Журнал Поляна - Поляна, 2013 № 04 (6), ноябрь
— Что со мной?.. — спросил Иван, поднимаясь.
— Что с вами? Ха-ха!.. Да вы черный медиум! — взволновано прокричал Аполлинарий. — Ну, слава богу, все в порядке. Идите, отдыхайте…
Иван забрался в палатку, но от жары долго высидеть там не мог и спустился к роднику.
У родника в чем мать родила плескались две молоденькие девицы, а какой-то бодренький старичок с подкрашенными перекисью волосами, сидя на пригорке, кричал им весело:
— Да не смотрю я! Чего вы! Вот, тоже… Что я — не видел, что ли?!
Девицы смеялись и грозили ему пальчиком.
7
К вечеру погода испортилась. Небо заволокло серой мутью, накрапывал дождичек, все прятались по палаткам, кутаясь в одеяла. Делать было решительно нечего. Разговоры иссякли. На алкоголь был наложен строжайший запрет, и приехавшие колдуны мерзли и дремали от скуки. Только несколько энтузиастов пытались разогнать тучи посредством магических пассов…
Иван и актриса, которую, как выяснил Аполлинарий, звали Эльгой, сидели на надувном матраце, Аполлинарий расположился напротив, подложив под себя рюкзак.
— Ну и напугали вы нас, — вспомнил Аполлинарий. — А что вы Евдокии наговорили, так это ужас!
— Я? — испугался Иван.
— Вы сначала обозвали ее старой коровой, причем совершенно чужим голосом послав ее ко всем чертям. Она спрашивает: «Вы — холодайн?» А вы ей: «Не твое собачье дело!» Я прошу прощения… Она: «Позовите полный потенциал». Ну, тут вы ей такое ввернули… Она вам: «Уйдите в место покоя». А вы говорите: «Если ты, свиное рыло, сама не уберешься по-хорошему, тебя — старую ведьму, ни один гид не сыщет!» Тут ее со сцены как ветром сдуло.
— Я так говорил? — ужаснулся Иван.
— Масса свидетелей!
— Боже мой!..
— Да не расстраивайтесь вы. Подумаешь! Она заслужила. Знаете что, — сказал вдруг Аполлинарий, — дайте-ка мне почитать вашу книгу.
— Пожалуйста, — согласился Иван. — Кстати, вы на ней сидите.
Аполлинарий достал книгу из рюкзака.
— Не знаю, как это объяснить: какое-то двойственное ощущение. Словно одна рука берет, а другая отводит. Смотрю на нее и чувствую ужас и восторг.
Эльга поежилась.
— Когда меня спросили: «Что вы чувствуете, глядя на фонарный столб?» — я ответила: «Оргазм!» — она засмеялась. — Что еще может чувствовать женщина, глядя на фонарный столб?
— Странная ассоциация, — улыбнулся Аполлинарий. — Я, наверное, почувствовал бы одиночество.
Эльга пожала плечами, достала сигареты и пересела ближе к выходу. Вскоре палатка наполнилась сизым маревом.
Аполлинарий, сославшись на то, что его «там ждут», выскочил под дождь.
— А вы говорили, что возвращаетесь домой через пустырь, — вспомнил Иван.
— Я переехала. У меня нет таких денег. Раньше за квартиру платил муж, а сейчас…
— Муж?!
— Ну, да. Я была замужем… Мне тогда было восемнадцать. Это целая история. В день свадьбы я даже хотела убежать. Да! — воскликнула она, заметив недоумение в глазах Ивана. — Я испугалась! Боже мой, зачем? Что я делаю? Я не хотела. Меня заставили… А я уже была на восьмом месяце. Потом муж поехал в Питер, а я в Москву. Сыну сейчас двенадцать лет. Раньше он жил со мной, а теперь с отцом. Я развелась и теперь наслаждаюсь свободой! Свобода! — Эльга взмахнула руками. — Я заплатила за нее! Сейчас мне нужна хотя бы комната, где-нибудь недалеко от центра, — добавила она печально. — Я, конечно, могу попросить Бога напрямую. Он мне поможет. Я знаю. Но это такой пустяк… — она посмотрела на Ивана и улыбнулась. — Расскажите о себе.
Иван растерялся. Рассказывать ему было нечего. В сравнении с переполненной событиями жизнью Эльги, его собственная показалась ему серой и непривлекательной. Он даже подумал, а не сдать ли одну комнату этой потрясающей женщине.
Словно читая его мысли, она спросила:
— Вы живете один?
— Разве я произвожу впечатление одинокого мужчины? — покраснел Иван.
— Я не права?
Иван почувствовал себя так, словно его прижали к стенке и сейчас начнут раздевать.
— Ну, скажем, не совсем…
— Понятно, — кивнула она. — У вас большая квартира?
— Двухкомнатная, — честно признался Иван.
— Не бойтесь меня. Я же вас не съем, — засмеялась Эльга. — Что из вас все приходится тянуть веревками? Улыбнитесь!..
Иван послушно улыбнулся.
