Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2016

После Миро-811

Е.Г.М.

От головоломок Эрнё Рубика, странных игрушек от электрическойнеисправной розеткиТы подходила сама наивность и мечтаС потерянными драгоценными зернами счастья в травянистомплатье гризетки.Зрение твоё притуплённое сеиминутными удовольствиямиВ благословлении Иакова, второй половины 20 века.Твой мир, природа и заводы,В павильоне арабесок старше нас люди морщили лбыС первой группой секретных сигналов и нажатий спейс-клавиши,комюникейшен-трубы.Радиограммой на время и сильных околоземных бурьВ пионерской обсерватории через тернии к звёздамМы выколачивали из гильз папиросок табакДеревья гнулись в дугу и из за Республиканской Больницы мывыходили в камне-известняковых пальто и головорогих шапкахчернильного цветаИ вздыбленных танков Читинского учебного порубежья-Каштак.На лестнице по которой спускались и поднимались наши всегдана работе родителиНо тоже парили в тендряковском пространствеАнгелы шестидесятыхПарни, девчатаС семидесятой широты.Ты была же лучом, он падал и отражался в том направлении,откуда пришла большеротая тыИ обрубалась по контуру в ослепительной феерии простонароднойи величавой.С факелом в правой и топлес и в левой – двуручным мечом махалаи проводила плечом.Сидим на белесом холсте в непропорционально маленьких креслахВ мягких, бархатных и простыхИ с рукоделием статическим за башнями шкворчящими голубымсалом,Тесла пришёл и ушёл и Стены Молчания, штрабил.

После Миро-810

Е.М.

И йети распластанные чорные, чёрные носки в виде летучих рыбСнятые поспешно с чьих то натруженных ногИ будка телефонного автомата переделанная в букросинг с НовымЗаветом на полочке, банки томата пустые, но с завинчивающимикрышками, с подтеком свежим на слабовидящих стенках,Забыли мыть?!Читатели сидят на корточках или вольно валяются поджав пальцыног в китайских тапках, вскрикивают во сне, мечутся как ионызадымленного серебра, хаотичные от добра добра?!И ночующая маршрутка у бесприютных кустов с надписью Jumper, синхрон ещё озаряет приборную доскуИ праворукий руль, накоротке мигает – сбой.Сибелиус растворяет раковины ушей из разорённого дома Сибири и в отчетливой дневном саматхи на голом витееватом шнуре лам почка горит освещая две тысячисоветских лье под водой.Буду новым Жюлем Верном, королём Краснобородом льющим олово и свинец в банках из под рыбных консервов и эти на пальцах зелёные самопальные перстни вырезанные из хула-хупа, axa дуу гэй – братские.Ты смотришь на меня как Уленшпигель в нашем удэнском Брюге И я набирают черемуху в спелые ладони, с набитым ртом говорю, – комунизмын туя(боятся, но улыбаются губы)Комолые утюги облаков плывут по небуИ там у иволгинских сопок мы смотрим поочередно в бинокль на белую ступу,На окна гидромелиоративного техникума,Там студенты в идентичных вечности играют в вечерний волейбол воспаряют над сеткойКак уже без хвостов игуаны дрепещат –весь свет земной любя.И мы уже как св. монументы в размеренном ритме буряяд композиции и наши сдержанные жесты рук и взволнованность и страдание мучеников.И мы в световом потоке наших диафрагм, почти удовлетворительных выдержках космонавты этого для кого то ненужного лета на потолках, на раздвижных экранах с реакарнацией вудстокских джинсов су против ацтекских обьектов блохиНЛО в забеге с гравийной дорожки сигают.Байопис, самописцы режут и мажут нечеловеческий гул.Я протягиваю тебе не нужную, но вот пригодившуюся цепкую старость Оби – Ван Кеноби важно ступаю на лизнутый волнами мол.

После Миро-808

Е. М.

