Война плащей - Константин Лебедев
— Олриджи… Да, их падение — это отчасти и наша вина. Мы слишком долго рассуждали, когда надо было действовать. Будьте нашими гостями этой ночью, утром мы дадим свой ответ. — Старик погрузился в размышления о былых ошибках.
Уильям хотел сказать еще что-то, чтобы добавить мотивации для принятия верного решения, но Белозар его остановил.
— Подчиняемся твоей воле, отец. — Чарли склонился в глубоком уважительном поклоне.
Кэр моментально уставился на зеленоглазого. Теперь ему стало очевидно, почему черты лица вождя древних показались ему знакомыми. Те же выделяющиеся скулы и волевой подбородок. Встречу отца и сына тем не менее нельзя было назвать счастливым воссоединением семьи. Между тем было ясно, что у этих двоих есть нечто общее не только во внешности, но и в характерах. Оба ставили долг перед своим народом выше собственных жизней или благополучия.
Пройдя через скрытый за водопадом лаз, путники оказались в святая святых первых хозяев континента. Эту ночь делегация мятежников провела в пещерах. Бродя по узким темным тоннелям, Итан и Сирин быстро поняли, что самостоятельно выбраться из этих лабиринтов они не смогут. Блики костра, у которого они расположились обсуждать детали предстоящего восстания, озаряли стены. Вожди племени и наиболее любознательные жители пещер облепили чужаков, внимая каждому слову их необычной истории.
Сперва слово взяли Агний и Валиса, кратко поведав сородичам историю своего народа после бегства из Аурлии. Видя негативное и достаточно болезненное отношение древних к великому исходу, Сирин предпочла не афишировать тот факт, что является прямым потомком вождя, пошедшего на сделку с одним из праотцов. По мере повествования рыжеволосой четы к костру подходили все новые и новые вожди рассредоточенных по горам племен.
Затем речь держал Уильям. Старый воин, которого Белозар назвал отцом, периодически переводил взгляд на своего сына, требуя подтверждения только что произнесенных слов.
— Я прошел с этими людьми через множество битв. Им можно доверять. Ты ведь сам слышал, что им попросту некуда отступать. Сейчас или никогда, отец. Да, многие из нас погибнут, но наши потомки всегда будут помнить и чтить принесенную нами жертву, — подытожил Чарли Рокуэл, когда мистер Олридж закончил свое повествование.
— Вы о многом поведали сегодня. Нам потребуется время, чтобы все обдумать. Как я и сказал, ответ вы получите завтра. Есть еще одна вещь, в которой я должен убедиться, прежде чем принять решение. Скажи мне, Белозар, ты ведь читал священную книгу? — Итану на секунду показалось, что в глазах старика впервые промелькнула укутанная в одеяло из печали нежность, направленная в адрес его сына.
— Разумеется. Сотни раз и знаю ее наизусть, — удивился доктор, уже осознавший, что в вопросе присутствует какой-то подвох.
— В таком случае ты должно быть заметил, что там не хватает страницы? Когда ты родился и впервые посмотрел на меня своими зелеными глазами, я сразу понял, что мне оказана великая честь и одновременно тяжелое испытание стать отцом избранного дитя. Ты взрослел, и мы не могли и дальше скрывать от тебя твоего предназначения, но даже тогда я не был с тобой до конца откровенен. Должно быть, древние боги навечно прокляли меня за то, что я совершил в тот день. Прежде чем показать тебе книгу, я собственноручно вырвал из нее страницу, имеющую непосредственное отношение к пророчеству.
Белозар выглядел абсолютно обескураженным. Не скажи ему об этом отец лично, он никогда бы не поверил, что тот способен на подобное святотатство.
— Эта страница содержала последние строки пророчества. Зеленоглазый муж принесет нашему народу былое величие, но сам его не увидит. Ты умрешь, Белозар. Зная это, ты готов идти дальше?
Теперь Кэру стал понятен тот холод, с которым старик принял своего сына.
