Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1977 год
В конце августа или в начале сентября 1806 года (точная дата не установлена) корабли вышли в море, а уже 8 октября в Петербург с грузом американских товаров благополучно прибыл «Иоанн Креститель».
Что же касается «Архистратига Михаила», то его плаванье было не столь удачно. На обратном пути корабль дважды садился на мель в балтийских проливах, товары с него выгружались на берег, затем он ремонтировался в Копенгагене и прибыл в Ревель в конце 1806 года, имея на борту лишь часть принятого в Бостоне груза.
Вот тут-то пришлось Анфилатову побегать и покланяться. Во-первых, на «Архистратиге Михаиле» оказались запрещенные к ввозу товары. Во-вторых, часть груза была оставлена в Швеции, и в связи с начавшейся русско-шведской войной о его получении нечего было и думать. Только после заключения мирного договора в 1809 году такая возможность появилась. Но неприятности Анфилатова на этом не кончились: когда корабль прибыл наконец из Швеции, он был задержан в Архангельске таможенными крючкотворами.
Анфилатов метался из Петербурга в Архангельск и обратно, писал прошения в Коммерц-коллегию. Лишь к июню 1809 года все товары были доставлены в пакгаузы.
Какой же был коммерческий итог первой русской торговой экспедиции в Соединенные Штаты?
Надо сказать, что точный ответ на этот вопрос получить трудно. По исчислению таможни прибыль превышала миллион рублей. Сам же Анфилатов утверждал, что чистая прибыль составляла 150 тысяч рублей, ибо продажная цена некоторых товаров была завышена таможенными чиновниками, а главное, непредвиденные расходы поглотили значительную часть суммы, вырученной от продажи американских товаров. Перечень их сохранился в таможенных документах: гвоздика, гвоздичная головка, мускатный орех, перец, имбирь, какао, каролинское пшено (видимо, кукуруза), сахарный песок, сандал, брусковая краска, индиго, лавр, корица, красное дерево, кофе, ром и шоколад.
Кроме того, были доставлены запрещенные к ввозу товары: пиво, ликеры, ананасы и отофиты (?), которые благодаря хлопотам Анфилатова в виде исключения были разрешены к продаже.
О том, каким образом они оказались на борту анфилатовских кораблей, можно только догадываться. То ли американцы были застигнуты врасплох русской экспедицией и не знали, чем расплачиваться, то ли языковой барьер породил конфузные ошибки при переговорах.
Ясно лишь то, что американские бизнесмены имели слабое представление о русском рынке, а каргадор Анфилатова оказался не на высоте положения. Подумать только, он тащил через два океана пиво и ликеры, запрещенные к ввозу, и не удосужился закупить хлопок, ставший к тому времени традиционным предметом русского импорта. Впрочем, даже с учетом всех этих ошибок и затрат можно констатировать, что предприятие оказалось удачным. Примечательно, что американские купцы быстро среагировали на русскую инициативу. К 1811 году они уже имели в Архангельске две торговые конторы, и их успешная деятельность (наряду с анфилатовской экспедицией) проложила дорогу дипломатам: в 1809 году между Соединенными Штатами и Россией были установлены дипломатические отношения, а в 1832 году был подписан торговый договор.
«Благодаря либеральным условиям этого договора, — отмечал через год президент США Э. Джексон, — между Россией и США развивается, процветает и увеличивается торговля, что, в свою очередь, придает новые мотивы той взаимной дружбе, которую обе стороны до сих пор питали в отношении друг друга».
...Успех первой экспедиции побудил Ксенафонта Анфилатова повторить вояж через Атлантику. 10 сентября 1809 года из Архангельска в Америку отправился третий анфилатовский корабль «Ксенафонт». Увы, из плаванья он не вернулся. Ураган или пушки капера отправили его на дно океана — неизвестно.
М. Чекуров
Жатва в океане
«Иваси — рыба неверная...»
Лет 40—50 назад моря Дальнего Востока охватил грандиозный ивасевый бум. Каждое лето несчетные косяки тихоокеанской сардины-иваси поднимались на север, в места нагула, заполняя воды залива Петра Великого и Татарского пролива. Миллионы тонн этой вкуснейшей рыбы — львиная доля мирового улова — оставались в сетях японских, советских и корейских рыбаков.
И вдруг промысел постигла катастрофа. В 1942 году он уменьшился в десятки раз. Затем иваси исчезла практически совсем. Остановились консервные заводы.
