Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2016

Плавучий мост. Журнал поэзии. № 2/2016

© Редакция журнала «Плавучий мост», 2016

© Verlag an der Wertach, 2016

© Авторы публикаций, 2016

Поэзия и время

Герман Власов[1]

Поэты о войне

«Но святой Георгий тронул дваждыПулею не тронутую грудь…»

Военная поэзия – отдельная тема, и хвалебные оды на взятие неприятельской крепости занимают в ней лишь малую часть. Стихи поэтов-фронтовиков, нередко погибших на войне в самом расцвете, как, к примеру, харьковчанин Михаил Кульчитский – редкие по силе свидетельства о переломных страницах истории. Минувший век, щедрый на кровавые жатвы, запечатлен в строках русских поэтов. Хлебников, Гумилев, Маяковский, Ушаков, Гудзенко, Симонов, Слуцкий, Межиров, Друнина, Тарковский – вот первые из них, кто на слуху, но продолжать список можно долго. Часто говорят и то, что фронтовые поэты – особая каста, не приученная лгать, хитрить, приукрашать и выгадывать. Здесь важен фактический материалу не вымысел. Что-то навсегда меняется в человеке, когда он физически чувствует себя магнитом, притягивающим мины, когда смерть для него – обычное дело и когда она чудом «опять проходит мимо». Реальные переживания, правота поэта, взвешенная не силой любви, но смертным роком, определяют последующую жизнь, ее движение и понимание судьбы человека. Поэты на войне – это еще и чувство вины выживших перед погибшими. «Я знаю, никакой моей вины/ В том, что другие не пришли с войны… но все же, все же, все же…» – записал Твардовский. Поэты на войне – это стремление рассказать о товарищах, сохранить их в нашей памяти, воскресить силой мысли и воображения. Как бы там ни было, сегодня мы – наследники этих свидетельств, за которые заплачено так дорого.

В наши дни удивительные стихи Межирова, позднее разработавшего тему «двойничества», кажутся обращенными в будущее: Человек живет на белом свете./ Где – не знаю. Суть совсем не в том./ Я – лежу в пристрелянном кювете,/Он – с мороза входит в теплый дом…‹…› Поэт на войне зачастую обращен к неведомому слушателю, находящемуся от него на большом расстоянии и, возможно, в другом времени. Для него важно передать свое послание, высказаться так, чтобы эхо его строчек продолжало звучать сегодня. Заметим, что такие стихи, такая связь с предполагаемым читателем – взаимная. Но что происходит с человеком, изначально воспринимающим жизнь шире и ярче, если жизнь эта перестает быть мирной? Часто, как это было с Николаем Гумилевым, он становится носителем кодекса чести, становится патриотом и воином – из романтика он превращается в героя. «Та страна, что могла быть раем/ Стала логовищем огня…» – свидетельствует он, и такое утверждение вполне сравнимо с призывом вести «народную священную войну». Наконец, говоря о Гумилеве, юбилей рождения которого мы отмечаем в этом году, стоит упомянуть, что именно на военный период приходятся духовные и идеологические поиски, складываются новые представления о человеке, истории и личности. Поэт, путешественник и теперь уже воин может сказать: «Словно молоты громовые/ Или воды гневных морей,/ Золотое сердце России/ Мерно бьется в груди моей». Поэты на войне это еще и удивительные лирические признания. Знаменитое «Жди меня» Симонова, обращенное к одному конкретному человеку, переписывалось от руки тысячами неизвестных солдат, придавало им веру в человечность и надежду. «О тебе, о тебе, о тебе,/ Ничего, ничего обо мне!/В человеческой, темной судьбе/Ты – крылатый призыв к вышине».-написал Гумилев еще в 1918-м году.

Наверно, никто из поэтов не хотел и не хочет войны, но, обращаясь к поэзии фронтовиков, задаешься вопросом: откуда они брали силы, чтобы не только выжить, но и победить? Одолеть не только врага, но и свои слабые стороны? Как смогли они не только уцелеть на страшной войне, ной не запятнать свои душу и совесть? Что должно было случиться такого, чтобы вчерашний девятиклассник осаждал военкомат и стал командиром танка? Наверно, во времена вызовов извне люди творчества, стремящиеся к целостному восприятию, острее чувствуют потребность защититьто, «с чего начинается Родина» – дом, город, область, страну, ее особую культуру, мировосприятие, ее космос. Поэты на войне защищают свое прошлое и будущее, как бы поднимаясь над настоящим: «Стихи на фронте. В огненной реке/ Не я писал их – мной они писались./ Выстреливалась запись в дневнике/ Про грязь и кровь, про боль и про усталость» ‹…› – такие слова сказал Ион Деген. Война мобилизует на творчество – множество мирных проблем становятся несущественными перед угрозой одной первостепенной, а люди – обычно такие разные – в общем порыве, в конечном счете, побеждают. Вот, наверно, тот урок, та память, которую не стоит забывать сегодня. «Наши павшие – как часовые…» – пел Высоцкий и сегодня наши современники с благодарностью вспоминают о поэтах-фронтовиках.