— Вот так, — одобрила она. — Почему вы не радуетесь жизни? Она прекрасна! Знаете, я летала во сне… За руку меня держал ангел и говорил мне что-то… я не помню, что… А еще он показал мне книгу, где было написано, какие роли я сыграю…
Иван искал в ее глазах лукавство, но не находил, напротив, сам испытывал необычайную легкость.
Не прошло и часа, как он рассказал ей все и предложил поселиться в его квартире.
— Я заплачу, — серьезно пообещала она.
— Мне ничего не нужно, — стал отказываться Иван.
— Нет, я так не могу, — возразила Эльга. — Я всегда за все плачу.
Иван был счастлив. Иногда правда, ему казалось, что Эльга была похожа на тот ночной призрак… От этого его сладко пронзало искристой жутью. Мысль о том, что вокруг него ведется какая-то тайная потусторонняя игра, была как солнце, к которому гибельно приближаться, но в чьих лучах необыкновенно приятно нежиться на расстоянии.
8
К утру дождь прекратился. Иван проснулся от холода и выбрался из палатки. Весь лагерь заволокло густым туманом, солнце едва показалось над лесом, сверкала росистая трава, прозрачный пар стелился над лугом. Все еще спало.
На пригорке собралась группа из десяти человек. Иван издали узнал знакомую клетчатую рубаху.
— А, Иван! — взмахнул руками Аполлинарий. — Присоединяйтесь! Только вы без пары… Ну, ничего. Не переживайте… — Он расстелил коврик и уселся лицом к восходящему солнцу. — Делаем резкий вдох и плавный выдох… А теперь, — продолжал Аполлинарий, — пусть кто-то один из каждой пары ложится на спину и начинает дышать вот так. — Он задышал, как запыхавшаяся собака, которой вздумалось зачем-то дышать через нос.
«Пыхтелка какая-то», — подумал Иван.
Через несколько минут такого пыхтения руки и пальцы дышавших стали сводить судороги. Одна дама начала биться спиной о землю, словно ее тело взбесилось. Руки, ноги, туловище, голова — двигались в разных ритмах, правая рука грозила кому-то в небе, а левая нога давила что-то на земле.
— Скорее сюда! — позвали от другой пары. — Ей плохо…
Когда Аполлинарий подбежал, глаза девушки были широко распахнуты, а на бледных губах выступила пена. Аполлинарий прижал ее ладонью к земле, надавив на солнечное сплетение. Она вцепилась в его руку, как утопающий хватается за канат, судорожно и глубоко вдохнула и пришла в себя.
С остальными было не лучше. Одна девица мяукала, другая твердила, что ей где-то там хорошо и она никогда больше сюда не вернется. Всех их Аполлинарий вернул к обычному виду, заставил сесть и несколько минут дышать ровно.
— Чувствуете легкость? — спрашивал Аполлинарий.
Оказалось, что все чувствовали.
— Тогда меняйтесь. — Он подошел к Ивану. — А вы не хотите попробовать? Здорово освобождает от зажимов, как ЛСД, только без всякой химии.
Иван лег на спину и начал дышать. Ничего не происходило, пока сотни иголочек не стали легонько покалывать мозг, тьма сгустилась, и память его растаяла…
9
Иван медленно плыл над песчаным устланным мелкими разноцветными камушками дном, без усилий прорезая толщу воды гибким телом. Он глубоко и свободно дышал, а главное, мог с одинаковой ясностью видеть левым и правым глазом абсолютно разные картины, что было совершенно необычно и удивительно. Справа он видел бетонную стену, заросшую зеленой тиной, а слева — уходившие корнями в темноту, странные, похожие на осоку растения и несколько маленьких серебряных рыбок, плавающих неподалеку.
Вдруг огромная, словно кит, рыбина стремительно вынырнула из темноты и, разверзнув ужасную пасть, мгновенно поглотила всех блестящих рыбок, затем кинулась на Ивана, но промахнулась и умчалась прочь, замутив бурлящую воду.
Холодея от ужаса, Иван что есть сил бросился в самую гущу водорослей, где его ждало еще одно чудовищное потрясение. Желая ощупать себя руками, он с отчаянием обнаружил, что как раз они-то у него и отсутствовали. Дернув, как ему показалось, ногами и, изогнувшись всем телом, он скосил глаза и увидел позади себя блестящий рыбий хвост. «Я — рыба!» — догадался он, едва ли не теряя сознание.
«Так! — немного успокоившись, размышлял Иван. — Или это гипноз, что вполне возможно, или я сошел с ума. Интересно, сходят ли рыбы с ума? Возможно, что маленькие рыбки, такие, как я, могут свихнуться хотя бы от страха. Ну а хищные? Безумны, так как едят себе подобных! — Мысли Ивана потекли в философском русле. — Маленькие думают так: большие тоже были когда-то маленькими и, попадись они нам сейчас, съели бы их мы, а не наоборот. Выросли они благодаря тому, что однажды хорошо покушали, а значит, если нам повезет и мы съедим кого-то, неважно кого, то вырастем и станем большими. Все имеют равные возможности! Свобода выбора — сожрать или быть сожранным!.. Но позвольте! Какой же тогда напрашивается вывод? — Иван замер и будь у него рука, а на ней указательный палец, поднял бы его вверх. — Все рыбы безумны!»