«Иваси — рыба неверная, — говорил старый-старый кореец. — Мой дед ел эту рыбу... Мой отец, который прожил больше меня, ловил иваси, когда ему было тридцать и сорок лет, а потом ее не было. Я прожил чуть не век. Когда мне было восемнадцать, я ее тоже ловил. Потом она исчезла... Камбала, минтай — верные рыбы, иваси — неверная».
Этот рассказ приводит дальневосточный океанограф Г. Бирюлин. И действительно, корейские хроники свидетельствуют: на смену уловным, «жирным» ивасевым временам не раз приходили «тощие», а то и совсем пустые. Но отчего, почему?
— В конце 30-х годов в Японском море наступило похолодание, — объясняли ученые. — А иваси рыба субтропическая, ей нужна теплая вода. Теперь же, — продолжали они в начале 50-х годов, — ожидается потепление. Ждите повторения ивасевого бума.
Но рыба не пришла ни через десять, ни через тридцать лет после внезапного исчезновения. Правда, ей на смену явилась холодолюбивая скумбрия. «В чем причина?» — вопрошали рыбаки. Ученые только поднимали очи горе: говорили о действии космических факторов — лунных циклов, пятен на солнце. Но эти объяснения, граничившие с астрологическими предсказаниями, мало трогали сердца.
Был, однако, и такой прогноз. В конце 30-х годов японский ихтиолог М. Уда заявил: иваси скоро исчезнет. Свой вывод он сделал, изучая места ее Нерестилищ. Но голос ученого остался гласом вопиющего в пустыне: никто не пожелал услышать его в пору бума. Коллеги просто не разделяли мнения Уды, а рыбопромышленники недвусмысленно намекнули, чтобы он не мешал их бизнесу.
О прогнозе вспомнили, когда беда разразилась. Тогда рыбаки сами обратились к ученому с вопросом: «Когда возвратятся иваси?» Уда ответил: «В середине 80-х годов». Но коллеги ученого снова остались при своем мнении — слишком много неясного было в механизме его прогноза. Но с японским ученым согласилась... рыба. Вот уже несколько лет уловы иваси на Дальнем Востоке растут. «Дальрыба» готовит флот, завозит сети в ожидании нового ивасевого бума.
И все-таки исчезновение иваси остается загадкой. Впрочем, так же как и ее возвращение. Наука пока еще очень мало знает о жизни, которая вершится за береговой чертой. «Я кажусь себе мальчиком, играющим на берегу, в то время как неизмеримый океан истины расстилается перед моим взором». Эти слова приписывают И. Ньютону и относят их к науке. Однако то же самое даже сегодня можно сказать и о самом океане, о его жизнедеятельности.
Вот в дополнение к случаю с иваси еще одна загадка. На рубеже XX века кальмары буквально наводнили Ла-Манш. Их было так много, что когда они, так же неожиданно, как и появились, вымерли, то на вывоз их выброшенных на берег останков было мобилизовано окрестное население. А ведь кальмары в этих краях обычно встречаются редко.
Другой пример. В 1932 году несметные косяки сельди заполонили море у мурманского побережья. Жители просто запирали ее сетями в заливах и уже оттуда черпали. Впрочем, нечто подобное не раз сличалось и на Дальнем Востоке. Но отчего и почему это происходило, на это нет пока исчерпывающего ответа: люди наблюдают финал драмы, действие которой происходит вдали и на глубине.
Ихтиолог, правда, скажет, что все это местные, локальные вспышки, вернее, всполохи жизни, по которым нельзя судить о биомассе океана. Но чем вызваны эти вспышки? О чем они говорят? Что управляет поведением тех же иваси?
«Рыба ищет, где глубже...
...а человек — где рыба». Эту нехитрую присказку нельзя понимать буквально. Те несколько десятков видов рыб, которые являются предметом промысла, приходят нагуливаться на мелководье, где их уже поджидают рыболовные флотилии. Скопление судов на таких банках огромное. Моряки шутят: стоит обронить там утром часы, как к вечеру их непременно кто-нибудь выловит.
Мировое рыболовство все еще в основном толчется на шельфах. Здесь, на мелководьях, составляющих не более одной десятой площади океана, добывается девять десятых мирового улова рыбы.
Всего лет десять назад поисковые корабли открыли богатые рыбой места не на шельфе — в открытом море, на склоне Курило-Камчатской впадины. Затем советские океанологи обнаружили и исследовали сообщества ставрид, снетка, морских карасей в южной части Тихого океана. И даже за тысячи километров от берегов, на возвышенностях подводных хребтов, открыты крупные скопления рыб.
