Война плащей - Константин Лебедев
Оставлять девушку совсем без присмотра было нельзя, и Генри Гилберту пришлось, перебарывая смущение, взять эту обязанность на себя. В своей беззаботной радости Софи была красива как никогда прежде. Постоянные тренировки окончательно сформировали ее тело, однако рыцарь никогда не рассматривал ее в качестве любовного интереса. Для него она скорее заменила младшую сестру, которую он давно не видел и сильно соскучился. Сидя вечером у камина постоялого двора, довольная девушка куталась в тяжелое покрывало, пытаясь согреться.
— Что-то тоскливо. Софи, не споешь для нас? — лениво потянулся в кресле оруженосец.
— Что вы, я не пою, — засмущалась девушка.
— Врать нехорошо, особенно если ты будущий символ армии его преосвященства. Я слышал, как ты пела в лесу во время одного из привалов, — укоризненно улыбнулся Эдвард.
Софи наградила его недоброжелательным взглядом и пыталась вежливо уйти от исполнения просьбы, но зацепившиеся за идею рыцари не позволили ей сменить тему. Один из них схватил стоявший рядом с трактирной стойкой ящик и, перевернув его, поставил прямо в центре зала, приглашая воительницу подняться на импровизированную сцену. Девушка с надеждой посмотрела на Генри, но тот лишь обезоруженно развел руками в стороны.
Покрасневшая и очевидно нервничающая Софи, поправляя покрывало, забралась на подготовленный для нее пьедестал. Первые строки излюбленной аурлийцами баллады о Сиворте в сочетании с ее нежным голосом моментально заставили трепетать сердца опытных воинов. Даже шумная компания рыбаков в дальнем углу зала умолкла, привлеченная завораживающим пением.
Эпос о Сиворте повествовал о великом воине, что покинул родные края, чтобы обрести заслуженную славу. Оставив дома любимую, он присоединился к объединенной армии, выступившей против возвысившегося герцогства Литос. Не стерпев мук ожидания, девушка переоделась мужчиной и отправилась на войну вслед за своим избранником. На поле брани решающего сражения они нашли друг друга, но счастье их было недолгим. Копье герцога Литоса пронзило их обоих, навеки связав воедино. Прошли годы, и на месте их гибели расцвела прекрасная яблоня, похожая на слившихся в поцелуе влюбленных.
Слушая песнь Софи, рыцарь не мог оторвать от нее взгляда, мечтая только о том, чтобы случилось чудо и войны не было. Эта девушка была слишком молода, слишком чиста и слишком искренна для ее ужасов. Его воины просили ее не останавливаться, и Софи сменила репертуар на более жизнерадостный, исполнив наиболее популярные среди крестьян песни, эхом разносящиеся по полям во время весенних посевов.
Утром сэра Гилберта разбудил встревоженный оруженосец, зажавший рукой рот своего господина. Эдвард прислонил палец к губам, призывая хранить молчание. Верный слуга всегда вставал с первыми лучами солнца. Отправившись к морю, чтобы умыться, он услышал звук множества весел, тревожащих спокойную водную гладь. Разглядев сквозь густой утренний туман очертания крупного корабля, воин поспешил предупредить собратьев по гвардии.
Поняв все без дополнительных разъяснений, Генри бесшумно вскочил с постели и, не тратя времени на экипировку доспеха, схватил меч и бросился к комнате Софи. Дотронувшись до девушки и аккуратно выглянув в окно, он увидел на улице воинов в зеленых плащах. Судя по шуму, который они издавали, моряков было не меньше пяти десятков.
Опытные гвардейцы просыпались и вооружались, практически не издавая лишних звуков. Моряки ходили от одного дома к другому, выволакивая из жилищ рыбаков половину того продовольствия, что могли найти.
— Останься здесь. Не смейте выходить. Защищай ее даже ценой своей жизни, — прошептал рыцарь оруженосцу, но этого и не требовалось.
За долгое время служения Эдвард научился понимать своего господина без слов. Схватив готовую возразить Софи за руку, оруженосец потянул ее обратно на второй этаж трактира.
Зеленые плащи продолжали свое продвижение в глубь деревни. Еще несколько домов — и они окажутся у дверей постоялого двора. Два десятка гвардейцев уже ждали приказа своего лидера. На лицах мужчин не читалось и тени страха, лишь непоколебимая решимость отправиться вслед за сэром Гилбертом.