Берега

Надежда Кондакова

Окно в слезах

Поэт, переводчик, прозаик, член Союза писателей Москвы, член Союза писателей России. Автор многих книг и публикаций. Лауреат государственной премии Москвы в области литературы и искусства (2011 г.). Живет в Переделкине.

…Мне всегда казалось, что любовная лирика – самое творчески оправданное, жизнью спасенное и не раз спасавшее меня в пору энтропии (как известно, стремящейся к максимуму) и есть самое «мое» – среди всего написанного за пятьдесят лет присутствия в литературном пространстве. Однако почти никто из критиков, в разные годы писавших обо мне и моих книгах, этого, кажется, не заметил. То ли «гражданский темперамент», отмечаемый рецензентами, затмевал сокровенные стихи о личном, или стыдливость былых времен тому причиной, не знаю. Но решила я в конце-концов издать небольшую книгу стихов о любви, написанных на протяжении всей жизни. Сегодняшняя подборка для «Плавучего моста» – как бы конспект этой книги, на самом деле состоящей из трех книг, соответствующих трем главам моей жизни. С благодарностью думаю о моих живых и мертвых «лирических героях».

* * *

Я гуляла в этих травах,Целовала губы эти,Я тогда имела правоБыть счастливою на свете.

Быть единственной. О Боже!Ничего не ждать взаменИ не чувствовать всей кожейНеизбежных перемен.

* * *

Невозвратно и неповторимо.Голос твой остался вдалеке.Только голос, только тень от дыма,только отпечатки на песке.

Господи, верни мне хоть на склоне,выдерни из памяти незлойнаши полудетские ладонинад сердечком с острою стрелой.

Письма

Твои письма придут через век,одолеют пространство земное.Ты был тихий, как мартовский снег.Ну а я? Я была молодою.

Я счастливой была на земле,я несчастной, наверно, казалась.Твои письма лежат на столе.…Как бесстрашно я к ним прикасалась!

* * *

Я знаю, скажут обо мне:лукавая жена.Но кто бы зналчто лишь во снетебе я неверна.Что лишь во сне есть дом и сад –будь проклят этот сон! –уже пятнадцать лет назади тысячу времен.А тот один, кто виноват, –один, один, один –уже пятнадцать лет подрядздоров и невредим.Читает книги, пьет вино,не верит даже в Ад.Но по ночам идет за мнойпятнадцать лет подряд.Неважно где, неважно как –я чую трепет рук,я вижу тень, я слышу шаг –и просыпаюсь вдруг.…Будь проклят день и проклят час –Кощея злая мгла,когда соединила нассмертельная игла:Игла в яйце,Яйцо в утице.Ну а я в венце –на распутьице.

«Браки свершаются на небесах…»

Ты муж на небесах мне…что – земное?!Оно пройдет, растаяв без следа,как испокон веков в пыли и зноебесследно исчезали города.Все станет глиной – штампы и бумаги,завистливые злые языки,Истлеют даже розы… Но во прахепотомок мой увидит тень руки,дарившей их, твоей руки, любимый,И, может быть, беседуя со мной,он вдруг поймет, что жизнь проходит мимо,сквозь бездну лет – увидит лето Крымаи повторит мой страшный путь земной…

* * *

Если разлюбишь меня – скажи.Горькая правда сильнее лжи.Издавна наш говорит народ:ложка сухая рот дерет.Сухо во рту от глухой тоски –на расстоянье одной руки,как в Аду – на расстоянье огня,в котором тебе гореть без меня.Если разлюбишь – не говори,я пойму по платку зари,по его почерневшей каймепойму, что не вернешься ко мне.Черным узлом завяжу концы,слезы – доносчики а не гонцы.Я не пошлю их в далекий путь,а заточу их в темницу-грудь,в сердце сошлю, где черным-черно.Пусть разорвется от слез оно! –страшно сказать… Но страшнее тьма –если тебя разлюблю сама.

* * *