводитель и передуть оттуда для «Вокруг света» парочку исторических анекдотов с отсечением головы Марии Стюарт, несчастнейшей из королев?
И тут мой глаз, усиленный двумя с половиной диоптриями, увидел... о-о, милые сердцу белые форменки с голубыми гюйсами!
Я бросился к ним.
— Ребята! Вы с «Крузенштерна»?
Они как-то недоверчиво посмотрели на меня, но заговорили по-русски:
— Не-е-а... Мы из Мурманска. Пришли на «Седове».
— И «Седов» здесь?! Мне же сказали, он на ремонте.
— Не-е-а... Мы уже три дня здесь стоим.
— А где «Крузенштерн» стоит?
— Рядом с нами. Отсюда с километр...
Вливаюсь в поток людей и уже знаю — он течет к большим кораблям, высоким кораблям, тол шип — и ничто теперь не собьет меня с курса.
Взрослые, дети, с рюкзаками, с кучей фотоаппаратов, на велосипедах, коляски с немощными, нарядные дамы, шуты, клоуны; сувениры, модели парусников, морские фуражки, мороженое, пиво; вот дама в костюме адмирала с черной повязкой на глазу, вот пираты танцуют джигу и учат детей кататься на бочке, вот уже слышны звуки оркестра — шотландского! — я слышу, как дышит волынка... А вот и они, мачты высоких кораблей!
Раз в году, в один из портов мира — в Нью-Йорк, Киль, Плимут или, вот как сейчас, в Эдинбург — слетаются эти остроклювые птицы ушедших веков, чтобы люди верили в мечту, чтобы знали — живы еще «пленители моря», «глотатели широт», «бегущие облака» — барки, фрегаты, бригантины... И событие это названо в честь блистательного клипера «Катти Сарк». «CUTTY SARK» — TALL SHIPS` PACES». — «Пути Высоких Кораблей».
Судьбы кораблей, пожалуй, еще более причудливы, чем судьбы людей. Все мы, или почти все, всю жизнь носим данное нам при рождении имя. Корабли же... Вот португальский «Сагреш», рожденный в Гамбурге на знаменитой верфи Блом энд Босс, он же немецкий «Альберт Лео Шлагетер», он же «Гуанабара» из Бразилии, трехмачтовый барк. Он пришел сюда, обогнув всю Европу, красуясь парусами с алыми крестами, как память об эпохе «Непобедимой Армады».
Почти уткнувшись в корму «Сагреша», стоит наш «Седов», на котором из холодного Баренцова моря, огибая Скандинавию, пришли курсанты Мурманской морской академии. Это четырехмачтовый барк, огромный, почти 60 метров высотой, стальной, самый большой в мире (экскьюз ми, милый романтик из аэропорта Хитроу, я тогда торопился, я маленько соврал тебе — «Крузенштерн» чуть-чуть пониже и поуже «Седова»). Барк построен в Киле в 1921 году, и его «девичье» имя «Коммодор Йонзен».
Вот и он, наш красавец «Крузенштерн», черный как смоль, с белыми полосами вдоль бортов и белыми обводами вдоль несуществующих портиков пушек. Он стройнее «Седова», тот чуть раздался в ширину, но ведь «Седов» и строили уже с двигателем. А «Крузенштерн» строили как классическое парусное грузовое судно, это уже позже поставили машины. Но, погодите минутку, я все расскажу о нем, дайте только подняться по трапу и обосноваться на борту. Я подхожу к трапу.
Вахтенный матрос (курсант Балтийской морской академии, потом выяснится — просто Миша) говорит по-английски. Меня на трап не пускает.
Извините, в данное время «Крузенштерн» закрыт для приема посетителей.
Пираты — не последние люди на празднике моря.
«Право на борт!»
— Я — не посетитель, — отвечаю нахально, ощущая на плечах тяжелый груз прожитых дней.
— А кто? — спрашивает вахтенный, растерявшись от того, что ему отвечают по-русски.
— Я — из «Вокруг света».
— Тогда я позову вахтенного помощника. — Берет радиотелефон:
«Алло! Тут вот пришел «Вокруг света»...
Появляется ладненький, выутюженный, при параде молоденький штурман.
— Здравствуйте. Капитан у себя в каюте. Пойдемте.
Когда мы вошли, капитан сидел за письменным столом и что-то писал.
— Входите, — сказал он, не поднимая головы. — Извините, минутку.
Я стою перед ним, он дописывает, встает, протягивает руку:
— Добрый день! Капитан Геннадий Васильевич Коломенский...
Теперь, конечно, Геннадий Васильевич. А тогда, на регате 74-го года — третий помощник капитана Гена Коломенский. То же полноватое лицо, те же усы, только теперь седые, но та же великолепная улыбка...
Последний из «Летающей линии Пи»
Мы стояли на ремонте в Германии, — сказал капитан, — и там, для испытаний корпуса на износ срезали пробы стали. У «Крузенштерна» сталь крупповская, какая-то особая, с секретом. Я в воду бросил гвоздь и эту пробу стали. Гвоздь уже проржавел и развалился, а этот, смотри, блестит как новенький .— И он протянул мне стакан с водой, на дне которого лежали железки.
Так начался наш разговор о «винджаммерах» — «выжимателях» ветра, которые строились до конца двадцатых годов нашего века и к которым принадлежал «Крузенштерн».