Самозамкнутая, идущая на пресловутый амарсановский северВ би колхозото на манчивом ветру не забывай пожалуйставысохших цветулеев,То что билось в тебе и боролось с ранних горлицинныхлетТо что нажила волшебством, в безвоздушном сомлела.Трёх сестёр яркого и обманного летаЧеремухи би, крушины (нагаса абамни), яблони возлеживотноводческих ферм поливала из лейки Хавроша и тихохонько пела.Сейчас в Гернике вздыбленного бетона, арматуры, вкладышей и колецзаросших бурьяномВ эру уже точно не светлых годовИ под камнем горючем державки и шестерни обманувшего нас мистераГорби пестовавшего заокеанских с козлячьими бородами мужиков.И только что мы не плавились в зеркалах, они же лежали в кучетаких же зеркал за восточной оградой.Я еще смешался с душой ХименессаНалив на палец вина в пиалуВо рту подержал и созерцал исцарапанное пространствоПорвано и выцвело платье двораВ карбонильных сердечниках сверкнув в трепетном освещении,махе невидимых крыла и в грустинной наплавкеКозырёк твоей шапки сверкал.Они подходили извне несмотря на жару в зимних шапкахВ дерзости воображения, но кротости и смирения в молибденовыхкрючках сжимая вольфрам, волхвы.Серьёзный вешний и ни чуть не усталый видМимо ёлок поехала на оражевом автобусеМимо ребятни с яблоками, книгами и тетрадями бии гу?Махала рукой и закрывалась от вечерних солнцТрёх как обычно в оптическом обмане.Ты праведно поступила, не бросила кота в реку, не бросила хлебав комнату.В сияющем дыме обветренными губами стихи свои в песенникедочиталаВ гербовник засушила герберы и другие неясыть цветыС Тредиаковским скучала.

Павел Рыжаков

Явления

Рыжаков Павел Борисович родился в 1982 г. в Ленинграде. В настоящее время живет в Барселоне. В 2015 году напечатал перевод анонимной поэмы 13 в. «Бестиарий любви в стихах» (изд. Водолей). Переводил также пьесы Беккета/Пинже («Старая песня», Совр. Драматургия, 2012) и Стоппарда/Сиблейраса («Герои», http://www.theatre-Library.ru/). В настоящее время готовит к публикации перевод поэмы Жана Ренара «Слово об Отражении» и избранные переводы из поэзии трубадуров. Подборка оригинальных стихов была напечатана в альманахе «Всемирный день поэзии-2004», Нью-Йорк. Главные литературные интересы Рыжакова – русский авангард и средневековая поэзия.

Комедианты

Комедианты, все убрав в фургон,Белила соскоблив, из города долой.И вот они в лесу, и льется легкий звонБубенчика, и пахнет лес смолой.Та лютня, что всего лишь час назадСлужила им подобием кастрюли,Теперь лидийский лад и эолийский ладПоет. А дерева сомкнулиНад ними гибкие свои тела,И только тихий шелест, и копытаКоня, прикрывшего глаза,Стучат.

Девушка и смерть

Девушка:Зачем ты тянешь кисть руки,Куда, скажи, куда?Не видишь ты, как плоть белаИ как я молода?Не слышишь, как звенит ручейМоей души реки?Ты стужей на меня не вейИ за собою не влеки!

Оставь меня, мешок костейИ черепа дупло –Таких непрошеных гостейНе принимай тепло.

Да шутка ли? Едва постойПопробуй раз чихнуть –Он норовит тебя косойПо шее полоснуть!

Смерть:Жизни пышные покровы,Жизни дикие порядки,Были вы пока здоровы,Принимали без оглядки.

Мы ж в замену предлагаемВам порядок и покой –Вы избавитесь от ненужных знаний,Вас не будет мучить зной.

Я ведь тоже раньше звалсяСлавный рыцарь ГодемарИ в сияющих доспехахСлаву громкую искал.

А теперь мои заданьяСтали проще – я хожуИ в земли сырое зданьеКрасных девиц увожу.

Девушка:Годемар, владыко милый,Ненаглядный мой жених…

Обратилась прахом деваИ упала перед ним.Смерть над девушкою плачет,Над невестой слезы льет,Облачком над ней маячитИ работать не идет.

Нерваль

…Тогда уходят корабли,Их первосозданные тениБредут чуть сбоку, и огни землиПрощаются с огнями борта медью бликов.В воде играют очереди доков,И рыбьи стану боковНебритой набережной таят.Пахнет морем. Редкие огниТо тут, то там мерцают,Птичьи тениСкользят по горбылям воды.Темнеет.Где-то он, корабль?Ему соленый ветер ест глазаИллюминаторов,И свет танцует ночьюПугливый танец дочерей огня.Ах, Сильвия серебряного края,Монеты Лун на дно озер бросаяРазрушенных просторов Валуа,Не льется сонный луч на памяти весла.

Могила над Нервалем в виде чаши,Кусок материи наброшен ей на уши,Как волосы или парик.Вобравши пламень, плод над ним горитИ скалит глаз единственный – шиповник.

А мысли, чем они не птичьи трели,Стучащие о костяную сферу?Амуры или вороны пропелиГимн мимо проплывающей Киферы?Гори-гори, фонарь Александрии,Уж скоро кораблей борты сырыеВойдут в твою невидимую гавань.

Рембо