Тот только вновь обрел потерянное дитя, но радость встречи была лишь знаком его скорой гибели. Вождь древних должен был отправить собственного сына на заклание ради блага своего народа. Уильям Олридж бросил настороженный взгляд в сторону доктора. Вопреки ожиданиям, в повисшей тишине раздался громкий смех Белозара.
— Моя судьба известна мне и без пророчеств. Если мне суждено принять смерть, я встречу ее как свою сестру. — Доктор рефлекторно завел за спину руку, на которой не хватало пожертвованного Га-либу мизинца.
Только сейчас Кэр понял, как сильно Чарли устал от возложенных на него обязательств. Настолько, что собственная смерть уже не казалось ему чем-то ужасным. Возможно, именно в ней он видел единственное избавление от давящего на плечи долга. Чарли Рокуэл четко осознавал и абсолютно примирился с тем, что вся его жизнь от первого до последнего вздоха будет посвящена лишь пророчеству.
Остаток ночи выдался тревожным. После ухода вождей племени на совет делегация еще долго обсуждала свои шансы на успех, сидя у потрескивающего костра. Кроватями им сегодня служили выбитые прямо в скале углубления с разложенными внутри лежанками. Утром посреди абсолютной тьмы послышались шаги парламентера, уполномоченного говорить от имени всех племен. В арке тоннеля появилось лицо отца Белозара. Встретившись с ним взглядом, Чарли Рокуэл расплылся в широкой улыбке, зеленые глаза засверкали во мраке пещеры.
Глава 8. Первые жертвы
В соответствии с приказом верховного магистра, Томас Мур достаточно оперативно расположил свое многочисленное войско в полях вблизи Лонда. Заняв одну из немногочисленных окрестных деревень и разбив рядом бесконечный палаточный лагерь, генерал делал все, чтобы не дать своим солдатам расслабиться. Ежедневно он муштровал воинов, гоняя их на тренировочных маршах и отрабатывая различные тактики.
Свободный от бремени командующего, Генри Гилберт все свое время тратил на обучение переданной под его полную ответственность подопечной. Иногда рыцаря все же вызывали на совет, и тогда его место подле Софи тут же занимал преданный оруженосец Эдвард.
По сложившейся в рядах гвардии традиции весь отряд сэра Гилберта обедал за одним столом. В ходе подобных трапез над застольем всегда витали непринужденные беседы. Однажды в ходе одного из подобных разговоров члены гвардии узнали, что прожившая всю жизнь в деревне Софи ни разу не видела моря. Эдвард, а за ним и другие члены отряда перевели вопрошающие взгляды на Генри Гилберта.
Рыцарь некоторое время колебался, прежде чем дать ответ на непроизнесенный вопрос. С одной стороны, шла война и ему никогда не был свойственен необоснованный риск. С другой — в скором времени девушка могла погибнуть ради общего дела, и он просто не мог ей отказать. В конце концов, принимая решение, он успокаивал себя тем, что Корквил находится на другом конце континента и языки пламени мятежа еще не должны были достигнуть восточного побережья Внутреннего моря.
Выбив разрешение у Томаса Мура, небольшой отряд покинул ставку главнокомандующего и отправился на запад. Прибыв в одну из рыбацких деревень под названием Таллоу, Генри с наслаждением наблюдал, как в расширившихся от удивления зрачках Софи отражаются прибрежные волны. Девушка была счастлива, как ребенок. Будто опасаясь, она неторопливо подошла к линии, разделяющей две стихии, и, опустившись, зачерпнула воду в ладони. Обернувшись на свое почетное сопровождение, она одними глазами задала немой вопрос, полный надежды.
— Думаю, можно, — тронутый ее искренним восхищением, сэр Гилберт позволил ей искупаться.
Девушка быстро избавилась от легкого доспеха и сбросила одежды, оставшись лишь в тканевой тунике. Разбежавшись, она с наслаждением бросилась в прохладные воды Внутреннего моря. Когда она вынырнула, мокрая материя облепила ее тело.
— Что глаза разинули, всем отвернуться! — крикнул сопровождавшим гвардейцам Эдвард,
