Трудоголик - Андрей Валерьевич Скоробогатов
— Велодорожка! — обрадовался я.
— Ва? — спросил самурай.
— Everything is fine, nothing, — ответил я.
Тот нахмурился, пробормотал что-то на английском с жутким картавым акцентом, из чего я расслышал «Уайт валвалс».
— Если ты меня спрашивал — то мог бы просто бителепатию включить, — прожужжал в ухе голос Серафимиона. — Да, тут велодорожки раньше были, но в конце войны все велосипеды в пушки переплавили. Выходи на следующей остановке, не забудь.
Я последовал его совету, мельком заглянув в планшет, осторожно вытащенный из кармана. Белая точка стояла у единственного уцелевшего здания — трёхэтажного, с белым мраморным фасадом, который был лишь слегка повреждён. Над фасадом висело три флага: чёрно-коричневый, с треугольником, белый с синей снежинкой и красный, с чёрно-коричневыми лучами, а над дверями виднелась табличка:
[Площадь Великих Скульпторов, 3]
[Гостиница Дипломатическая]
Зашёл внутрь, предварительно сунув серокожему привратнику в морду ксиву — тот даже не шевельнулся.
Внутри была вполне современная стойка администратора, коим отказались первые из увиденных мной вблизи гмонниек. Признаться, они не вызывали куда меньше того жутковатого чувства инаковости, которое я испытал при виде первых представителей чужого разумного вида. Гораздо больше они походили на странных коренастых перуанок или полинезиек с непривычным цветом кожи и длинным носом. Причём я всё больше замечал разницу двух то ли рас, то ли народов — одни были заметно ниже, коренастей, узкоглазей и носастей, больше напоминая гоблинов, чем гномов, а вторые были более высокими, смуглыми и похожими, скорее, на людей-негроидов.
— Доброго дня, Толния? — спросила одна из гмонниек, хищно зыркнув на саквояж.
Я кивнул, мне выдали ключ и сказали подняться на третий этаж. Номер оказался вполне приличным, в районе трёх звёзд — с большой кроватью, чистыми простынями, столиком, камином и обогревателем. Конечно, сравнение уместно, только если не брать в расчёт сильную разницу в технологиях, единственную розетку на стене, тусклые лампочки Ильича в потолке. В санузле обнаружилось какое-то подобие душевой — зарешётчанная дырка в стене с рычагом, по нажатию на который лилась тёплая, но не сильно горячая вода. Прочно закрыв дверь, я раскидал все вещи, разделся, разобрался с обогревателем и достал книгу.
Раскрыл — все страницы оказались пустыми. Просто белый лист. Догадавшись, что это неспроста, я снова вызвал семиугольник. Текст на странице появился — и это было оглавление книги «Популярные Алгоритмы».
В этот момент я заметил, как кто-то смотрит на меня из приоткрытого шкафа. И взгляд этот был недобрый.
Глава 9
Основы
[200/10]
Холодок пробежал по спине.
— Эй, кто это? — я встал с кровати, осмотрелся и взял кочергу, прилагающуюся к камину.
— А? — послышался в ухе голос Серафимиона.
Осторожно приблизился к шкафу, шевельнул куртку. Помотал головой — и понял, что показалось. Видимо, то, что я принял за глаза, были изгибами ткани.
— Это ты за мной следил? — спросил я.
— Ну, я слежу, но только за голосовым каналом. Ты уже что-то наколдовал? Фон в комнате повышенный.
— Не знаю. Пока, вроде бы, ничего, но собираюсь. Освежить в памяти основы, знаешь ли.
Я вернулся и открыл книгу.
— Ага, решил попрактиковаться? Издание достаточно старое, и больше для школьников, но — удачи!
Я почувствовал привычную эйфорию и покалывание в висках, которое иногда сопровождает предвосхищение от умственного труда. И я начал первую свою магическую практику.
В книге было три раздела: «шаблоны Алгоритмов», «Алгоритмы для Овеществлённого» «Алгоритмы для информации». Первый я пролистал и с радостью обнаружил, что почти все заголовки знакомы — они совпадали с паттернами программирования, которые я учил ещё в универе: все эти «Строитель», «Прототип», «Компоновщик» и так далее. У каждого алгоритма рядом стояло значение в странной единице исчисления: мана-тонны.
— Инга… вот откуда ноги растут! Стартаперы! — пробормотал я.
— Кого ты имеешь в виду?
— Слушай, Серафимион, я тут дальше сам справлюсь. Только…
Я пролистнул дальше, к «Овеществленным», и ухмыльнулся.
— Тут язык-то другой!
Язык, действительно, оказался совсем другим — родным «рутенийским», как теперь его тут называли. Все строчки кода, написанные «портянкой» или нарисованные в блок-схемах, напоминали нелюбимый многими язык программирования для бухгалтеров.
— Не догадываешься? Тут защита от дурака. Переводчик в планшете. Ну, всё, я удаляюсь. Если что — звони! У Тизири смена закончится через пару часов.
— Окей!
Я решил не искать лёгких путей, пролистнул в самый конец книги на алгоритм «Чтение мыслей с речевого канала».
На рутенийском он звучал примерно так:
[Объект — Выбери Разумного.]
[Импортируй Алгоритм Распознавания.]
[Импортируй Алгоритм Муха-в-ухе.]
[Выбери источник — голосовой нерв Объекта.]
[Пока не Выберешь нового Разумного и пока источник не прекратится — делай распознавание источника, перенос информации, делай перевод информации Мухой-в-ухе.]
[Закончили]
Стоило всё это великолепие 0,01 мана-тонны в минуту. Порывшись в меню планшета, я выбрал переводчик на с русского на татарский. Достал листочек, нашел карандаш, почеркался и за двадцать минут перевел весь текст, вышло примерно так:
[Объект — Акыллыны сайла]
[Белеп алу алгоритмын керт]
[Колактагы чебен алгоритмын керт]
[Чыганакны сайла…]
Пожалуй, я не буду приводить полный текст, потому что,