Стоило моряку выбить дверь, как меч Генри распорол ему брюхо. Стараясь сильно не шуметь, воины выскакивали на улицу. Один из мародеров все же успел свистнуть, чтобы предупредить остальных. Моряки тут же принялись сбегаться к единственному источнику сопротивления, что таила прибрежная деревня. Несмотря на численное превосходство, у зеленых плащей не было ни единого шанса на победу. В бой с ними вступили одни из лучших воинов Ортоса, прошедшие не через один десяток боев.
Сдаваться тем не менее моряки не собирались и оказывали отчаянное сопротивление. Под их давлением гвардейцам пришлось разомкнуть строй, но и вдали от своих братьев каждый из них оставался опасным противником.
Сэру Генри приходилось сражаться с тремя воинами одновременно. Один из них зашел ему за спину, заставив рыцаря нервничать, но тут в его сердце неожиданно ворвался арбалетный болт. Расправившись с двумя оставшимися оппонентами, Гилберт обернулся в поисках своего спасителя. В окне постоялого двора виднелось самодовольное лицо Эдварда, сжимающего в руках арбалет. Оруженосец поднял руку, показав четыре пальца, намекая на то, что за время их долгого знакомства в четвертый раз спасает своему господину жизнь.
В ответ Генри показал три пальца и покачал головой. Он был уверен, что справился бы с троицей и без чужой помощи. Эдвард изобразил наигранно обиженную гримасу, хотя и сам прекрасно понимал, что его господин в помощи не нуждался.
Зеленые плащи отступали к кораблю, пытаясь унести с собой все, что удалось награбить. Это стало их роковой ошибкой. Тяжелая поклажа сильно замедляла бегство. Опередив на несколько десятков шагов своих людей и пробежав по трапу, сэр Генри догнал врагов на палубе корабля. Напуганные его решимостью моряки ничего не могли противопоставить рыцарю. Впав в азарт боя, он с холодной расчетливостью лишал жизни своих противников. Сражение было окончено всего через десять минут после его начала.
Гвардейцы возвращали жителям деревни их похищенное имущество. В этом бою отряд Гилберта потерял лишь двоих, но знал он их не первый год и смерть каждого принимал близко к сердцу. Когда поселение рыбаков успокоилось, Софи и Эдвард вышли на улицу. Девушка не могла отвести взгляда, увидев мертвые лица тех, кто еще вчера увлеченно следил за ее выступлением.
— Тебе еще только предстоит к этому привыкнуть. Они были хорошими людьми. Мы похороним их по всем правилам, — понимающе проговорил Генри.
— Они бы хотели, чтобы ты прочитала молитву, провожающую их в заботливые объятия Творца, — добавил Эдвард.
Среди убитых был один из ближайших друзей оруженосца, но привыкший к потерям воин не проронил ни единой слезы. Софи не отказала мертвецам в последней просьбе. Их похоронили через час на расположенном вблизи деревни погосте.
— Вот и кончились последние спокойные деньки, — хмуро проговорил Эдвард, когда их конный отряд повел лошадей в сторону Лонда.
— Здесь мне на секунду показалось, что грядущая война — лишь дурной сон. — Девушка ехала верхом, понурив голову.
— Война не щадит никого, особенно тех, кто меньше всех ее жаждет. Сегодня ты получила важный урок. Никогда не забывай его. — Генри решил, что сейчас лучше взять на себя роль наставника, нежели друга.
За время пути боль Софи трансформировалась в раздирающий изнутри гнев. Заметив это, Гилберт приказал остановиться на привал. Оставив отряд на опушке, они вдвоем ушли в лес, где рыцарь заставил ее обнажить меч и устроил очередную тренировку. В этот раз атаки девушки были столь яростными, что воину пришлось защищаться в полную силу. Выбившись из сил, Софи уткнулась в грудь своего учителя и расплакалась. Генри обнял ее и по-отечески погладил по голове. В этот момент рыцарь готов был нарушить приказ верховного магистра и помочь этой девочке сбежать от того ужаса, что ждал ее впереди.
Глава 9. Верность клятве
Уильям Олридж торопился. Климатические сдвиги изменили рельеф гор, и теперь его отряд отставал от намеченного плана. Не дожидаясь, пока основные силы
